Провозвестник Тьмы
Шрифт:
Теперь только бы какие-нибудь твари с тыла не атаковали, пока мы занимаемся обстрелом черноглазых. Оглянулся и проверил – никто сзади по мою душу не скачет.
Но адаптанты другое придумали, не менее опасное.
Чуть правее места, откуда стреляли стрелки-адаптанты, вспыхнуло пламя выстрела. Не сильно яркое, но побольше винтовочных. Снаряд на низкой скорости (оттого и видимый глазом), оставляя за собой дымный след работающего двигателя, пролетел метров сто пятьдесят и угодил в брошенный паровоз. Взрыв особо не впечатлил, наподобие гранаты знакомого РПГ-7. Ну, может, чуть сильнее. Это что, адаптанты фаустпатронами решили воспользоваться? Или это какой-то другой подобный немецкий боеприпас?
Бронетранспортеры ударили туда из пулеметов, но адаптанты быстро перезарядили и опять выстрелили. И снаряд (или граната) угодил в вагон с тротилом. Не знаю, это был тот, что мы смотрели,
Я очнулся от дождевых капель на лице. Поднял веки и… тут же уронил их. Не смог удержать. Вторая попытка была чуть успешнее, но тоже ненадолго. А мозги уже вышли из тьмы беспамятства и потихоньку начали пробуждаться к жизни. И руководить телом. Каждое движение, вернее, его попытка совершалась как первый раз в жизни. Следующий шаг – глядеть на свет, чтобы это не было тягчайшим трудом. Пошевелить левой рукой. Открыть рот. Повернуть голову – это вышло только с третьей попытки. Наверное, я тогда не смог бы сказать ни слова. Когда включился слух – даже не знаю. Над полем боя была могильная тишина. Ни птиц, ни разговоров – ничего. Или я этого не слышал? Дождик скоро прекратился. К этому моменту уже работало зрение, не слишком утомляя мозги потоком информации. Был слух или нет – я не знал, ибо было тихо. Руки шевелились. Ноги – вроде как тоже. Но вот можно ли ими сделать что-то больше, чем пошевелить, – это только предстояло проверить. Голова чуть-чуть поворачивалась – приблизительно на треть возможного. Теперь надо попробовать голову приподнять и оглядеться.
7
Оверкиль – опрокидывание судна вверх днищем (мор.); overkill – применение средств поражения избыточной мощности (англ.).
Это с трудом, но удалось. Тело было как ватное, но все же подчинялось. Огляделся и не узнал, где я. Вроде как везде все те же рельсы и прочее путевое хозяйство. Поодаль все те же паровозы, уже много лет как замершие на станции. Вон видны складские строения. А вот наших БТР я не видел. Их что, взрывом разнесло на атомы? О, память заработала!
Это значит – где-то рядом со мной тонна тола бабахнула, а то и больше?! Судя по моему состоянию, пожалуй, что да. А что, может такой взрыв раскидать оба БТР по полю? Вроде как может. Насколько я помню разные рассказы времен военной кафедры, взрыв стопятидесятидвухмиллиметрового снаряда легкий танк или БТР может опрокинуть набок. А сколько в снаряде взрывчатки? Вроде как до восьми кило. Тогда получается: если восемь килограммов БТР опрокинут набок, то восемьсот вообще за горизонт закинут. Еще я вспомнил взрыв парохода «Монблан» – там судовое орудие забросило на несколько километров. Правда, рвануло на пароходе несколько ТЫСЯЧ тонн взрывчатки. А вот теперь попробую сесть. Со стоном, но сел. Болело что-то в спине, между лопатками. Ага, раз стону, значит, слышу!
Одежда покрыта какой-то коричневой пылью. Ну, понятно отчего. И во рту горьковатый привкус. Дырки в рукавах тоже есть. «Вальтер» в кобуре по-прежнему. А где револьвер в подмышечной кобуре? Ни его, ни кобуры. Жилет сильно пострадал, но магазины из него никуда не делись. Вот только «томпсона» нигде нет. Ну, хоть фляга уцелела.
В общем, я так развлекался, как описанный Леонидом Соболевым дракон из сказки, которого в дневном бою нашинковали, а он воскрес ночью и сейчас пытается разыскать недостающие детали в темноте. Когда читал этот рассказ «Пушка без мушки», я захотел найти книгу про этого дракона. Увы, не вышло. Не то во времена соболевского детства были другие книжки, не то он все сам выдумал про этого дракона. Еще раз оглядел местность, но как-то не узнавал. Не то там, где был во время взрыва, не то уже в другом месте. А если не там, как я сюда попал? Не ведаю, может, меня взрывом кидануло, как пушку «Монблана», не то я сам с отключенными мозгами гулял, пока не свалился. Это возможно. После припадков эпилепсии люди, бывает, идут куда-то, словно зомби. А на лице тоже этот вот горелый тротил. Отыскал платок и изгадил его, пытаясь стереть грязь с лица.
Ну теперь уже с протертым ликом. Правда, выгляжу я сейчас, наверное, жутко. Но глянуть некуда, зеркальца с собой нет. Ага, надо посмотреть, что с «вальтером»-то. А то придет какая-то тварь, а я тут сижу… Вроде целый. Магазин вынимается и вставляется, затвор не клинит, предохранитель двигается, указатель патрона тоже не сломался. Будем надеяться, что стрелять можно. Водичка есть, и пить хочется, вот и надо попить. А покушать – ну, есть немного в наспинном маленьком рюкзачке. Но пока рано. А вот теперь встану. И встал, хоть голова и закружилась. Преодолел головокружение и поглядел на мир с высоты своего роста. Зрелище печальное. Кругом какие-то обломки дерева. Кое-где лежат тротиловые шашки – некоторые в относительно целой оболочке, некоторые малость подкопченные. Увы, так бывает. Большие заряды могут взорваться не полностью. Даже если они в одной снарядной каморе. Чтобы такого не было, предпринимаются разные меры. Но мне грустить незачем: взорвались бы все шашки – я бы этой взрывной волны не выдержал. От неполного взрыва все никак не отойду, а что бы со мной еще могло случиться – про то даже думать не хочется.
Про Тьму и ее эффект даже не думается – и так себя чувствую отвратительно не поймешь отчего. От нее или от взрыва. Один свет в окошке – револьвер нашелся. Лежит в кобуре на земле, там, где моя спина была на ней. Лопнули ремешки, и оторвалась кобура. Нагнулся за ним – и голова закружилась так, что чуть не упал. Но не упал. А что с американским стволом после русского тротила? А вроде как ничего, кроме тротиловой пыли и нескольких царапин. Барабан откинулся, экстрактор работает. УСМ [8] тоже. А вот это хорошо, даже просто замечательно. Только замечательность портит то, что носить его теперь неудобно.
8
Ударно-спусковой механизм.
А вот егерское кепи мое улетело, и вокруг его не видно. Шагнул разок – шатает, но терпимо. Шагнул еще – не падаю. Ладно, я живой и почти что целый. Даже вооруженный. А куда мне теперь податься? Никого вокруг не вижу, а вечер близится, и тут вскоре могут начать гулять разные твари. Да, я один. И где все остальные? А кто его знает. Ну, наши-то от близкого взрыва все могли стать едиными с природой, превратившись в тонкий слой на всем окружающем. А адаптанты? Думаю, им тоже было несладко, кого контузило, кого просто ввергло в офонарение. Правда, я исхожу из человеческих реакций, а адаптантам, может, это только в радость. Вон научники говорили, что они холода не боятся, а летом их хоть в ледник сажай, чтобы от жары не помирали. Нет, надо идти поискать своих. Может, их реально и размазало по всему окружающему, но раз я жив и хожу, то и кто-то другой мог уцелеть, в чуть лучшем или чуть худшем состоянии.
А в какую сторону идти? Пойду вот туда, кажется мне, что вагоны были именно там. Пошел туда. Но я переоценил свои мозги после встряски тротилом. Иду, иду, обломки дерева, невзорвавшиеся шашки вижу (здесь в основном буровые шашки лежат, а там, где я очнулся, были двухсотки), а остатков вагонов не вижу. И разбитых БТР тоже. Или частей тел. Вот так я ходил, ходил и не узнавал места.
Наконец увидел вот это тупиковое устройство и подумал, что это то, возле которого я лежал. Доковылял до него – нет, не это. На нем никаких повреждений от близкого взрыва. А на третьем от него пути нет никаких остатков вагонов. И сам путь не поврежден. Заблудился.
А сколько я с того места видел справа паровозов, когда повернулся к лесу, из которого в нас стреляли? Уже не помню. То, что они были, помню, а сколько точно – уже нет. Пойду еще правее, поищу. И там ни убитых, ни раненых нет. Есть, правда, жутко изуродованный ППШ.
Узнать его можно только по кожуху ствола. Куда же меня занесло? Вроде как сейчас я дальше от того леса, чем тогда. Или нет? Может, я в контуженном виде все-таки куда-то пошел и теперь не пойму, где я? Хорошо, не туда, а куда именно нужно? И опять я пошел и никого не нашел. А не хожу ли я кругами? И не вернулся ли опять к этому тупиковому устройству, что видел недавно? Похоже на то.
А солнышко-то уже низко висит, скоро стемнеет, и будут тут ходить черные тени в темноте черного цвета. А куда же деваться? Пойду тогда во-он к тем строениям и постараюсь там пристроиться и пережить ночь. Не знаю, как с разумностью у тварей Тьмы, но если тут годами никто из людей не живет, то они должны знать, что в этих складах уже давно ничего вкусного нет. Или Тьма нас чует и посылает в ту сторону свои частицы?
Дескать, в том квадрате кто-то шарится, пойди и проверь. Заодно пообедаешь. Кстати, насчет пообедаешь – это почти точно. Трупы убитых порожденьями Тьмы, кроме разных механических повреждений, – без крови. Хотя твари Тьмы кровь не высасывают и даже с пола не лижут. Но как-то утилизируют. Как именно – наука не догадалась. Ладно, гляну еще вон туда и после того буду уже искать ночлег.