Протокол "Второй шанс"

slip

Довольные засранцы скрылись за поворотом, пропадая из поля зрения, и неуемное желание заехать по этой наглой рыжей морде медленно отошло на второй план.

Солнце клонилось к закату. Мрачный Квинт, припадая на правую ногу, брел по мощеным, необычайно пустынным улицам. Мимо вывалившихся за стены Города инсул, временных лагерей на Марсовом и театра Помпея, сквозь ворота, за стены. Мимо Капитолия и казначейства, в сторону Субурры.

Ему слишком ясно дали понять, что к набранным мальчишкой из новобранцев и старых помпеянцев легионам лучше было не соваться – и теперь его мысли были далеки от радужных. Салаги составляли половину из собравшихся под Городом сил, и теперь, когда даже о нейтралитете с их стороны речи быть не могло, им с товарищами нужно было действовать поистине молниеносно, иначе их ждало только одно – Туллианум и петля.

Со стороны форума доносился такой привычный, родной и давно позабытый гул толпы, провоцируя очередную порцию ностальгических воспоминаний, и полностью отодвигая на второй план все подозрения. Людское море шумело точно так же, когда он, еще безбородым мальчишкой, заслушивался речами Квинта Гортензия. Точно так же возмущенно галдело, когда Цицерон сулил Городу чудовищные несчастия, если только консулом будет выбран Луций Катилина. Точно так же радостно встречало триумфальную процессию, в которой шел сам Квинт, целых три раза.

Точно так же…

Квинт потряс головой, отгоняя захватившее его наваждение. Времена изменились – и сейчас такой шум вряд ли мог значить хоть что-то хорошее.

Прибавив скорости, он быстро оказался на форуме, на северной окраине которого какой-то молодой начинающий оратор надрывался, выступая перед неожиданно большой толпой. Пробиваясь сквозь неожиданно плотное скопление людей, Квинт сперва не мог понять, о чем идет речь, но, когда паренек произнес имя Оппия, он остановился и навострил уши.

– Сочиняя наглую ложь, он подбивал вас, достопочтенные граждане Рима, к совершению государственной измены! Подумать страшно, что могло произойти, если бы ему сопутствовал успех! – размахивающий руками паренек слишком явно переигрывал.

Весь смысл его слов дошел до Квинта с запозданием, но как только это произошло – он замер на месте. Подбивал? Почему этот парень говорил об Оппии в прошедшем времени?

Его охватило нехорошее предчувствие и, не в силах ему сопротивляться, он поковылял к рострам. С каждым шагом волнение нарастало и достигло своего пика, стоило ему остановиться у висящего прямо на уровне глаз длинного списка имен.

Проскрипционного списка.

Гай Лигарий. Перечеркнуто. Марк Лигарий. Публий Овидий Назон. Перечеркнуто. Гай Саллюстий Крисп.

Боги, а этот-то что мальчишке сделал?! Он же последние несколько лет только книги писал.

Гай Оппий. Перечеркнуто.

Сердце пропустило несколько ударов. Харон.

Гней Домиций Кальвин. Гай Азиний Поллион.

– Эй, смотри, уже за головы консулов деньги дают! – словно сквозь толщу воды донесся до Квинта звонкий, практически мальчишеский голос.

Луций Корнелий Бальб.

Сердце бешено стучало в ушах. Весь мир сузился до этого длинного и зловещего куска папируса.

Квинт Калавий.

Квинт почувствовал, как мир схлопнулся.

На плечо ему легла рука. Замершее было сердце, заколотилось с утроенной силой. Бессознательно зажав в кулаке мешочек с монетами для утяжеления удара, Квинт приготовился дать последний в своей жизни бой.

Люди часто говорили, что непосредственно перед смертью у каждого проносится перед глазами вся его жизнь. Он никогда ничего подобного не испытывал, хотя множество раз ходил по лезвию ножа, и считал все эти россказни не более, чем байками.

До сего дня.

Он зажмурился, готовясь к неизбежному удару – и перед глазами стали мелькать мысленные образы. Мать, отец, по ошибке погибший в сулланских проскрипциях. Квинт родился уже после его смерти, но это не мешало ему всю жизнь иметь четкий образ в голове. Друзья детства. Строгий школьный учитель.

Подготовительный лагерь. Смешавшиеся в одну кучу бесконечные кровавые битвы и не менее бесконечные пьянки. Триумфы. Отставка.

Гелия, держащая на руках маленький сверток с плачущей Калавией. Сердце сжалось – не такой судьбы он для нее хотел. Видел Юпитер – не такой.

Снова кровавые битвы, снова пьянки, снова триумф. Еще одна отставка.

Квинт резко обернулся - и едва успел остановить занесенную для удара руку. Глазами размером по пять ассов, на него в упор смотрел Ворен.

– Квинт, ты чего? – ошарашенно спросил он, уставившись на выброшенный в его сторону кулак, а затем, заметив заляпанную грязью тунику Квинта, наливающийся на его скуле синяк и сбитые в кровь костяшки пальцев, добавил – С кем-то подрался?

– Да чтоб тебя, Луций! Нельзя же так подкрадываться! – с облегчением хохотнул Квинт и только после этого опустил руку.

– Ты уже минут пять стоишь тут как истукан и таращишься на список. Что там?

Квинт сделал шаг в сторону, позволяя Ворену рассмотреть имена получше. Тот быстро пробежал их глазами до самого низа и, не выказывая никаких эмоций, обернулся к нему.

– Возьми себя в руки, и уходим отсюда.

– Не надо. Я все равно уже мертв, - обреченно покачал головой Квинт, - Не подставляйтесь. Бери Тита и идите к моему патрону без меня. Нашему общему другу, - он сделал ударение на последнее слово, - Все еще нужна помощь. Если мы все умрем… Сам понимаешь, что его ждет.

– Квинт, - Ворен схватил его за плечи, - Осмотрись. Ты думаешь, кто-то рискнет нас тронуть?

За его спиной стояли люди. Десяток, два, три. Одеты они были в гражданское, но военная выправка выдавала их с головой. Свои. Боги…

Как они добрались до дома Поллиона, в памяти Квинта не отложилось. Пусть Ворен и Пулло всю дорогу пытались его разговорить, мыслями он был не здесь – и поддержать беседу никак не мог, ограничиваясь односложными ответами невпопад.

Он не понимал, как могло так получиться. Кто мог их всех сдать. Вариантов, к сожалению, было куда больше, чем ему хотелось признавать.