Проводник
Шрифт:
Виктор испуганно отпрянул от убиенного. Мужчина подсел ближе, повторяя свои мольбы. Виктор встал, чтобы отойти подальше, но мужчина оказался рядом с ним и снова, и снова продолжал мучить Виктора своими просьбами не убивать его, у него же дочки … Мама больная …
Глаза Виктора сделались такими испуганно-огромными,
– Витя…, – послышался родной голос где-то поодаль, – сынок…
Виктор был на грани. Он увидел свою мать, которая, как он думал, была жива. Да, она сильно болела, но она должна быть жива сейчас, жива, жива!
Седовласая худая женщина стояла рядом с Виктором уже совсем близко.
– Умоляяю, не надо! – продолжал убитый.
Виктор одернул его, словно отталкивая от себя.
– Да отвали ты! – обронил он своей жертве. – Мама… Почему ты здесь? Где мы вообще? Мама?! Почему все это?!
– Мы в вечной зоне памяти… Мы не прошли с тобой мытарства, сынок.
– Ты …умерла?! Но как, мама?! Ведь врач сказал, что лекарства у него на руках, нужны деньги! Я же тебе вчера все привез! Мне заплатили… мне заплатили за …, – Виктор осекся и посмотрел на своего страдающего, умоляющего не убивать его спутника, понимая, что не может рассказать своей матери, каким образом он заработал эти деньги. Но ему не нужно было ничего говорить, она все уже поняла сама.
– Витенька, я отдала деньги, и он ввел мне лекарство, но ночью у меня случился удар, тебе даже не успели сказать. Мы умерли с тобой в один день… вот уж в страшном сне не привидится, – мама склонила голову и хотела прижаться к сыну, но не смогла этого сделать, какая-то невидимая сила не давала ей этого сделать.
– Умоляяяю вас! Не убивайте, – протяжно стонал убитый.
– Аааааа! –
Неожиданно, недалеко от себя он увидел монахиню, сидящую на такой же скамейке, с совершенно одуревшим взглядом, пытающуюся успокоить истошно кричащего младенца. Было явно, что женщина уже обезумела от крика ребенка, но помочь ей его успокоить никто не мог. Виктору стало еще хуже, помимо мольбы своего уже ненавистного попутчика, теперь он улавливал и истеричный крик младенца.
– Витя, это будет вечно, – сказала мать, – те, кто сюда попадают, окружены своими грехами. Они вечно о них помнят и видят их перед собой…
– А ты?! Ты, что здесь делаешь?! Какие у тебя грехи? – уже на грани полного безумия кричал Виктор.
– Есть… но я не знаю, почему мне о нем никак не напомнят. Я даже на мгновение подумала, что мой грех связан с тобой, когда тебя увидела, но я не испытываю никакого страдания от общения с тобой. Мне только очень тяжело видеть плачущего младенца в руках той монахини, мне больно слышать его крик, но мне непозволительно к ней подходить.
– Не убивааайте меня, прошу! Умоляю!
– Ооооой, я не могу больше! А как ты сама… оооойй, – Виктор сильно наклонил голову вниз, словно она очень болела, – а сама ты как думаешь, что за грех у тебя? – настаивал Виктор.
– Аборт, – ответила мать.
– Аборт?! Когда это? Это что, как бы тоже убийство, дескать? А когда? Почему? Зачем? Ты ведь всегда хотела второго ребенка, мам! Вы с отцом хотели!
– Меня изнасиловали… когда папа был в экспедиции, помнишь? На улице, все как в плохих драмах. Я забеременела. А как я папе скажу?
Конец ознакомительного фрагмента.