Провинциал, о котором заговорил Париж
Шрифт:
— А это уж ваша забота! — отрезал расхрабрившийся Бонасье.
— За этим стоит сама королева!
— А это уж ваша забота!
— Вы понимаете, что я не могу подвести ее величество?
— А это уж ваша забота!
— Хорошо, — произнесла красавица тоном, не сулившим ничего хорошего тому, кто навлек на себя ее гнев. — Вы, стало быть, сударь, боитесь Бастилии…
— Как любой здравомыслящий человек.
— Прекрасно. В таком случае вы там окажетесь нынче же! Прямо сегодня! Еще до ночи!
— Не шутите
— А кто вам сказал, несчастный, что я шучу? Я настроена самым решительным образом. Дражайший господин Бонасье, мой незадачливый супруг, у вас попросту нет обратной дороги! Вы ввязались в игру, где дорога ведет исключительно в одном направлении…
— Я не ввязывался, благодарю покорно! Вы меня вовлекли…
— Да какая разница? В любом случае нет обратной дороги. Теперь вы не можете отказаться. Вы посвящены во многие секреты, чересчур опасные для их обладателей. Либо станете выполнять мои поручения по-прежнему, либо…
— Либо — что?
— Либо я распахну окно и крикну дозор. А когда появится стража, я именем королевы прикажу отвести вас в Бастилию, которой вы так боитесь. И не сомневайтесь, вы задержитесь там надолго… Или вы сомневаетесь, что я это сделаю? Зря…
Д'Артаньяну почудился шорох разворачиваемой бумаги. Какое-то время стояла напряженная тишина, потом послышался унылый голос галантерейщика, чей приступ решимости, судя по всему, прошел:
— Пожалуй, вы это сделаете…
— Без всяких «пожалуй»! Ну что вы решили? Кардинал, вполне вероятно, попросту не успеет заточить вас в Бастилию — ни вас, ни кого-то еще. А я… Я немедленно приведу в исполнение угрозу. Выбирайте, любезный муженек, между угрозой проблематичной и вполне весомой…
Послышался шумный вздох:
— Констанция, вы не оставляете мне выбора…
— Конечно, не оставляю. У вас есть только один выход. Немедленно отправляйтесь на улицу Кассет, к господину Арамису!
— Ну хорошо, хорошо… Дайте только выпить стакан воды, я совсем разбит, того и гляди удар хватит…
— Быстро пейте вашу воду — и в дорогу!
Звякнуло стекло — судя по звукам, руки у галантерейщика отчаянно тряслись, так что горлышко графина немилосердно колотилось о край стакана…
Д'Артаньян, нимало не колеблясь более, быстренько уложил назад дощечки паркета, притоптал их сапогами, чтобы легли ровно на прежнее место, надел перевязь со шпагой, сунул за пояс кинжал, нахлобучил шляпу и кинулся вниз по лестнице, совершенно не рассуждая, — события увлекали его, словно могучий морской отлив, уносящий в океанские просторы неосторожного пловца…
Оказавшись во дворе, он придал себе безразличный вид и, прислонившись к каменному столбу ворот, принялся поправлять свой наряд с тщанием гвардейского щеголя, направлявшегося искать светских увеселений.
Вскоре
— Ба, что я вижу, любезный господин Бонасье! Вы тоже куда-то собрались со двора? Вот уж чего я не в состоянии понять! К вам в кои-то веки, оторвавшись от дворцовых забот, заглянула очаровательная женушка — а вы припустили вон из дома, вместо того чтобы с пользой провести время самым приятным образом… Право, у вас в жилах не кровь, а водица!
Взгляд г-на Бонасье был затравленным — вполне возможно, истерзанный трусливыми и тревожными ожиданиями, он и в своем квартиранте подозревал шпиона кардинала. Он невольно прижал правую руку к груди — где, под камзолом, надо полагать, и покоилось злосчастное письмо.
— Да вот, знаете ли, неотложные дела… — с вымученной улыбкой пробормотал он.
— В вечернюю пору? — делано изумился д'Артаньян. — А не намерены ли вы… ах, шалунишка! Это при красавице-жене, которую вы так редко видите? Ничего, можете быть спокойны, я вас не выдам! Гвардейцы короля прекрасно понимают такие вещи!
— Право, вы ошибаетесь…
— Черт возьми, но какие могут быть дела вечерней порой? Что до меня, то я честно готов признаться всему свету, что отправляюсь развлекаться. Да-да, вот именно! Сначала загляну на улицу Кассет, а уж потом…
Неожиданно услышав неотрывно связанное с его вечными страхами название улицы, несчастный галантерейщик вздрогнул так, что это не укрылось бы и от менее внимательного наблюдателя, что говорить о д'Артаньяне с его рысьим взором… Убедившись, что птичка сама идет в силки, гасконец безмятежно повторил:
— Ну да, на улицу Кассет, к моему знакомому… Там живет Арамис.
— Мушкетер короля? — вырвалось у Бонасье.
— Совершенно верно.
— Вы с ним знакомы, сударь?
— Ну разумеется, — ответил д'Артаньян преспокойно. — Мы с ним довольно тесно знакомы, мы даже ходим в одну книжную лавку…
Самое смешное, что во всем им сказанном не было пока что ни слова неправды. «Ну, давай, черт тебя подери! — мысленно поторопил д'Артаньян собеседника. — Удочка закинута, аппетитная приманка на крючке, хватай же!»
И с радостью услышал робкий голос Бонасье:
— Сударь, не будет ли с моей стороны неуместным просить вас о небольшом одолжении, о сущем пустяке…
— Что за вопрос! — воскликнул д'Артаньян. — Конечно, любезный хозяин! Коли уж я пользуюсь вашим гостеприимством…
— Не согласились бы вы передать господину Арамису письмецо? Вот оно, у меня с собой…
— В самом деле, сущий пустяк! — бодро заверил д'Артаньян. — Ну конечно же! Не впервые. Совершенно пустяковое одолжение, почему бы и не порадеть такому человеку, как вы… Давайте.