Противостояние. Том II
Шрифт:
— Это был твой папаша! Из потустороннего мира! ОТТУДА! — произнесла другая девчонка голосом Бориса Карлоффа, по мнению Надин, неплохо сымитировав его. — Помни, что он следит за тобой, когда в следующий раз будешь снимать трусики на заднем сиденье «доджа» Лео.
Снова поднялся веселый шум, приветствовавший эту соленую шутку. Когда шум утих, Надин протолкалась к кровати и дернула Рейчел за руку. Она хотела спросить про задание, а потом потихоньку улизнуть.
— Надин! — воскликнула Рейчел. Глаза ее искрились весельем. Щеки разрумянились. — А ну-ка садись, давай посмотрим, нет ли у духов послания для тебя!
— Не
— Ох, да черт с ним, с дополнительным заданием! Это же очень важно, Надин! Такая классная штуковина! Ты должна попробовать. Садись здесь, рядом со мной. Джейн, ты садись напротив.
Джейн села напротив Надин, и после долгих понуканий со стороны Рейчел Тиммз Надин восемью пальцами легонько коснулась дощечки. При этом она зачем-то обернулась и взглянула на девушку с лошадиной физиономией. Та отрицательно покачала головой, и флюоресцентная лампа под потолком отразилась в ее очках, превратив глаза в пару огромных белых вспышек света.
Сейчас, стоя в Амфитеатре и глядя на другую дощечку при свете шестибатареечного фонаря, она вспомнила, что тогда на мгновение ощутила страх, но ее собственные слова, адресованные девушке с лошадиной физиономией, вновь зазвучали в мозгу — ради Бога, это ведь просто игра, и что такого страшного может случиться среди хихикающих девчонок? Происходи это в более враждебной для вызывания духов атмосфере, Надин не знала, что могло бы быть. Но здесь…
— Теперь всем тихо, — скомандовала Рейчел. — Духи, есть у вас послание для нашей сестры, красотки Надин Кросс?
Дощечка не шевельнулась. Надин слегка смутилась.
— Эни-мэни-чили-бени, — голосом Буллвинкла Муза протянула девчонка, пародировавшая раньше Бориса Карлоффа, и на этот раз тоже весьма успешно. — Духи вот-вот заговорят!
Раздалось хихиканье.
— Тссссс! — приказала Рейчел.
Надин решила, что, если ни одна из двух девушек не начнет сейчас двигать дощечку, чтобы та выдала какую-нибудь глупую фразу, которую они приготовили для нее, она сделает это сама — чуть повернет ее, чтобы получилось что-нибудь коротенькое и безобидное вроде ФУ-У-У! тогда она сможет записать задание и уйти.
Только она собралась сделать это, как дощечка резко дернулась под ее пальцами. Карандаш оставил черный косой штрих на чистой странице.
— Эй! Ну-ка без дураков, духи! — слегка запинаясь, сказала Рейчел. — Это ты сделала, Надин?
— Нет.
— Джейн?
— He-а. Честное слово.
Дощечка снова дернулась, чуть не вырвавшись у них из-под пальцев, и потащилась к левому верхнему углу страницы.
— Ух ты, — сказала Надин. — Вы почувствовали…
Они почувствовали, обе, хотя потом ни Рейчел, ни Джейн Фаргуд не говорили с ней об этом. И после того вечера она никогда больше не ощущала себя желанной гостьей в их комнатах, словно они обе слегка трусили близко общаться с ней после этого случая.
Дощечка неожиданно стала сильно дрожать под их пальцами; это походило на прикосновение к кузову машины с плавно тарахтящим двигателем. Вибрация была нескончаемой и пугающей. Никто не смог бы вызвать такое движение и остаться при этом незамеченным.
Девушки затихли. На их лицах застыло особенное выражение, характерное для людей, оказавшихся на сеансе,
Когда человеческое лицо принимает это выражение жуткого, болезненного возбуждения, оно становится больше похоже на череп, который всегда находится под кожей на глубине всего лишь в полдюйма.
— Прекратите! — вдруг крикнула девушка с лошадиной физиономией. — Прекратите сейчас же, а то пожалеете!
И тут же Джейн Фаргуд голосом, полным страха, вскричала:
— Я не могу оторвать от нее пальцы!
Кто-то издал слабый сдавленный вопль. И в то же мгновение Надин ощутила, что ее собственные пальцы тоже словно приклеились к дощечке. Мышцы рук напряглись в попытке оторвать кончики пальцев от нее, но те остались на месте.
— Ладно, шутки кончились, — сдавленным, испуганным голосом произнесла Рейчел. — Кто…
И вдруг дощечка начала писать.
Она двигалась с быстротой молнии, таща за собой их пальцы, двигая их руками взад-вперед и по кругу так, что это было бы смешно, если бы не беспомощные, затравленные выражения лиц у всех трех девушек. Позже Надин подумала, что это выглядело так, будто ее руки очутились во власти какого-то взбесившегося спортивного тренажера. До этого карандаш выводил неровные, корявые буквы, словно послания писал семилетний ребенок. Эта запись была ровной и четкой… Крупные заглавные буквы с наклоном одна за другой появлялись на белом листе. Было в этом что-то неумолимое и зловещее одновременно.
НАДИН, НАДИН, НАДИН, — писала вертящаяся дощечка, — КАК Я МЕЧТАЮ, ЧТОБЫ НАДИН СТАЛА МОЕЙ… СТАЛА МОЕЙ КОРОЛЕВОЙ, МЕЧТАЮ ЛЮБИТЬ МОЮ НАДИН, ЕСЛИ ТЫ… ЕСЛИ ТЫ… ЕСЛИ ТЫ НЕПОРОЧНА ДЛЯ МЕНЯ… ЕСЛИ ТЫ ЧИСТА ДЛЯ МЕНЯ… ЕСЛИ ТЫ… ЕСЛИ ТЫ… ЕСЛИ ТЫ МЕРТВА ДЛЯ МЕНЯ… МЕРТВА ТЫ.
Дощечка дрогнула, крутанулась и начала снова, уже ниже:
ТЫ МЕРТВА С ОСТАЛЬНЫМИ… ТЫ ВПИСАНА В КНИГУ МЕРТВЫХ С ОСТАЛЬНЫМИ… НАДИН МЕРТВА С НИМИ… НАДИН СГНИЕТ С НИМИ… ЕСЛИ ТОЛЬКО… ЕСЛИ ТОЛЬКО…
Дощечка остановилась. Задрожала. Надин подумала с надеждой — как же она надеялась на это, — что все закончилось, но дощечка ринулась обратно к краю страницы и опять начала писать. Джейн отчаянно вскрикнула. Лица остальных девушек превратились в бледные маски удивления и страха.
МИР… МИР… СКОРО МИР БУДЕТ МЕРТВ, И МЫ… МЫ… МЫ, НАДИН… НАДИН… Я… Я… Я… МЫ… МЫ… МЫ… БУДЕМ МЫ… БУДЕМ МЫ…
Теперь буквы, казалось, кричали с листа:
МЫ БУДЕМ В ДОМЕ МЕРТВЕЦОВ НАДИН.
Последнее слово, выведенное заглавными буквами высотой в дюйм каждая, растянулось на всю ширину страницы, а потом дощечка крутанулась и соскочила со стола, оставляя за собой длинную черту графита, похожую на вопль. Она упала на пол и раскололась надвое.
Секунду стояла мертвая тишина, а потом Джейн Фаргуд разразилась истерическими рыданиями. Дело кончилось тем, вспомнила Надин, что наверх поднялась директриса посмотреть, что случилось, и уже хотела было вызвать врача для Джейн, но девушке удалось взять себя в руки.