Протокол «Сигма»
Шрифт:
– Я знаю, что вы имеете в виду. Именно этим его свойством я всю жизнь больше всего восхищался в нем – тем, что он стремился своими руками создать ту жизнь, которая устраивала бы его.
– Это была страсть, – сказала Лизл, и ее глаза печально блеснули, – страсть к справедливости, пронизывавшая каждую частицу его существа.
– Страсть к справедливости… Эти слова не слишком много значат в финансовом мире, – с горечью отозвался Бен.
– Мир, в котором вам было трудно дышать, – добавила Лизл. – Который постепенно душил вас. Питер часто говорил, что рано или поздно он, этот мир, должен вас прикончить.
– Можно умереть и гораздо быстрее, – ответил Бен. – Как мне довелось недавно узнать.
– Расскажите мне о той школе, в которой вы преподавали. Питер говорил, что она находится в Нью-Йорке. Я пару раз была в Нью-Йорке еще девочкой, и еще раз, позже, на медицинской конференции.
– Да, она находится в Нью-Йорке. Но в том Нью-Йорке,
40
«Сэтеди найт спешиалз» – мелкокалиберный пистолет малого размера, который легко вынуть из кармана и можно без труда спрятать (амер., жарг.).
– И там вы преподавали в школе?
– Я считал неприличным, что мы, американцы, богатейшая нация в мире, продолжаем мириться с такой нищетой. Там попадались места, по сравнению с которыми Соуэто сошло бы за Скарсдэйл [41] . Несомненно, там проводились обычные неэффективные программы помощи бедным, но существовала еще и не признаваемая никем открыто убежденность в их тщетности. «Бедные всегда были и всегда будут» – никто больше не произносил этих слов вслух, но именно так все думали. Они использовали другие кодовые выражения, говорили о «структурном» этом и «бихевиористском» том, и о том, что средний класс прекрасно себя чувствует и делает все как надо, ура! Так что я решил плюнуть на все эти разговоры. Я не собирался спасать мир, не настолько я был наивен. Но я сказал себе, что, если мне удастся спасти одного ребенка или двух, а то и трех, это будет означать, что мои усилия не пропали впустую.
41
Соуэто – обширное поселение, созданное в 50-х – 60-х гг. ХХ в. властями Южно-Африканской Республики для чернокожих. Отличалось крайней нищетой жителей. Скарсдэйл – фешенебельный городок в пригороде Нью-Йорка.
– И вам что-то удалось?
– Возможно, – ответил Бен, внезапно почувствовавший усталость от своего рассказа. – Возможно. Я ведь проторчал там недостаточно долго для того, чтобы что-то стало ясно! – Он чуть ли не с отвращением выплевывал слова. – Вместо этого я заказывал в «Ореоле» тимбаль [42] с трюфелями и хлебал с клиентами «Кристал».
– Создается впечатление, что вы испытали страшное потрясение от встречи с системой, – мягко сказала Лизл. Она внимательно вслушивалась в его слова, возможно подсознательно пытаясь таким образом отвлечься от собственной боли.
42
Тимбаль – блюдо из тонко нарезанного мяса или рыбы, запеченных в сдобном тесте.
– По-моему, это было просто убийственно. Но, будь оно проклято, вся эта пакость мне чертовски хорошо удавалась. У меня оказались отличные способности к этой игре, к выполнению ритуалов обхаживания клиента. Если вам нужен человек, способный, не заглядывая в меню, сделать отличный заказ в любом из самых дорогих ресторанов города, – это я. И еще, я старался, как можно чаще, рисковать головой – естественно, на отдыхе. Я стал настоящим фанатиком экстремального спорта. Я поднимался на Вермиллонские скалы в Аризоне. Плавал в одиночку на маленькой парусной яхте на Бермудские острова. Прыгал на лыжах с парапланом с Камеронского перевала. Кортни – моя давняя подружка – часто пыталась убедить меня, что у меня подсознательная тяга к самоубийству, но мои развлечения не имели с этим ничего общего. Напротив, я делал все это, чтобы почувствовать себя живым. – Он помотал головой. – Теперь мое тогдашнее поведение кажется глупостью, правда? Праздные забавы богатого ребеночка, который так и не сумел понять, зачем по утрам нужно одеваться.
– Возможно, дело заключалось в том, что вас
– А каким он был на самом деле? Я вовсе не уверен, что спасение детских душ в Восточном Нью-Йорке могло стать моим призванием на всю жизнь. Но в любом случае у меня не оказалось шансов выяснить, так это или не так.
– Я думаю, что вы тоже парус, как и Питер. Вам только нужно было найти свой ветер. – Она печально улыбнулась.
– Похоже на то, что ветер сам нашел меня. И это проклятый сокрушительный муссон. Какой-то заговор, затеянный еще полвека тому назад, но все еще требующий человеческих жизней. И в первую очередь жизней тех людей, которых я люблю. Думаю, Лизл, что вам никогда не приходилось плыть по океану в маленькой лодочке во время шторма, зато мне доводилось такое испытывать. Первое, что нужно сделать в такой передряге, это спустить парус.
– И что, это действительно единственный выход? – спросила Лизл, наливая ему немного бренди в стакан из-под воды.
– Я даже не имею представления, какой же на самом деле выход можно выбрать в сложившемся положении. Вы с Питером потратили на раздумья об этом гораздо больше времени, чем я. И к какому же заключению вы пришли?
– К тому самому, о котором я вам уже говорила. Но в основном все исчерпывалось догадками. Питер за это время провел серьезные расследования. И пришел в полное уныние от того, что ему удалось выяснить. Вторая мировая война была конфликтом, в котором можно было совершенно безошибочно определить правых и виноватых, и все же многие из причастных к этой истории людей оказались совершенно безразличными к всемирной трагедии. Существовало множество корпораций, все интересы которых сводились исключительно к сохранению уровня прибыли. А некоторые, увы, даже рассматривали войну как выгодную возможность, которой нельзя не воспользоваться, – возможность увеличить доходы. Победители так по-настоящему и не наложили руку на капиталы этих двуличных негодяев. Это, видите ли, было неудобно. – Ее язвительная полуулыбка напомнила Бену о глубоко затаенной ярости брата, о постоянно тлевшем в нем гневе.
– Но почему?
– Слишком многих американских и британских крупных и крупнейших промышленников пришлось бы привлекать к ответственности за торговлю с врагом, за коллаборационизм. Лучше замести весь мусор под ковер и там оставить. Вы, наверно, знаете, что братья Даллес сумели всех убедить в этом. «Разыскать настоящих коллаборационистов – из этого не вышло бы ничего хорошего. Это стерло бы грань между добром и злом и разрушило бы мир девственной чистоты союзников…» Простите мне, если я говорю слишком сумбурно. Мне приходилось слышать множество подобных историй. В министерстве юстиции был молодой юрист, решившийся открыть дело о сотрудничестве американских бизнесменов с нацистами. Его тут же уволили. После войны кое-кого из германских руководителей призвали к ответу, но лишь некоторых из них. И все же цитадель промышленников Оси так и не была не то что разрушена, но даже просто потревожена. Зачем карать немецких промышленников, делавших свой бизнес с Гитлером, – которые, честно говоря, и привели Гитлера к власти, – если теперь они с превеликой радостью начали делать бизнес с Америкой? Когда кое-кто из чрезмерно рьяных обвинителей на Нюрнбергском процессе потребовал осуждения для некоторых из них, Джон Дж. Макклой, ваш американский верховный комиссар, тут же смягчил эти требования. Издержки фашизма чрезвычайно прискорбны, но промышленники обязаны заботиться друг о друге, не так ли?
Бен снова почти наяву услышал в ее монологе страстный голос Питера.
– У меня все это до сих пор не может уложиться в голове – финансовое партнерство между гражданами воюющих стран… – пробормотал он, тупо уставившись в стену.
– Вещи далеко не всегда являются тем, чем кажутся. Райнхард Гелен, один из самых главных разведчиков Гитлера, начал готовить свою личную капитуляцию уже в 1944 году. Их верховное командование хорошо знало, откуда и куда дул ветер, они отлично понимали, что Гитлер безумен и окончательно утратил способность реально оценивать положение дел. Поэтому они пошли на обмен. Они пересняли на микропленку захваченные в СССР архивы, упаковали их в водонепроницаемые контейнеры, зарыли их на альпийских горных лугах, менее чем в сотне миль отсюда и, установив контакт с американскими контрразведчиками, заключили сделку. После войны вы, американцы, поставили Гелена во главе «Южно-германской организации индустриального развития».
Бен немного растерянно покачал головой.
– Похоже, что вы оба очень здорово разобрались во всех этих делах. А я, кажется, окончательно теряю способность что-то понимать. – Он одним глотком допил остатки бренди.
– Да, я полагаю, что мы довольно глубоко копнули. Мы должны были это сделать. Я хорошо помню одну вещь, которую мне сказал Питер. А сказал он, что вопрос на самом деле не в том, где эти люди находятся, а в том, где их нет. То есть настоящая проблема не в том, кому нельзя доверять, а в том, кому доверять можно. Когда-то это звучало как речи параноика.