Проводник
Шрифт:
— Хохепа, сын мой, принеси мне зелье видений, — буравя недоверчивым взглядом дерзкого пленника, приказал Вирему.
— Слушаюсь, отец, — почтительно склонился сын.
Дожидаясь зелья, Вирему медленно обошёл вокруг белого колдуна, оглядывая с головы до ног.
Белый спокойно встретил взгляд. И даже попытался что-то сказать.
— Что он говорит? — поинтересовался Вирему.
— Приветствует и хочет говорить с тобой, — повеселел Мбисин.
— Вот оно, — запыхавшийся Хохепа подбежал к отцу, и почтительно присев на одно колено, протянул сосуд.
— Что ж, если ты соврал, сильно пожалеешь…
Всё также недоверчиво глядя на пленника, Вирему открыл затычку и запрокинув голову, плеснул зельё в рот.
Мир привычно окрасился серым. Голодные духи вихрем закружились над головой, заунывно выпрашивая свежие души. Если бы их не сдерживала сила амулета, давным-давно бы утащили в самую тёмную бездну своих узилищ.
Морщась от невыносимого гвалта, Вирему медленно повернулся к чужеземцу.
— Смотри мне в глаза.
Не в силах оторвать взгляд, Макс заворожено уставился в абсолютно безумные белые глаза колдуна.
— Проклятье!
Вирему мучительно стиснул виски, рыча от боли.
Одна за другой хлынули волны чужих воспоминаний. Заливаясь от смеха, маленький мальчик бежит по зелёной траве, играясь с большой чёрной собакой. Большие, невообразимо огромные сверкающие дома рушатся, вздымая тучи пыли. Бегущие, вопящие от страха люди. Парящая над землёй огромная железная птица, джунгли, безбрежная синева от края до края, куда не кинь взгляд. Оружие, извергающее огонь. И души, одна за другой выходящие из мрака. Одна, вторая, третья, четвёртая…
Похолодев от ужаса, Вирему истово бухнулся на колени, преклонив голову.
— Прости недостойного слугу своего, о Машех ужаснейший! Не забирай меня, ведь я служил тебе верой и правдой!
Ожидая неминуемой кары, покорно раскинул руки и лёг.
Едва заслышав имя, Хохепу рухнул в пыль. Снисхождения не будет. Сам демон смерти явился во плоти…
Ошалело мотнув головой, Макс глубоко вздохнул, прогоняя странное наваждение.
Кто бы Вирему ни был, но в большом мире смог бы стать отличнейшим гипнотизёром. Это же надо так ухитриться переворошить всю подкорку. На миг даже показалось, что видел самого себя маленьким. Или не себя?
Опомнившись, недоумённо оглядел покорно лежащих у ног асматов.
— Мбисин, дружище, что это с ними?
— Они… Они… Они боятся тебя, — дрожащим голосом отозвался абориген.
— Боятся? Почему?
— Потому что ты, — не в силах выговорить страшное имя, Мбисин зажмурился. — Потому что ты Машех.
— Машех?
— Да. Забирающий души.
— А…
Макс замолчал, лихорадочно соображая.
Чёрт, чёрт, чёрт! Сработало! Немного не так, как хотел, но всё равно сработало! Всё-таки старый хрыч углядел сущности подсознания. Неизвестно что за психотроп употребляет этот Вирему, но запросто может конкурировать за клиентов с незабвенной мадам Флёро. Короче, ну всё, держитесь ребята. Будет вам сейчас Машех…
— Я не понимаю, почему я ещё связан? — Макс понизил тембр почти до рыка, на пределе форсируя связки. — Разве так приветствуют Машеха? Где пир, где угощение?
— Что-что? — едва слышно пролепетал Мбисин.
— Я говорю, если меня сейчас не развяжут, прокляну всю эту чёртову деревню до седьмого колена! — рявкнул Макс. — Что стоишь как пень, переводи! Я устал ждать!
Вирему вскочил как ошпаренный и вцепился зубами в узел.
— Вот так, — проворчал Макс, выпутываясь из верёвки и с наслажденьем растирая запястья. — И пусть вернут все наши вещи. Ну! Быстро! Иначе утащу всех!
Ползком-ползком, асматы отползли задом и кинулись врассыпную. Через минуту, словно по волшебству, у столба один за другим появились рюкзаки, мачете, пистолет и карабин, пояс с ножом, и даже подаренная зажигалка.
Макс расстегнул клапан рюкзака и недоверчиво заглянул внутрь.
— А голова где? Где голова Майкла я спрашиваю?
Вирему снова бухнулся на колени и что-то виновато заверещал.
— Голову, быстро! — рыкнул Макс. — Скажи им, что я забираю её.
Истово кланяясь, Вирему вскочил и убежал.
— Сейчас принесёт, — почтительно перевёл Мбисин.
Подхватив пистолет, Макс закинул карабин на плечо и неспешно направился к недоумённо озирающемуся Исидо. Конечно, может для начала надо было бы освободить Мбисина и Бонту, но сейчас самое главное вся возможная огневая поддержка.
Одним махом перерезав верёвку, Макс протянул пистолет.
— Держите. Если начнётся буча, валите всех без разбора.
Передёрнув затвор, Исидо тихо поинтересовался.
— Что это было?
— Вы о том, как нас взяли, или…
— Или.
— Лучше не спрашивайте, — улыбнулся Макс. — Скажем так, я совершенно нагло воспользовался местными суевериями.
Испытующе глянув, Исидо глубоко вздохнул.
— Вы дьявольски находчивый человек, Джон. Признаться, даже врагу не пожелаю той участи, что была нам уготована.
— Ничего, главное, чтобы они не опомнились, — посерьезнел Макс. — Не знаю, как долго у меня получится косить под демона. Короче, план такой. Сейчас вернут голову Майкла, освобождаем наших ребят и того бедного пацана, а потом величественно сматываемся. В общем, если что, прикрывайте.
— Уж будьте уверены, — мрачно усмехнулся Исидо. — Второй раз со мной такое не пройдёт. А кончатся патроны, зубами всех перегрызу…
Эпилог
Помахав ревущему самолёту, Макс проводил прощальным взглядом взлетающую турбовинтовую махину и побрёл в гостиницу.
Вот и выполнена последняя часть договора. Исидо благополучно улетел на родину. Вряд ли бы кому-нибудь из пассажиров пришло в голову заподозрить бывшего узника джунглей в поднимающемся на борт сухощавом японце в элегантном модном костюме. Вернуться назад получилось гораздо проще, чем легализация и возня с документами. Бюрократия, как и во все времена, оказалась всё такой же неповоротливой. Если бы не помощь пастора, неизвестно бы как всё обернулось. Выслушав печальную историю, Смит тут же позвонил нужным людям, и делом занялась ассоциация японских ветеранов. Случай оказался далеко не первым. За всё послевоенное время Исидо оказался двадцать третьим по счёту. Историю описали в газетах, поднялась шумиха, которой Исидо, отвыкший от цивилизации, был нисколько не рад. Но нет худа без добра. Заметку прочитала семья, считающая отца давным-давно погибшим. Через неделю после статьи в христианскую миссию пришло письмо. Макс впервые увидел обычно невозмутимого японца беззвучно плачущим над фотографией. Седые мать и отец, жена, две миловидные девушки на выданье и худощавый юноша в военном мундире, неуловимо напоминающий Исидо.