Протокол «Сигма»
Шрифт:
Бартлет посмотрел куда-то в середину кабинета.
– Методы расследования, по сути своей, повсюду одни и те же, – сказал он после непродолжительной паузы. – Разница лишь в сфере компетентности и области деятельности. Наша область действий имеет отношение к вопросам национальной безопасности.
– У меня нет допуска к информации такого уровня, – быстро вставила Анна.
– Вообще-то, – Бартлет снова позволил себе чуть заметно улыбнуться, – теперь он у вас есть.
Ей что, повысили допуск без ее ведома?
– Все равно это не моя территория.
– Но ведь вы же не настолько строго соблюдаете границы, не так ли? – возразил Бартлет. – Почему бы нам не вспомнить о сотруднике СНБ, которому вы в прошлом году присвоили кодовый номер тридцать три?
– Черт возьми,
– Отчетов не вели вы, – ответил Бартлет. – У нас есть свои собственные способы хранения информации. Его зовут Джозеф Несбетт, если я не ошибаюсь? Из Гарвардского центра экономического развития. Получил высокий пост в штате, затем попал в Совет национальной безопасности. Плохими люди не рождаются; наверно, так можно о нем сказать. Полагаю, что сам по себе он не дошел бы до этого, но его молодая жена оказалась излишне расточительным, даже изрядно алчным существом, верно? Чрезмерно дорогостоящие вкусы для правительственного служащего. Что и привело к этому печальному делу с офшорной отчетностью, к произвольному направлению средств и тому подобному.
– Если бы все это вышло наружу, то последствия оказались бы просто катастрофическими, – сказала Анна. – В такое напряженное время подобный инцидент мог бы нанести большой ущерб нашим международным отношениям.
– Не говоря уже о тех трудностях, с которыми пришлось бы столкнуться администрации.
– Это было отнюдь не главным из соображений, – резко парировала Анна. – Меня не интересует политика такого рода. Если вы думаете обо мне иначе, то, значит, вы меня совсем не знаете.
– Вы и ваши коллеги сделали все совершенно верно, мисс Наварро. Мы по-настоящему восхищались вашей работой. Она была изящной. Очень изящной.
– Спасибо, – ответила Анна. – Но если вам известно так много, то вы должны знать, что она не относилась к моей обычной сфере деятельности.
– Тем не менее моя оценка остается прежней. Вы провели поистине впечатляющую работу и продемонстрировали наивысший уровень компетентности. Но, конечно, я знаю, что составляет круг ваших повседневных обязанностей. Чиновник налоговой службы, совершивший растрату. Мошенник, пробравшийся в ФБР. Неприятности, связанные с программой защиты свидетелей, – кстати, это тоже было весьма и весьма поучительное дельце. С ним невозможно было бы справиться без вашей подготовки в области расследования убийств. Уличный свидетель убит, но вам в одиночку удалось доказать причастность к преступлению сотрудника министерства юстиции.
– Счастливый случай, – бесстрастно отозвалась Анна.
– Люди сами творят свою удачу, мисс Наварро, – сказал Бартлет, и в его глазах не было и намека на улыбку. – Нам кое-что известно о вас, мисс Наварро. Больше, чем вы могли бы себе представить. Мы знаем, какие суммы расходов записаны в электронной записной книжке, которая лежит в вашем портфеле. Мы знаем каждого из ваших друзей, знаем, когда вы в последний раз звонили домой. Мы знаем, что вы в своих отчетах никогда не завышали суммы командировочных расходов, чем, откровенно говоря, мало кто из нас может похвастаться. – Он сделал паузу и пристально посмотрел Анне в лицо. – Прошу меня извинить, если мои слова задели вас, но вы не можете не понимать, что отреклись от права на неприкосновенность личной жизни, когда пришли на работу в УСР и подписали контракт и меморандум о согласии с правилами. Впрочем, это не имеет значения. Важно лишь то, что качество вашей работы неизменно относилось к самому высшему разряду. И довольно часто оказывалось просто экстраординарным.
Анна удивленно подняла брови, но промолчала.
– А-а. Вы, похоже, удивлены. Но я же сказал вам, что у нас есть свои собственные пути сбора и хранения информации. А также и собственные критерии оценки профессиональной подготовки, мисс Наварро. Так вот, то, что выделяет вас на общем фоне, естественно, с точки зрения
Анна кивнула.
– Я вас слушаю.
– Превосходно, мисс Наварро. – Бартлет вручил ей лист бумаги, на котором был напечатан список имен с указанием дат рождения и стран, где эти люди жили.
– Я не понимаю. Мне, что, нужно войти в контакт с этими людьми?
– Нет, поскольку вы, как известно, не занимаетесь спиритизмом. Все одиннадцать человек, перечисленных здесь, уже умерли. Причем все они покинули эту юдоль слез в течение последних двух месяцев. Некоторые, как вы, конечно, заметили, скончались в Соединенных Штатах, кое-кто в Швейцарии, Англии, Италии, Испании, Швеции, Греции… Смерть каждого наступила, предположительно, от естественных причин.
Анна пробежала глазами список. Два имени из одиннадцати оказались ей знакомы. Один был представителем семейства Ланкастеров, семейства, которому когда-то принадлежало большинство сталелитейных заводов страны, хотя теперь оно было более известно благодаря многочисленным пожертвованиям и другим формам филантропической деятельности. В перечне был упомянут Филип Ланкастер, которого она считала давным-давно покойным. Еще одно знакомое имя – Нико Ксенакис, – возможно, принадлежало семейству греческих судовладельцев. Хотя Анна знала эту фамилию главным образом в связи с другим отпрыском этого рода – человеком, прославившимся в бульварных газетах как повеса и распутник еще в шестидесятые годы, когда он кутил со множеством молодых красавиц из Голливуда. Ни одно из остальных имен не вызывало у нее никаких ассоциаций. По датам рождения она увидела, что все перечисленные люди были стариками – кто лет восьмидесяти, а кто и под девяносто.
– Может быть, умники из ОВВ и не слышали об этом, – сказала она, – но когда вам далеко за семьдесят… Одним словом, никто не вечен.
– Боюсь, что ни в одном из этих случаев проведение эксгумации невозможно, – как будто не услышав ее слов, продолжал Бартлет. – Не исключено, что дело обстоит именно так, как вы считаете. Старики ведут себя так, как и положено старикам. В этих случаях мы не можем ничего подтвердить или опровергнуть. Но несколько дней назад нам все же повезло. Мы включили эти имена в «информационный лист». В значительной степени для проформы, так как почти никто даже не пытается выполнять эти международные соглашения. Самым последним из этих людей скончался некий пенсионер, живший в Канаде, в Новой Шотландии. Наши канадские друзья – в отличие от большинства остальных – придают значение соблюдению процедур, поэтому тревога была поднята вовремя. Так что на этот раз у нас есть тело, с которым можно работать. Правда, вернее будет сказать: у вас есть.
– Вы, конечно, не договорили до конца. Что связывает между собой всех этих людей?
– На каждый вопрос могут быть два ответа: поверхностный и глубокий. Я дам вам поверхностный ответ, потому что иного дать не могу. Несколько лет назад проводилась внутренняя ревизия документов из секретных архивов ЦРУ, для которых был установлен очень длительный срок хранения. Вы спросите, имелись ли основания для ее проведения? Скажем, что имелись. Заметьте, это не были оперативные документы. Там не было никаких упоминаний об агентах или прямых контактах. Просто документация о проверках. Каждая папка помечена словом «Сигма». Возможно, это отсылка к коду операции – о которой, между прочим, в документации ЦРУ не сохранилось никаких следов. Мы не имеем никакой информации о ее содержании и цели.