Проводник 2. На другом берегу Стикса

Гангал Александр Викторович

– Евгений Михайлович, так деньги не взяли? Вон они в комнате на столике лежат. – Удивился нестыковке летеха.

– Гена, я тебя прошу, тебе оно надо? Это мои разборки, лишние вопросы влияют на карьерный рост. – Михалыч осадил излишне любопытного сотрудника.

– Понял, товарищ генерал. – Коротко ответил тот, угрюмо кивнув в подтверждение, что основная мысль до него дошла, Михалыч продолжил.

– Гена, давай зови Сережу, вместе возьмите отца, приведите его в порядок, не знаю где, но достаньте новый гроб, только приличный, положите его туда уже на кладбище, чтобы без лишних глаз. Прежде на разведку

на кладбище кого-нибудь из своих проверенных пошли, если что, пусть приберутся. Гена, короче, мне ли тебя учить, до утра чтобы все было красиво. И чтобы тихо все. Ты понял? Задача ясна, товарищ лейтенант? – Спросил Михалыч, замолчал.

– Так точно, товарищ генерал-полковник! – Тихо отрапортовал подчиненный в ответ, добавил. – Евгений Михалыч, они что душили вас? – Он указал рукой на Михалыча горло, оно было все синее с фиолетовой полоской вокруг.

– Гена, ну послушай, какая разница, это я повеситься хотел! – Он горько пошутил, продолжил. – Я же сказал это мои дела, вот ключ от квартиры, я сейчас приведу себя в порядок и отлучусь, а вы тут сами орудуйте. С утра доложишь мне, деньги со столика возьмете столько, сколько вам нужно. – Он встал со стула, потер шею, действительно, от прикосновений она ощутимо болела.

Гена вздохнул от масштаба задания, достал телефон, чтобы позвонить своему другу и напарнику.

– Алло? Валентин Иванович, слышишь меня? – Михалыч звонил своему коллеге из Новосибирска, генерал-майору ФСБ Ковальскому Валентину Ивановичу. Он находился в своем рабочем кабинете с заклеенным пластырем лбом и в белом шарфике поверх военного кителя, шея поднывала, постоянно хотелось кашлянуть.

– Да, Жень, привет, отлично слышу! Что-то случилось? Звонишь в такую рань? – Слышался в трубке сонный голос коллеги. Михалыч бросил взгляд на настенные часы, стрелки показывали, пять.

– Иваныч, прости, дорогой. Тут такое дело и оно не терпит отлагательств, подробности сообщить не могу, сам понимаешь, мне нужна от тебя одна услуга, так сказать конфиденциально, а за мной не заржавеет, ты меня знаешь. – На том конце повисла секундная пауза, Валентин Иванович прикидывал выгоду, от того, что он поможет в личной просьбе своему коллеге.

– Что от меня требуется, Жень? – После раздумий спросил тот серьезно.

– Валя, я попал! – Сердечно признался Михалыч, потом продолжил. – Я в такой ситуации, что просто капец, реально безвыходной, куда ни кинь, везде тупик, просто не знаю, что предпринять, на тебя, Валь, у меня теперь одна надежда. – Он замолчал.

– Так, Женя, успокойся, тебе что угрожают? Твоей семье? – Заволновался Валентин Иванович, продолжил. – Не волнуйся, везде есть выход, какие у тебя проблемы? Разрулим, с нашими-то ресурсами, кто наехал? Амеры? Немцы? Наши? – В телефоне возникла пауза.

– Нет, Валя, тут другое, не хочу тебя впутывать, хватит этого горя мне одному. Нечего тебе в это вмешиваться, слишком опасно. Тут такое, помнишь недели две назад я к тебе заезжал за одной интересной штуковиной? Такой золотой брусочек с кристаллами наверху? – Спросил Михалыч.

– Да, Жень, конечно. – Отозвался Валентин Иванович, продолжил. – Он у нас проходил по странному делу Вячеслава Самойлова, ночного санитара нашей городской психиатрической больницы. Запутанное дело, я же тебе рассказывал о нем, там Самойлов убил ножом свою семью и родителей. Потом уверял, что сделать это его заставил некий демон. Потом Самойлов просил его спрятать в камеру от преследователя с того света.

– А ты куда брусок дел? Неужели не сдал? – Валентин Иванович замолчал, догадался, продолжил. – Знаешь, я ведь тоже подумывал эту штуку у себя оставить, ведь это целое состояние! Но Жень, она слишком чужеродная, неестественная для нашего мира, нехорошая история за ней, понимаешь, от нее веет смертью, прости, что раньше не сказал. – Валентин Иванович замолчал.

– Это линза! – Тихо сказал Михалыч.

– Что? Какая линза? – Смутился Валентин Иванович.

– Не знаю, но так ее назвал владелец, ну по крайней мере я склонен предполагать, что эта вещица его.

– Постой, ты видел хозяина? – Спросил Иванович.

– В какой-то мере да. –Уклончиво ответил Евгений Михайлович.

– Что значит в какой-то-мере, Жень?

– Валентин, послушай, подробности рассказать не могу, по крайней мере пока, потом все узнаешь. Прости, мне нужно, чтобы ты выяснил одну вещь.

– Говори какую? – Чуть раздраженно спросил Валентин Иванович, он был слегка рассержен внезапной скрытностью товарища.

– Валя, мне нужно узнать от тебя информацию. Помнишь, ты мне говорил про психа, который дал Самойлову этот золотой брусок с кристаллами, линзу, потом он исчез, якобы сбежал?

– Да, помню, Жень. – Отозвался Валентин Иванович уже поспокойней.

– А помнишь, когда я уже уходил, ты мне про паренька вслед сказал, что он прямо из камеры исчез, еще про конец света сказал?

– Ну да, помню, а что?

– Слушай, перешли мне личные дела этих двух человек, только срочно по электронке, они очень нужны мне.

– Ты понимаешь о чем просишь? Это засекреченная информация. – Предупредил его Валентин.

– Да, Валь, понимаю, но другого выхода у меня нет. – Он замолчал, ждал ответа.

– Ладно, Жень, только ради тебя. – Вздохнул на том конце Валентин Иванович.

– Жди, в течении часа пришлю. Если сильно прижучит, обращайся, помогу, как смогу. Ладно, пока, звони. – Валентин Иванович положил трубку.

Михалыч остался в одиночестве, повисла томительная пауза. На лбу неприятно жгла ранка, напоминая о кошмарном ночном происшествии, кожа вокруг нее припухла, слегка пульсировала болью.

Зазвонил телефон. На том конце оказался Гена, сообщил, что они с напарником все сделали, что уже все хорошо, что на все про все ушло полторы тысячи долларов. Михалыч про себя отметил, что Гена приврал где-то на триста, но заострять не стал, понимал, какую работу пришлось выполнять парням. На душе стало как-то более-менее спокойно, хотя все равно внутри вовсю звонил тревожный колокольчик. Поблагодарив парней, отправил их отдыхать, дал обоим по три дня отгула. Сам полез проверять почту. В новых письмах нашел то, что ему было нужно, мысленно поблагодарил Валентина. Затем сделал пару звонков в Москву своим однокашникам, которые заседали в высших кабинетах, напомнил о своих услугах, оказанных им. Попросил теперь об услуге с их стороны. Переслал им личные дела людей, которыми интересовался.