Противостояние (сборник)
Шрифт:
— Что?!
— Вы проектировщик, в тайге бываете, у вас, видимо, есть нож. Или пистолет.
— У меня есть, но все это заперто в столе.
Комиссар снял трубку телефона, медленно негнущимся указательным пальцем набрал номер, досадливо поморщившись, подул в трубку и сказал:
— Машину к подъезду.
Опустив трубку, он спросил:
— Как сердце, отпустило?
— Сейчас легче…
— Значит, так. Надо будет сейчас произвести в вашей квартире обыск. Пока будете ехать, постарайтесь вспомнить всех друзей Леньки. Понимаете? Всех! Без исключения. Костенко, поезжайте. Да, когда появится Росляков, немедленно отправьте его в школу. Какой номер, не помните, Алексей Алексеевич?
— Девятьсот шестидесятая.
— Хорошо. Спускайтесь вниз, там «Волга».
— До свидания, товарищ комиссар.
— До свидания, товарищ Самсонов.
Когда он вышел, комиссар сказал:
— Успокойте его как-нибудь. В институте о нем говорят — золотая голова.
Пистолета в столе у Самсонова не оказалось. Зато на этажерке в комнате Леньки Костенко сразу же увидел большую книгу в красном переплете с крупными буквами: «Александр Фадеев. «Молодая гвардия». Он отправил одного из оперативников в приходную кассу, тот вернулся через полчаса и сказал:
— Та самая.
Людмила Аркадьевна, жена Самсонова, ходила следом за Костенко и шептала:
— Это ошибка, послушайте! Леша, скажи им, что это ошибка. Ну что же ты молчишь! Скажи им, что это ошибка.
— Нет, — ответил Самсонов, — это не ошибка.
— Он несовершеннолетний, — сказал Костенко, — так что, может быть, учтут.
— Нет, это ошибка, — повторила Людмила Аркадьевна, — несчастный мальчик, он ничего не подозревает.
— Перестань, — сказал Самсонов. — Надо было раньше думать.
— Холодный и черствый человек, — горько усмехнулась Людмила Аркадьевна, — сердце у тебя мохнатое.
— У меня, наверное, уже нет сердца, — ответил Самсонов и лег на диван. Он снова сделался зеленым, и кончики пальцев у него посинели так, будто отошли в жаре после жестокого мороза.
— Уходите же, — сказала Людмила Аркадьевна, — ему плохо.
Костенко тихо ответил:
— Я уйду, а два наших товарища у вас останутся. И к телефону я попрошу вас не подходить.
— Это произвол, — сказала Людмила Аркадьевна.
— Нет, — ответил Костенко, — это не произвол. Это засада.
Где Ленька?
В школе, где учился Ленька Самсонов, шли последние дни занятий. Росляков пришел туда во время перемены и сразу же оказался среди визга, шума и смеха. Солнце пронизывало насквозь коридоры, и в его желтых косых лучах носились белые пушинки тополей.
— Десятый «А» где? — спросил Росляков девушку, которая сидела на подоконнике с книгой, прижатой к груди.
— На пятом.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Росляков поднялся на пятый этаж и подошел к дверям класса. Там что-то кричали ребята, перебивая друг друга. Росляков поманил к себе парня с повязкой дежурного на рукаве, который ходил по коридору, наблюдая за порядком, и попросил:
— Леньку позови, пожалуйста.
— Какого?
— Самсонова.
— Так он же исключен.
— Почему?
— А он бульдога в класс привел.
— Ну и что?
— Ничего. Рычал. Галина Михайловна упала в обморок. Она собак боится. Леньку за гриву в учительскую, оттуда в милицию — и «арриведерчи, Рома».
— Это когда же было?
— Позавчера.
— А сейчас он где? Дома?
— Что вы!.. Он до этого-то домой только спать ходил. У него предки цапаются. Мы его искали, думали, чтоб он повинился, пустил слезу, но нет нигде. Может, Лев знает.
— А это кто?
— Лев Иванович, учитель по литературе. Подпольная кличка — Лев без единого зуба.
— Почему Лев должен знать?
— А он у Льва любимчик. Стихи пишет.
— Хорошие?
— Ничего. Мне стихи бим-бом, я все больше по химии. А вы откуда сами?
— Знакомый его. Он мне трешницу должен был, велел зайти. А где его друг, тот… этот… Ну…
— Сема?
— Да.
— Сейчас позову…
Зазвенел звонок. Ребята бросились по своим классам. Из-за двери выглянул большеголовый черный парень и спросил:
— Это ты от Леньки?
— Нет. Сам его ищу, — ответил Росляков. — Он у тебя заперся?
— Да нет!.. Я его обыскался — нигде нет. Он ведь псих. Ты подожди, англичанка идет, после урока поговорим.
— Ладно, — ответил Росляков и пошел к директору.
— Не может быть, — тихо сказал директор. — Когда это случилось?
— Позавчера.
— Позавчера? В какое время?
— В четыре.
— В час мы его исключили из школы.
— А в милицию его за бульдога надо было обязательно таскать?
— Это глупость. Меня здесь не было, понимаете? А завуч решила его припугнуть.
— Что, милиция в роли огородного чучела? Очень умно, а?!
— Да, да, вы правы, конечно.
— Великое преступление — бульдога привел!
— С другой стороны, не маленькое, по школьным законам.
— Закон есть один. Школьными бывают порядки.
— Да, да… Какой ужас! Талантливый парень, просто не верится… Что же делать? Где хоть он?