Противостояние
Шрифт:
– После аннексии Бессарабии и создания Молдавской ССР, - произнес Алексей, - Сталин максимально близко подошел к нефтяным месторождениям Плоешти. Авианалетами он постарается уничтожить их в первые же часы войны. В любом случае, учитывая состояние румынской армии, его танки будут там через неделю. С этого момента и Гитлер, и мы испытываем хроническую нехватку всех видов горючего. Это уже на первом месяце войны. Мы продержимся... максимум месяца три. Гитлер подольше... К Новому году Берлин падет. Союзники, безусловно, постараются высадить десанты в Нормандии и на юге Италии. Максимум до Рима и Парижа они дойдут. Но вся Восточная Европа, вся Германия, Балканы, юг Франции, Северная Италия, все это в первой половине сорок второго
– И сколько, вы думаете, займет у Сталина подготовка к тому, чтобы выбросить союзников с плацдармов в Европе, форсировать Ла-Манш, оккупировать Испанию, а потом и Индию?
– осведомился Санин.
– Не больше трех лет, здесь он церемониться не будет.
– Значит, еще до начала массового производства ядерного оружия, кивнул Санин.
– Что получаем к пятидесятому году?
– Опять противостояние Америки и Евразии. Только Евразии коммунистической.
– Режим в Евразии?
– быстро спросил Санин.
– Концлагеря, террор... Возможно, и пожестче, чем в варианте с нацистами. В Прибалтике сейчас репрессировано и выслано не меньше трети населения. Вряд ли для Германии с Францией у Сталина приготовлены более мягкие планы.
– Временной ресурс режима?
– жестко спросил Санин.
На минуту Алексей задумался, потом произнес:
– Больший, чем у национализма. Коммунистическая идеология хитрее и привлекательнее нацизма. Со всеми экономическими проблемами, до конца восьмидесятых - начала девяностых дотянут, как у нас.
– Дальше, - бросил Санин.
– Все то же: глобальный кризис, возможны восстания, участие США в новом переделе мира.
– Все то же, - подтвердил Санин, - что и в худшем случае первого варианта. С поправкой на то, что тоталитарный режим имеет ресурс на тридцать лет больший. Соответственно увеличивается и вероятность ядерной катастрофы. Выводы?
Алексей обхватил голову руками и сел, опершись локтями о стол. Просидев так с минуту, он выпрямился, налил себе коньяку в рюмку, выпил залпом, не закусывая, и проговорил:
– Я не могу. Если бы можно было просто из этого выйти...
– Уже нельзя, - отрезал Санин.
– Даже если вы сейчас пустите себе пулю в лоб, это будет выбор одного из рассмотренных нами вариантов. Ваша смерть ни в коей мере не искупит предстоящих жертв.
Алексей молчал.
– А помните, Лёшенька, - продолжил Санин, - в шестнадцатом году вы излагали, как хотите изменить историю, как это будет благородно и скольких жертв позволит избежать. Я вам тогда говорил, что сколь бы ни были благородны цели, реализация ваших планов приведет к многочисленным жертвам. Одно дело, когда вы убиваете того, кто пытается лишить жизни вас. Другое, когда вы стараетесь реализовать какую-то свою идею, некое умопостроение. Действуя подобным образом, вы оцениваете даже не себя, а свою идею дороже чужих человеческих жизней. Не господь же вы, в конце концов, чтобы иметь право решать, кто должен жить, а кто нет. Помню я и как вы сказали, что поняли меня, после обороны Крыма в двадцатом, когда узнали число жертв на Перекопе и в Керчи. Спасли от расстрелов крымских офицериков и солдат, погубили кучу тех, кто служил в Красной армии. Не все добровольно служили, между прочим. Да еще войска Махно в придачу полегли*. Кто возьмет на себя смелость говорить, что лучше? Но вот не поняли вы меня. Говорил же я вам в мае, уходите в отставку, возвращайтесь к своим очистительным системам. Так ведь нет, остались. Защита вашего дома окончилась с подписанием мира в Женеве. Начались политические игры, и вы в них преуспели. Теперь вы можете выбирать, каким именно миллионам погибать.
Его взгляд, внезапно ставший молодым и колючим, впился в глаза Алексея.
– Это тоже будет вмешательством в историю, - произнес Алексей.
* В этом мире, как и в нашем, войска Нестора Махно выступали союзниками Красной армии при штурме Крыма в 1920 году.
– Не хотелось бы выступать выписывающим индульгенцию падре, проговорил Санин, - но, во-первых, вы лишь нивелируете последствия другого вмешательства в историю. Во-вторых, перед таким же выбором встал бы любой профессионал, занимающий ваш пост. Ваше отличие от него лишь в том, что вы более четко осознаете последствия. Итак, выбирайте.
– Вы правы...
– вздохнул Алексей.
– Я ни в чем не прав, потому что ничего не предлагал, - отрезал Санин.
– Я лишь помог вам проанализировать ситуацию. Выбор за вами.
– Да, - с трудом произнес Алексей, - я должен сделать это. Превентивная атака Гитлера грозит меньшими бедами Северороссии... и всему миру.
В комнате воцарилась продолжительная тишина. Наконец Санин снова открыл бутылку коньяка и наполнил рюмочки. Они выпили я закусили.
– Скажите, Лёшенька, - нарушил молчание Санин, - а как вы, собственно, намерены побудить Гитлера выступить? Он личность, как бы сказать помягче, своеобразная. Вряд ли безоговорочно поверит совету презренного славянина. Тем более если это будет Оладьин, разгромивший его "Ингерманландское возрождение".
– Вопрос техники, - небрежно махнул рукой Алексей.
– Живет в Берлине еще с двадцать восьмого года один субчик. Монгол. Дело темное, не то он от коммунистов сбежал, не то в каком-то монгольском храме что-то украл. Но корчит он из себя посланца Шамбалы. Мы его еще в двадцать девятом завербовали. Гитлер ему верит... Если этот желтолицый друг в очередном эпилептическом припадке прошепчет дату нападения... Морально Гитлер уже готов. План "Барбаросса" в разработке. Продвижение Сталина к Плоешти его страшно напугало.
Алексей поднялся и произнес:
– Засиделся я у вас. Пора. Еще на службе много дел.
– В добрый час, Лёшенька, - улыбнулся Санин, поднимаясь.
Алексей взглянул на старика и вдруг подумал, что видит его в последний раз. Не в силах сопротивляться непонятному импульсу, он нежно обнял учителя.
* * *
Газета "Санкт-Петербургские ведомости" от 30 апреля 1941 года:
"Вчера в своей квартире на Кирочной улице на восемьдесят первом году жизни скончался доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского университета Дмитрий Андреевич Санин. Профессор Санин получил широкую известность в научных кругах и среди общественности благодаря своим неординарным выдающимся работам по истории Северороссии и изучению возможных вариантов развития земель, входивших некогда в Российскую империю. Соболезнования родственникам и близким покойного выразили ректор Санкт-Петербургского университета г-н И. А. Турашев и многие другие видные представители научной общественности".
* * *
Смолкли звуки оваций. Генерал-майор Сергей Колычев поклонился многочисленным выстроившимся в зале ученикам, облаченным в борцовские костюмы. На самом генерале в честь праздника красовалось его лучшее кимоно. Его прислал император Японии в знак уважения, благодарности за большой вклад в развитие культурных связей между японским и североросским народами и пропаганду истинного воинского пути. Еще раз обведя собравшихся взглядом, Колычев произнес:
– Благодарю вас за поздравления, господа. Я надеюсь, что высокая оценка моего труда господином президентом вдохновит вас на дальнейший труд и усердие в тренировках. Надеюсь также, что, несмотря на то что наша школа сейчас обласкана властью, вы будете тренироваться не ради чинов и наград, а во имя продвижения по великому пути постижения себя.