Противостояние. Том II
Шрифт:
Фрэн заметила, что в случае снегопада они смогут обойти горы с юга, но Ларри не согласился, сказав, что у них на пути встанет гряда гор Сангре-де-Кристо, если только они не дойдут аж до Мехико, а тогда мы скорее всего не увидим их до весны.
Ларри заявил, что, быть может, нам следует начать с Судьи, и предложил осуществить это 21 августа, то есть послезавтра.
Этим была исчерпана тема разведчиков… или шпионов, если вам так больше нравится.
Затем выступил Глен, и здесь я привожу выдержки из записи на пленке.
Глен: «На мой взгляд, то, что мы называем
Сюзан Стерн сказала, что этого не может быть, поскольку все места были заняты, а те, кому мест не досталось, стояли позади и сидели в проходах. Тут мы все поняли, к чему клонит Глен, и, пожалуй, довольно точным будет сказать, что комитет застыл как громом пораженный.
Глен: «Мы не можем сейчас точно подсчитать, сколько всего народу сидело в проходах и стояло в зале, но я хорошо помню собрание и должен сказать, что сотня — это минимум. Таким образом, на самом деле у нас в Зоне больше семисот человек. И в качестве вывода из наших с Лео изысканий я предлагаю, чтобы в повестку дня следующего большого собрания был внесен пункт о комитете по переписи».
Ральф: «Ну чтоб мне пусто было! Это я виноват!»
Глен: «Нет, это не твоя вина. На тебя навалилась куча дел, Ральф, и я думаю, мы все можем подтвердить, что ты неплохо справляешься с ними…»
Ларри: «Да уж…»
Глен: «…но даже если в день к нам приходило по четыре одиночки, все равно получается почти тридцать за неделю. А по моим расчетам, в день прибывает человек двенадцать — четырнадцать. Видите ли, они ведь не бегут к нам, чтобы заявить о себе, а с уходом Матушки Абагейл вообще трудно определить место, куда они отправляются после своего прихода».
Фрэн Голдсмит поддержала предложение Глена о внесении комитетом в повестку дня собрания 25 августа вопрос об учреждении комитета по переписи, с тем чтобы этот комитет отвечал за учет каждого жителя Свободной Зоны.
Ларри: «Я не возражаю, если в этом есть хоть какой-то практический смысл. Но…»
Ник: «Что „но“, Ларри?»
Ларри: «Ну… разве у нас нет других, более важных дел, чтобы заниматься какой-то говенной бюрократией?»
Фрэн: «Сейчас я могу назвать одну вескую причину, Ларри».
Ларри: «И что же это?»
Фрэн: «Ну, если Глен прав, это значит, нам понадобится зал побольше для следующего собрания — вот в чем дело. Если к 25-му здесь будет восемьсот человек, нам никак не вместить их в зал Шатокуа».
Ральф: «Господи, а мне это и в голову не пришло. Говорил
Стю: «Расслабься, Ральф. У тебя отлично получается».
Сюзан: «Итак, где же нам проводить это чертово собрание?»
Глен: «Постойте, подождите минуту. Давайте все по порядку. Ведь поступило предложение!»
Голосованием 7–0 было решено включить вопрос о комитете по переписи в повестку дня следующего общего собрания.
Потом Стю предложил, чтобы мы провели собрание 25 августа в зале Мюнзингера, который больше, чем Шатокуа, — он рассчитан примерно на тысячу мест.
Затем Глен вновь получил слово.
Глен: «Прежде чем мы пойдем дальше, я бы хотел назвать еще одну вескую причину для создания комитета по переписи — это поважнее подсчетов, сколько пакетиков с чипсами и бутылок воды понадобится для вечеринки. Мы должны знать, кто приезжает, но… мы также должны знать и кто уезжает. Понимаете, мне кажется, такие есть. Может, это просто навязчивая идея, но, готов поклясться, некоторых лиц, которые я уже привык видеть рядом, теперь здесь просто нет. Как бы там ни было, после того, как мы с Лео сходили в зал Шатокуа, я заглянул к Чарли Импенингу. И знаете что? Дом был пуст, вещи Чарли исчезли, и его мотоцикл — тоже».
Раздался гомон, полный цветистой ругани, для которой не нашлось места в этих записях.
Потом Ральф спросил, какой прок в том, чтобы знать, кто уезжает. Он заявил, что, если парни вроде Чарли Импенинга жаждут отправиться к темному человеку, мы должны расценивать это как добрый знак. Несколько членов комитета зааплодировали Ральфу, вспыхнувшему, как школьник, если мне будет позволено так выразиться.
Сюзан: «Нет, я понимаю Глена. Это все равно что постоянная утечка информации».
Ральф: «Ну ладно, а что мы можем сделать? Сажать их за решетку?»
Глен: «Как бы погано это ни звучало, я полагаю, нам нужно очень серьезно поразмыслить над этим».
Фрэн: «Нет, сэр. Посылать шпионов… это я еще могу переварить. Но сажать за решетку пришедших сюда людей только за то, что им не нравятся наши порядки? Господи, Глен! Это же дело тайной полиции!»
Глен: «Да, все сводится примерно к этому. Но наше положение здесь чрезвычайно ненадежное. Ты ставишь меня в ситуацию, когда я вынужден защищать репрессии, по-моему, это просто нечестно. Я спрашиваю, согласна ли ты допустить утечку информации тогда, когда у нас есть опасный Противник?»
Фрэн: «Все равно я ненавижу это. В 1950-м у Джо Маккарти был коммунизм. У нас теперь — темный человек. Ну не прелесть ли?»
Глен: «Фрэн, ты готова смириться с тем, что кто-то может уйти отсюда с очень важными сведениями в кармане? Например, о том, что Матушка Абагейл исчезла?»
Фрэн: «Чарли Импенинг уже мог рассказать ему об этом. А какая еще у нас есть важная информация, Глен? Разве мы все ходим тут, напичканные секретными сведениями?»
Глен: «Ты хочешь, чтобы он узнал, сколько нас тут? Как мы управляемся с техникой? И что у нас до сих пор даже нет врача?»