Проводник
Шрифт:
— Давно? — подался вперёд Макс.
— Давно. Его звали Майка.
— Майка? Может быть Майкл? Это был мужчина, — Макс поднёс к глазам сомкнутые колечком пальцы. — Такой приметный. В очках как на фото.
— Да. Мужчина, — степенно кивнул Уве. — На глазах было стекло. И ещё он носил на груди большой стеклянный глаз.
— Э-э-э… Стеклянный глаз?
— Да. Это такая вещь, которая рисует это, — Уве вернул фотографию.
— А, наверно фотоаппарат?
— Фото… что? — запнулся Мбисин.
— Неважно, — отмахнулся Макс. — Лучше спроси, что там было дальше с Майклом.
Выслушав,
— Майка не стал у нас долго задерживаться. Плохой человек.
— Плохой? И что же он сделал?
— У него гнилая душа. Всё время улыбался, а глаза врали. Ходил, выискивал что-то, высматривал своим глазом. Иногда глаз оживал и жужжал как рассерженная пчела. Потом Майка предложил мне пойти войной на соседей. Обещал заплатить мне десять железных топоров, если мы возьмём его с собой на войну.
— Не понял. Зачем ему была нужна война с соседями?
— Я спросил. Он говорил много непонятных слов. Потом показал мне большой глаз и сказал, что другие белые люди очень хотят посмотреть, как мы воюем. Глаз всё запомнит и покажет другим. Сказал, что это будет красиво. Глупый человек. Когда это смерть была красивой?
— Понятно, — пробормотал Макс. — Кинокамера. Значит, ток-шоу ему остренького захотелось…
— Что?
— Неважно. Спроси, неужели вождь согласился?
Уве снисходительно усмехнулся.
— Конечно же, нет. Как видишь, мы ещё живы. Да и к тому же, никакие топоры не стоят кровной вражды между роднёй.
— Согласен, — кивнул Макс. — Ты поступил мудро.
Вождь склонил голову, принимая комплимент.
— И я говорю с тобой только потому, что твои глаза не лгут. Все другие белые постоянно от нас чего-то хотят. Странные люди. Кто-то рассказывает всякие небылицы, размахивает крестом и зовёт верить в своего мёртвого бога, кто-то предлагает ничего не стоящие безделушки взамен на богатства моего народа, а некоторые приходят, словно хозяева с оружием и грозят отобрать нашу землю. Ты же один и вправду ищешь только то, что сказал. Ищи Майка в Омандесепе. Он и другие белые пошли туда. Больше мне тебе сказать нечего.
— Что ж, — вздохнул Макс. — Спасибо и на этом. Значит, пойдём в Омандесеп.
— Только советую вам немного подождать. Было много дождей, болота сильно поднялись. Есть места, где пока нельзя пройти.
— Как жаль…. А что, других дорог нет?
Уве загадочно усмехнулся.
— Конечно, есть. Но мы там давно не ходим. Мёртвая земля не любит, когда её тревожат.
— В смысле, мёртвая?
Вождь нервно дёрнул щекой.
— Когда-то, когда я был молод, белые там убивали друг друга. Гремел гром, в земле появились большие ямы. Там до сих пор почти ничего не растёт. И ещё там исчезали люди. Потом находили только кости. Мы не ходим туда больше. Пусть земля снова станет родить.
— Понятно, — пробормотал Макс. — Эхо войны…
— Что?
— Я говорю, я знаю, что там было. Так значит, вождь говорит, там пройти можно?
Уве тяжело вздохнул и пожал плечами. Дескать, я всё сказал, а ты слышал, тебе и решать.
— Хорошо, — поднялся Макс. — Я всё понял. Поблагодари вождя, мы уходим.
Странные люди. Нашли себе очередную страшилку. Мёртвая земля. После войны почти двадцать лет прошло, а они до сих пор туда даже ступить боятся. Можно подумать, люди у них только там пропадают. Хотя…. В любом случае, вождю спасибо. Навёл на верный след. И, похоже, след этот ещё горячий. На карте действительно есть лысое пятно. На лесную вырубку похоже. И кстати, как раз неподалёку от Омандесепа. Найти легко. По компасу даже и без аборигенов можно, а то что-то бравые ребята сильно побледнели, когда про мёртвую землю услышали. Как бы ни сбежали со страху. Хочешь, не хочешь, придётся по пути проводить небольшой ликбез, что это был за гром и откуда взялись ямы в земле. Надо же когда-то начинать сеять среди них разумное, доброе, вечное. Белые ведь тоже не безгрешны. Временами бывают и свои войны за топоры.
Глава 24
Мысленно чертыхнувшись, Макс с трудом вытащил ногу из вязкой жижи и с невольной завистью глянул вслед беззаботно чапающим аборигенам. Вот про кого можно сказать, по воде, аки посуху. Прут напролом как вездеходы, никакая грязь нипочём. Хотя, весь секрет повышенной проходимости в разной весовой категории. Слишком ребята щупленькие. Одно дело, восемьдесят пять килограмм плюс тяжеленная амуниция, и совсем другое сорок пять кило. Ну, максимум шестьдесят, да и то вместе со всей поклажей. И главное, ведь как ни просил, кабанятину свою вонючую так и не выкинули, черти. Армейский сухпай жрать не хотят ни в какую. Плохая еда, и всё тут. Кругом гурманы и эстеты, мать их…
Бонту ухватился за очередную низко нависающую лиану и небрежно махнул мачете. Выбив яркую искру, лезвие душераздирающе заскрежетало и повело вбок.
Абориген потрясённо обернулся.
— Масса Джон! Что это?
— Стойте там и ничего не трогайте! — заторопился Макс.
Обогнув замерших спутников, осторожно потянул вниз обрубок лианы. Широкие листья неохотно обнажили ржавую проволоку с редкими ёжиками шипов.
— Так. Похоже, мы пришли.
Мбисин опасливо заглянул с левого бока.
— А что это за колючка, масса Джон?
— Это? Железная колючая проволока. Заградиться от врага. Помните, я вам рассказывал про войну белых?
— Заградиться? — Бонту с сомнением потрогал шипы. — Глупо. Под колючкой можно ползти. Или обойти.
— Соображаешь, — восхитился Макс. — Только вот представь, что обходить придётся, когда в тебя стреляют, — похлопал по карабину. — И не один человек, а сразу сто. Далеко ты так уйдёшь?
Аборигены недоверчиво переглянулись.
— Сто человек? Очень много. Сразу умереть.
— Вот-вот. А кроме того, есть и другое оружие. Пулемёт. Стреляет быстро-быстро. Гораздо быстрее, чем моё ружьё.
— Быстрее, чем ружьё? — усомнился Мбисин. — Так бывает?
— Ещё как. Уж можешь мне поверить, — вздохнул Макс. — Ладно, парни. Вот что я предлагаю. Скоро ночь, поэтому мы дальше не пойдём. Остаёмся здесь до утра.
— Хорошо, масса Джон! — аборигены с энтузиазмом скинули рюкзаки.
Пока провожатые занялись обустройством лагеря, Макс немного прошёлся вдоль изгороди, настороженно поводя стволом карабина по сторонам.