Противостояние. Том II
Шрифт:
Под тонким слоем этой чепухи, почти невидимая, словно солнце за тающим покрывалом облаков (но полная силы, как и солнце в это кошмарное сырое утро 30 июля 1990-го), в голове беспрестанно прокручивалась картина перестрелки. Лицо женщины, разваливающееся на части от прямого попадания. Падающий Стю. Мгновение дикого ужаса, когда она была уверена, что он мертв. Мужчина, кричащий: «А-а-а, ссуки!», а потом, когда его подстрелил Гарольд, визжащий что-то, как Кролик Роджер. Пистолетный выстрел бородатого, похожий на звук, с которым сталь пробивает картон. Первобытный победный клич Сюзан Стерн, стоящей над
Глен шел рядом с ней; его худое лицо, обычно имевшее довольно-таки сардоническое выражение, теперь казалось просто обезумевшим, пряди его седых волос колыхались вокруг головы, словно подражая полету бабочек. Он сжимал ее руку и все время непроизвольно поглаживал ее.
— Ты не должна распускаться и впадать в уныние, — сказал он. — Такие ужасы… обязательно случаются. Лучшая защита — в численности. В обществе, знаешь ли. Общество — краеугольный камень здания, которое мы называем цивилизацией, и это — единственное противодействие беззаконию. Ты должна принимать… принимать подобные вещи, как… как… как неизбежность. Нынешнее происшествие просто одно в ряду многих других. Думай о них как о троллях. Да! Троллях, или бесах, или другой нечисти. Монстрах особого рода. Я принимаю это. Я считаю это истиной, не требующей доказательств, этикой социальных структур, если можно так выразиться. Ха-ха!
Смех его походил на стон. Она отмечала каждую его мудреную мысль фразой «Да, Глен», но он, казалось, даже не слышал этого. От Глена слегка попахивало рвотой. Бабочки порхали вокруг них, а потом улетали прочь по своим, бабочкиным делам. Они были уже почти у дома. Сражение длилось меньше минуты. Меньше минуты, но она подозревала, что не скоро перестанет об этом думать. Глен гладил ее руку. Она хотела сказать ему, чтобы он прекратил, но боялась, что, если скажет так, он может заплакать. То, что он гладил ее руку, она могла стерпеть. Она не была уверена, сможет ли вынести вид плачущего Глена Бейтмана.
Стю шел с Гарольдом по одну сторону и блондинкой Дайной Джургенз — по другую. Сюзан Стерн и Патти Кроугер поддерживали безымянную женщину, которую в состоянии шока подобрали в Арчболде. Шерли Хаммет — та женщина, в которую чудом не попал парень, подражавший перед тем, как умер, Кролику Роджеру, — шла немного в стороне, слева от всех, что-то бормоча и время от времени пытаясь поймать пролетавшую бабочку. Вся группа шла медленно, но Шерли Хаммет шла еще медленнее. Ее растрепанные седые волосы свисали прямо на лицо, а безумные глаза смотрели на белый свет, как глаза испуганной мыши, выглядывающей из своего временного убежища.
Гарольд сконфуженно взглянул на Стю.
— Мы разгромили их, а, Стю? Мы убрали их с дороги. Начистили им задницы.
— Похоже на то, Гарольд.
— Послушай, но ведь нам пришлось, — серьезно произнес Гарольд, словно Стю считал иначе. — Тут ведь или мы, или они!
— Они бы разнесли вам головы вдребезги, — тихо сказала Дайна Джургенз. — Я была с двумя парнями, когда они напали на нас. Они застрелили Рича и Деймона из кустов. А когда все было кончено, всадили каждому в голову по обойме для верности. Какие уж тут законы! Вам пришлось, это точно. Иначе вас сейчас не было бы в живых.
— Иначе нас сейчас не было бы в живых! — воскликнул Гарольд, обращаясь к Стю.
— Все нормально, — сказал Стю. — Не бери в голову, Гарольд.
— Конечно! Это все нервы! — с жаром произнес Гарольд. Он рывком сунул руку в свой рюкзак, достал шоколадку «Пейдей» и чуть не выронил ее, разворачивая обертку. Он смачно выругался, а потом, держа обеими руками, начал жадно поглощать ее.
Наконец они добрались до фермерского дома. Гарольд, пока ел свою шоколадку, все время воровато ощупывал себя — должен был убедиться, что не ранен. Он очень плохо себя чувствовал. И он боялся взглянуть вниз, на свою ширинку. Он был почти уверен, что обмочился сразу, как только представление там, возле розового трейлера, стало набирать обороты.
За этим сумбурным поздним завтраком, во время которого все лишь вяло поковыряли вилками, но так толком ничего и не съели, говорили в основном Дайна и Сюзан. Иногда в разговор вставляла что-то и Патти Кроугер, удивительно хорошенькая семнадцатилетняя девушка. Безымянная женщина забралась в самый дальний угол пыльной кухни. Шерли Хаммет сидела со всеми за столом, ела черствые медовые пряники и что-то бормотала себе под нос.
Дайна выехала из Ксении в компании Ричарда Дарлисса и Деймона Бракнелла. Сколько еще осталось в живых в Ксении после гриппа? Она видела только троих — очень старого мужчину, женщину и маленькую девочку. Дайна и ее друзья предложили этим троим присоединиться к ним, но старик лишь отмахнулся от них, сказав что-то про «дело в пустыне».
К 8 июля Дайне, Ричарду и Деймону начали сниться дурные сны про какого-то монстра. Жуткие сны. Ричард, по словам Дайны, забрал себе в голову, что этот монстр реален и живет в Калифорнии. Он считал, что этот человек, если это и впрямь был человек, именно то самое «дело в пустыне», которым думали заняться те трое повстречавшихся им людей. Она и Деймон стали опасаться за рассудок Рича. Тот называл человека из снов бандитом и говорил, что он собирает армию бандитов. Он говорил, что скоро эта армия хлынет с запада и поработит всех оставшихся в живых — сначала в Америке, а потом во всем остальном мире. Дайна и Деймон начали тайком обсуждать, как бы им потихоньку ускользнуть от Рича однажды ночью, и постепенно приходили к мысли, что их собственные сны являлись результатом сильного воздействия мании Рича Дарлисса.
В Уильямстауне, прямо за поворотом шоссе, они наткнулись на огромный грузовик, лежащий на боку посреди дороги. Рядом, на обочине, стоял фургон и машина техпомощи.
— Нам показалось, что здесь произошла очередная авария, — сказала Дайна, нервно кроша пальцами медовый пряник, — как разумеется, и было рассчитано.
Они слезли с мотоциклов, чтобы, ведя их руками, обойти стороной лежавший грузовик, тогда-то четверо бандитов, если пользоваться терминологией Рича, и выскочили из канавы.
Они убили Рича и Деймона, а Дайну взяли в плен. Она стала четвертой в том, что они называли то «зоопарком», то «гаремом». Одной из их прежних трех пленниц оказалась теперь постоянно бормочущая Шерли Хаммет, которая в то время была почти нормальной, хотя ее постоянно насиловали всевозможными, в том числе садистскими, способами все четверо.
— И однажды, — сказала Дайна, — когда она не смогла дотерпеть до того времени, когда один из них поведет ее в кусты по нужде, Ронни отхлестал ее по заду пучком колючей проволоки. Кровь шла три дня.