Проводница
Шрифт:
Наташка — красавица, и Никита парень видный. Чем не пара? И может, врут злые языки, что Наташка берет за любовь деньги?
Но думать о ее продажности легче, потому что это оправдывает Никиту. Гораздо хуже, если его искренне тянет к Наташке.
Ольга примчалась в бар прямо с поезда, даже не забежала домой переодеться. Он только что открылся. Было еще пусто, в полумраке играла музыка. Наташка протирала за стойкой бокалы и тихонько подпевала в такт.
Ольга села в углу за длинный деревянный стол и постучала по нему ладонью. В
Вся молодежь собиралась вечерами в этом баре, потому что ресторан считался удовольствием дорогим. В нем гуляли «крутые» да справляли торжества. А если кто хотел просто поужинать, то отправлялся в вокзальный ресторан, где на выбор был жесткий бифштекс или жесткий гуляш.
Наташка услышала, что кто-то вошел, и прищурилась. В зале был полумрак, а над ее головой ярко сияла лампа, поэтому ей трудно было сразу разглядеть Ольгу, тем более что та выбрала для себя затененный угол.
— Что будете пить?
Наташка вышла из-за стойки и подошла к ней, вызывающе сверкая голыми коленками. Достала из кармашка передника блокнотик, словно ей сложно было запомнить две фразы.
— Бокал шампанского, — почему-то сказала Ольга, вспомнив Никиту.
Наташка недовольно сморщила носик. Других посетителей пока не было, а открывать ради одной Ольги бутылку ей не хотелось.
— Закусывать будете?
— Дай мне конфет шоколадных, — велела Ольга.
— Хорошо. Есть турецкая вишня в шоколаде. Очень вкусно, рекомендую.
— Таши вишню, — сказала Ольга.
Наташка почему-то не узнавала ее или не хотела узнать. А может, и вправду не помнила. Ведь когда работаешь в таком людном месте, все лица потом кажутся знакомыми.
Ольга немного подалась вперед, заглянула ей в глаза.
— Привет. Не помнишь меня?
— Привет, — отстраненно улыбнулась Наташка. — Очень смутно. Ты Валя?
— Оля.
— А! Ну да… Ты изменилась.
Она отошла от столика, быстро принесла шампанское и конфеты в вазочке и уже повернулась, чтобы уйти, как Ольга остановила ее словами:
— Мне нужен Никита.
— Никита? — удивилась Наташка и вытаращила на нее свои фиалковые глаза. — Он, знаешь, киска, многим нужен. Ну так и что?
— Да ничего, — пожала плечами Ольга. — У меня к нему дело.
— Да-а? — Наташка круто повернулась к ней. — И какое, если не секрет?
— Секрет, — вздохнула Ольга.
— Тогда сама ищи! — фыркнула Наташка.
Она хотела уйти, но любопытство пересилило, и она осталась.
— Но это очень серьезное дело, — нахмурилась Ольга. — Вопрос жизни и смерти.
— Ага, — кивнула Наташка и пристально посмотрела на нее. — Слушай, а ты случайно не проводницей работаешь?
— Совершенно случайно, — усмехнулась Ольга.
— Тогда понятно… — расплылась в торжествующей улыбке Наташка.
— Что ты имеешь в виду? — вскинулась Ольга.
— Да Никита говорил, что ты его уже достала, — пренебрежительно фыркнула Наташка. — Велел молчать, если о нем расспрашивать будешь.
— Ты и молчишь, — хмыкнула Ольга.
Почему-то слова Наташки ее совершенно не обидели. Раз Никита предупредил о том, что она может его искать, значит, у него есть весомые причины скрываться. Было бы хуже, если б своей новой пассии он о ней не сказал ни слова.
— Сколько с меня? — спросила она, доставая кошелек.
— Сорок два пятьдесят.
Ольга отдала Наташке деньги, и та гордо удалилась.
Ольга всегда полагала, что природа у нас не слишком щедра, как продавщица советских времен — в одни руки отпускает только по одной штуке. Или красоту, или мозги. Ни разу еще она не видела, чтоб расфуфыренная кукла блистала умом. А Наташке и так Господь дал слишком щедро.
Нереальной красоты фарфоровое личико, фигура, как у фотомодели, а простая, добрая, не зазнайка. И хозяйка хорошая, и дочь заботливая. Глядя на ее ручки с длинными наманикюренными пальчиками, не скажешь, что она каждый день и стирает, и гладит, и варит, да еще вдвоем с пожилой нянькой ворочает парализованного старика. Конечно, у нее и машинка-автомат, и кухонный комбайн, и пароварка, и пылесос моющий… С такой навороченной техникой заниматься домашними заботами одно удовольствие… Но вот тяжелобольной отец…
Глава 4
Ольга села в сквере на лавочке напротив бара. До отправления поезда оставалось еще несколько часов. Густые невысокие кусты давно никто не стриг, и они росли беспорядочно, спутанными шапками. Зато, нагнувшись, за ними можно было отлично спрятаться. Ольга расположилась поудобнее, закурила, примяла несколько веточек, чтоб они образовали некое подобие окошка, и принялась ждать.
Через час захотелось есть, но Ольга боялась покинуть свой пост наблюдения. Чувство голода заглушали сигареты, она курила их одну за другой, и скоро вся трава вокруг лавочки была усеяна окурками.
Она пожалела, что не взяла с собой куртку. Осенняя погода обманчива. Днем была совсем летняя жара, а как только стало стремительно смеркаться, так и похолодало. С гор подул резкий порывистый ветер, он шумел в парке, путался в кронах деревьев, шебуршил и спутывал тонкие ветки кустарника. А Ольгу, одетую в легкую футболку, пронизывал до костей.
Скоро стемнело, на центральной улице зажглись фонари, ярко вспыхнула неоновая вывеска перед входом в бар. И вдруг в ее внезапном вздрагивающем свете Ольга увидела Никиту.
Он вышел из двери, остановился, закурил, отвернувшись от ветра, и медленно пошел к троллейбусной остановке. Ольга вскочила и бросилась за ним по противоположной стороне улицы, прячась за кустами живой изгороди.
Черт! Выходит, она пропустила, как он вошел в бар… Или Наташка впустила его через служебный вход? Эх. раззява! О служебном входе она и не подумала. Размечталась, что Бог Наташку мозгами обделил, и не учла, что ей тоже не больно-то много досталось…