Провидица
Шрифт:
Ворвавшись в свой кабинет, князь упал на стул, повернул голову в сторону окна и негромко взвыл, не зная, как обуздать огонь, все более разгоравшийся в его крови. Хотелось рвать, крушить, сворачивать шеи, уничтожать. Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и втянул воздух сквозь стиснутые зубы, после выдохнул и снова глубоко вдохнул. Бешенство понемногу утихло, давая разуму возможность подумать.
Знала. Все знала и вновь принесла себя в жертву, только теперь ради него.
— Почему? — прохрипел Корвель и обрушил кулак на стол.
Предать родного брата она тоже не могла, вот почему. Галену вдруг открылось все то, что вчера перенесла
— Король приказал захватить лаиссу, ежели не удастся, то тоже убить… — тихо повторил Гален. — Венценосная тварь! Проклятье…
Ноздри мужчины раздувались, губы превратились в тонкую линию, бешенство вернулось, готовое поглотить разум мужчины, но он вновь заставил себя думать. Фольгер приказал привести живой. "У нее невероятные большие синие глаза", — вспомнилось Корвелю. Змей говорил о Кати не как о своих шлюхах, в его голосе было то, что когда-то вызвало жгучую ревность князя. Ревность и сейчас вспыхнула в нем, но в ней же мужчина увидел главное, Фольгер будет защищать лаиссу. Он уже пошел против короля, велел привести ее живой, значит, будет беречь и дальше.
— Лишь бы не вздумал надругаться, — произнес Корвель, и кулак его вновь обрушился на стол. — За один ее волос порву, за каждую слезинку буду резать нещадно. Каждого.
Тяжело выдохнув, Гален подтянул к себе чистый лист бумаги. Рука его подрагивала от нервного возбуждения, и строчки ложились криво, но это волновало мужчину меньше всего. Новое посланию Гудвалю было готово, оно уложилось в несколько строк. Запечатав письмо, князь позволил войти своим людям.
— Доставишь Гудвалю, — велел он первому. — Будь осторожен, внизу может быть засада.
Затем написал еще одно письмо. Оно предназначалось сайеру Дархилю, с ним князь вступил в переписку полтора месяца назад. Еще один мелкий сайер, согласный с Гудвалем и поддерживавший идею смены короля. Корвеля сайер Дархиль уважал, князь относился к нему ровно, но признавал в нем хорошего хозяина. Удел Дархиль был еще одним соседом бывшего Удела Корвель, и рати сайера предстояло пройти через бывшие земли Галена, чтобы встретиться с объединенной ратью Корвеля и Гудваля.
Третье письмо предназначалось лассу Маелю. Именно этот мальчик, недавно принесший присягу своему сайеру, стал тайным центром в новых землях короля, к которому подтягивались возмущенные вассалы. Ласс Маель должен был поднять людей и помочь Дархилю пройти навстречу с Корвелем, и присоединиться к нему. Написав и раздав послания, князь еще раз взглянул на окно, скрипнул зубами и покинул кабинет, чтобы уже никогда сюда не вернуться. Победа или поражение — иного не дано.
— Приступайте, отец Бальдур, — произнес Корвель и первым опустился на колени.
Следом за ним опустились воины, все, кто поместился в монастырском дворе, и те, кто находился за его пределами, но могли видеть происходящее через открытые ворота. Отец Бальдур, ничем не напоминавший того пьяницу, призывавшего князя покаяться, стоял на монастырской стене, откуда его было слышно и видно многим. Он взметнул над головой руки и произнес сильным глубоким голосом:
— Сегодня
— За нашего короля! — закричали ратники, взметнув вверх мечи.
— Святые с вами! — выкрикнул отец Бальдур, и поднял знамя с родовым гербом князей рода Корвель — оскалившаяся голова волка на темно-синем фоне. Только теперь волчья голова была окружена кругом — знаком Святых Защитников. Все должны были знать, что Святые охраняют род Корвель.
Князь поднялся на ноги и обернулся к своей рати.
— Мы идем на смерть, чтобы через боль и кровь пробить дорогу к жизни, сохранив честь и веру. Павшие прославятся в веках, выжившие сложат о них песни! Последний раз спрашиваю вас, кто не готов умирать, покиньте мое воинство, ибо трусу не место под моими знаменами.
Ряды остались незыблемы. Корвель внутренне усмехнулся, он знал, что первое же сражение покажет, кто пойдет с ним дальше, а кто побежит с поля брани, боясь смерти. Но сейчас ратники были полны веры в свои силы и готовы идти за господином. Князю подвели коня, он легко вскочил в седло, вытянул меч из ножен и вознес его над головой.
— Все, кто верен мне, вперед!
Несколько сотен мужских глоток подхватили его клич, разрушая покой древних гор. Впереди Корвеля ждали Бартвальд Даги, отправленные с ним воины и те, кто нес дозор на подступах к монастырю. Они уже знали от гонца, что время похода пришло, и их господин оставляет древние стены своего временного прибежища.
Единственная женщина, оставшаяся в монастыре после исчезновения лаиссы Альвран, ее служанка Ведиса, сидела в одной из повозок, не пожелав отправиться к драгам. Рядом с женщиной лежал большой мясницкий нож и легкий топорик. Поверх одежды она натянула доспехи, и вид ее был самым воинственным.
— Я не оставлю свою госпожу, — упрямо заявила женщина на насмешки ратников.
Отец Бальдур, закрепивший древко знамени за своей спиной, ехал вслед за князем, подчеркивая этим, что церковь поддерживает нового претендента на трон, и его воинство получило святейшее благословение. Воины Верховного отца-служителя должны были открыть ворота столицы, когда к ней подойдет Корвель. Они же должны были расправиться с городской стражей и воинами, которые останутся защищать столицу. Но сейчас никто бы не узнал в обычных горожанах, заполнявших город, рать Верховного служителя. Это были фанатики, собиравшиеся по призыву и делавшие то, что повелевали им из главного Дома Святых. Но пока они ждали своего часа.
Корвель не рассчитывал уже встретить внизу ласса Фольгера, понимая, что Десмунд Альвран сильно опередил его, а королевский змей не будет задерживаться дольше, чем того требует появление брата Катиль с его пленницей. Мысли Галена вернулись к провидице. И вновь он подумал, что она учла все. Увела брата, не дав ему свершить свое черное дело, и спасши этим его от смерти. Так же Корвель был уверен, что Кати знала, что, не найдя ее, князь сможет докопаться до истины и узнает о Фольгере и его рати, поймет, что послание Гудвалю будет перехвачено, и решит выступить в поход. Иначе лаисса не оставила бы его пребывать в неведении, что крах близок.