Проводник Отсюда (сборник)
Шрифт:
В тот день я опоздал на обед. Я плохо спал ночью, часто просыпался, вслушивался в дыхание Дэниэля. Мне казалось, что он лишь притворяется спящим… Ну не может же человек из категории «зет» вести себя как все! Нормальность Дэниэля была подозрительной… Но ничего в ту ночь не произошло. Зато я не выспался и ухитрился по-стариковски задремать в кресле.
Дэниэль уже два раза опаздывал к обеду. И оба раза оставался голодным – выждав положенные двадцать минут, я вываливал его порцию в утилизатор. Теперь у него была возможность расквитаться…
Я вошел в столовую и сразу увидел Дэниэля.
– Вы будете сок?
– Да, спасибо.
Я крутил в руках ложку, которой предстояло есть бифштекс. Вилки я выбросил в первый день полета, о чем сейчас ужасно жалел. Дэниэль поставил передо мной высокий стакан с густооранжевым апельсиновым соком…
В следующую секунду корабль тряхнуло, мальчишку бросило в угол. Совершенно автоматически я ухватился за настенные фиксаторы. Пол медленно вздыбился, превращаясь в стену, и снова встал на место. Грибной суп, бифштекс и апельсиновый сок смешались на моей рубашке в невиданную кулинарами кашу. Я попытался отряхнуться, потом посмотрел на Дэниэля. Он сидел в углу, держа на весу правую ладонь. Рука у него была в крови.
– Дэнни! – В полной растерянности я наклонился над ним. – Что случилось?
– Бокал разбился… – Он беззвучно плакал. – Этот чертов бокал разбился. Я так и думал, когда падал, что порежусь…
– Но это невозможно… На корабле нет бьющейся посуды!
Он лишь всхлипнул, и я пришел в себя. Промыл ему руку, осмотрел порезы – они оказались неглубокими, перебинтовал. Дэниэль как-то весь обмяк, у него разболелась голова. Я помог ему дойти до каюты, затем вернулся в столовую. На полу действительно лежали остатки бокала. Что за чушь? Я взял один из осколков, подсунул под ножку стола, надавил… С таким же успехом можно ломать кусок резины. Этот сорт стекла просто гнется от удара.
Я постоял, глядя на суетящегося киберуборщика. Потом открыл холодильник. Надо накормить Дэнни, да и мне хотелось есть…
К вечеру Дэниэль стал таким, как обычно. Хотя нет. Он стал таким, как в первый день на «Антаресе». Робко улыбнулся мне и попросил сыграть с ним в шахматы. Почему-то я не захотел отказываться. Наверное, мне стало его жалко.
Играл он плохо. Похоже, основными его партнерами были киберпрограммы, а это всегда накладывает отпечаток на манеру игры. Я легко выиграл первую партию, а вторую, презирая себя за слюнтяйство, откровенно отдал. Но Дэниэль этого не понял. Собирая фигуры, он прямо-таки светился от радости. Глядя на него, и я начал улыбаться. И что в нем нашли люди Службы? Обычный пацан, ничего примечательного… Зря я так жестко за него взялся…
Дэниэль убрал шахматы и нерешительно посмотрел на меня. Ему явно хотелось что-то спросить.
– О чем задумался, Дэнни? – не выдержал я.
– Этот толчок… Отчего он случился?
Я пожал плечами:
– Здесь полно метеоритов. Корабль совершил маневр, вот и все.
– А это опасно?
– Ну, если даст по реактору… В лучшем случае потеряем ход, в худшем…
– И это может случиться?
– В любой момент, – со вздохом сказал я. Разумеется, здорово преувеличивая. Защитные поля в состоянии
– Дэниэль, почему тебя отправили на Землю?
Он скорчил смешную гримасу:
– Я не знаю.
Наверное, это было правдой. Я не успел подумать. Мигнув, погасло освещение, и одновременно на корабль обрушился удар, в сравнении с которым дневной толчок был абсолютно безобидным. Меня подбросило, и что-то огромное и плоское ударило по спине. Я еще успел сообразить, что это потолок, и потерял сознание…
Лампы светили вполнакала – явно от аварийного генератора. Но даже в таком свете лицо Дэниэля было белым как снег. Не представляю, как он сумел подтащить меня к кондиционеру – хотя гравитация и упала наполовину, его шатало при каждом шаге. Как бы там ни было, струя холодного воздуха привела меня в чувство. Я попытался подмигнуть Дэнни и довольно легко поднялся.
– Воздух есть, гравитация, свет тоже… Значит, ничего страшного. Не реви!
Он действительно расплакался.
– Я боялся, что вы умерли…
– Не совсем.
Я толкнул дверь. В коридоре тоже горел аварийный свет. Что ж, видеофон и терминал я уничтожил, как и полагается по инструкции «зет». Но остался еще робот…
Он по-прежнему заслонял собой закрытый люк. Абсолютно невредимый, как и положено такой машине.
– Стоять!
Без интонаций, без эмоций. Я понимал, что повиноваться мне он не будет. Боевой робот выполняет свою программу, его не переспоришь. Но все-таки…
– Связь с рубкой! Обеспечь связь!
Казалось, выставивший манипуляторы черный шар задумался.
– Невозможно. Связи нет.
– Почему?
– В связи с отсутствием рубки.
– Она разрушена?
– Нет, рубка катапультирована.
Таким же тоном робот мог сообщить температуру воздуха. Нет у роботов эмоций. Но я-то не робот… Моя рука медленно легла на рукоять лайтинга. Довольно оригинальный вид самоубийства – поднять оружие на боевого робота. Но тут я увидел Дэнни. Через секунду я вспомнил и про свой долг. Но остановили меня его глаза…
Пока мы шли к оранжерее, я еще на что-то надеялся. Чисто по привычке. Мне слишком хорошо известно, в каких случаях катапультируют рубку.
Стеклянный купол был залит тусклым багровым светом, пробивающимся откуда-то снаружи. Внутреннее освещение оранжереи не работало, и казалось, мы стоим в самом обыкновенном лесу и смотрим на заходящее солнце. Только это было не солнце…
Двигательный блок «Антареса», ребристый двадцатиметровый цилиндр с растопыренными стабилизаторами, раскалился уже докрасна.
Я вернулся к Дэниэлю и сел рядом. В куполе было прохладно, журчал дистиллированной водичкой родничок. Дрожащие на листве деревьев красные отсветы казались совсем не страшными. Я не испытывал даже обиды на капитана и навигатора. Если они покинули корабль, значит, шансов заглушить реактор уже не было. Судьба…
– Что это за свет? – вдруг спросил Дэниэль.
– Реактор, – не подумав, ответил я. Дэнни вскинул голову, лицо его напряглось.
– Мы взорвемся?
Я взял его за руку, уверенно заявил: