Провозвестник Тьмы
Шрифт:
Можно даже прочертить единую цепочку этой жизни, если считать, что жизни шли в пределах одного рода, а не отдельными рождениями, которые разделяют годы и века, – тогда картины не будет. Сегодня – монах в Исландии, завтра – наемник у Аласдера Макдональда. А между вчера и завтра – полтысячелетия.
Что рассказать вам про то, что я видел? Да ведь жизнь в Средневековье – это торжество Смерти и Тьмы. Смерть кругом, на каждом шагу. Хлебнул воды из ручейка, ободрал руку, пришел на постоялый двор в город, где встретился с чужой вошью, вышел из города и встретился с волками… сплошной экстрим даже без всякой войны. Сейчас ты живешь и будь благодарен, потому что неясно, будешь ли жив через час или день. Оттого тогдашний человек ел, когда мог, сколько мог – потому что завтра могло не быть ничего. Пил, когда мог, и тоже сколько мог, потому что завтра случая могло уже не быть. И убивал других тоже потому, что
Так вот, царя детьми судьба не обидела. У него было шестнадцать детей от двух браков. От первого детей было тринадцать, в том числе четыре сына. Но… два сына умерли совсем в нежном возрасте. К моменту его смерти был жив царевич Федор, в здравом уме, но слабого здоровья, который умер в двадцать с небольшим. И Иван, который был слаб здоровьем и умом и дожил всего до тридцати. От второго брака был еще сын Петр, известный вам как Петр Великий.
Итого к моменту смерти царя у него есть наследник Федор с плохим здоровьем, которому лет пятнадцать. Есть второй сын Иван, которому десять, и со здоровьем у него неважно.
И есть третий сын – Петр, которому четыре года. Здоровье пока нормальное, ума тоже вроде хватает. Можно ли умирать спокойно, зная, что все с наследованием нормально? При наличии чрезмерного оптимизма – да. Но я не зря рассказал о Лжедмитрии. Все началось с голода, а потом границу перешли войска Лжедмитрия. Спасенному царевичу открывали ворота городов и вступали в его войско. Все шло удачно, но потом было поражение под Добрыничами. Там войско его по большей части легло, особенно пехота.
А вслед за этим победившие царские воеводы прошлись огнем и мечом по Комарицкой волости, наказывая за поддержку самозванца. Дальше было то, о чем вы знаете, в том числе четвертое ноября. Но до 4 ноября 1612 года было много лет гражданской войны. Восстание Болотникова, «царь» Илейка Муромец, еще два Лжедмитрия и другие царевичи, «воровские» казаки, переходящие из стана в стан, Тушинское сидение, прямая польская интервенция, шведы, призванные на помощь, но погревшие руки у нашего пожара, «лисовчики» и всякое убиение друг друга. Конец настал в 1618-м. Когда можно было сказать, что уже все. Война, длящаяся тринадцать лет, кончилась. Извините, если чуть попутал цифры, – может, не тринадцать, а двенадцать с половиной. Прозвали этот период Смутным временем. Он совпал с началом династии Романовых. И когда династия закончилась, настало новое такое же время. Вы его знаете чуть под другим названием.
Вы говорите, что во второй раз было короче? Ну, вы не совсем правы. На Дальнем Востоке все кончилось в двадцать третьем году, то есть через шесть лет. В Средней Азии – наверное, только в тридцать третьем. Может, и чуть позже – я не очень тверд в вопросах истории басмачества. Так что шестнадцать лет вроде как получается.
Передайте, пожалуйста, еще раз эту бутылку. Что-то меня сегодня жажда мучит. Большое спасибо.
Раньше я про все это читал и помнил, помню и до сих пор. Но позже, в Углегорске, профессор Милославский что-то говорил, что великие убийства истончают ткань времени. Реки крови, пролитые где-то, рвут ткань этого мира. И по следам этой крови в мир просачивается Тьма. Они даже нашли такое место – где когда-то казнили повстанцев царские воеводы во времена оные. Спустя многие годы там прорвалась Тьма. И я, услышав это, не сразу понял, что оно значит. Хотя подождите-ка. Может, это мне сказал не сам Милославский, а его упившийся вдрабадан сотрудник, которого я волок к ним в общежитие, а он потом, чередуя пьяные слезы с такими вот рассказами, полночи не мог уснуть и все говорил и говорил? А я грел чай, и отпаивал его, и слушал все это? Наверное, это он. Милославский такой информации мне не сказал бы. Я кто там был? Отец города, безопасник, воротила тамошнего бизнеса? Нет. Обыкновенный инженер-электрик. Правда, он мне немного времени уделил и даже к себе приглашал поработать. Я отказался. Было что-то в нем такое… ну, нехорошее. Сегодня ты ему нужен, а завтра он тебя продаст ради чего-то нужного, и никаких эмоций эта продажа не вызовет. Надо – и продал. «Ничего личного, просто бизнес».
Точно, это его научный сотрудник. Кажется, его звали Сергей. Он потом повесился. Депрессия, которую он лечил водкой, часто так кончается.
Ну вот и подумайте – интрига Федора Романова вызывает из небытия чудесно спасенного царевича. За чудесно спасенным царевичем идет Комарицкая волость, которую за это заливают кровью. Начинается ад гражданской войны, и в конце концов выплывает на трон сын Федора Романова, Михаил. Самому Федору уже было нельзя – его постригли в монахи. Но никто ему не мешал за троном стоять и сыном управлять, благо ума в Федоре (а ныне в Филарете) было побольше, чем в сынуле. Прошло триста лет – и Романовы уходят в сравнимом по мощи прорыве Тьмы. Но это только в русской истории. А дальше Тьма расплеснулась. Помеченные Тьмой поляки принесли Тьму к себе. А разные наемники и далее.
Только закончилась русская серия сериала «Тьма», как началась европейская часть. Называется она Тридцатилетней войной. Брызги кровавого моря долетели и до Англии с Шотландией. А победившие французы кинулись во Фронду. А остававшиеся было в стороне поляки получили ответный удар Тьмы. До этого они радовали соседей с востока посланцем Тьмы и деятельно помогали ее прорыву, зато теперь накрыло и их. Только закончилась европейская серия, как кровавое море потекло в их сторону. Они потом, сидя на развалинах страны, назвали это «Кровавым потопом». Восточные земли вообще утрачены, все, что восточнее Западного Буга, – истоптано войсками и за восемнадцать лет войны превратилось в кладбище. На котором живут либо случайно уцелевшие, либо вампиры. А то, что западнее Западного Буга, – лишь немногим менее выжжено войной и залито кровью.
Кто остался? Остались только те, чья душа несет отпечаток черноты Тьмы. Ибо минуло полсотни лет, и по Польше вновь прокатился каток войны с теми же последствиями…
А в Европе вырос французский Привратник Тьмы. Звали его Луи Богоданный, и правил он целых семьдесят два года. И кровь лилась в Европе большую часть этого времени. Затем он ушел в могилу. Тьма вернулась в страну через семьдесят с лишним лет, найдя для себя благодатную почву.
Извините, я остановлюсь. Надо себя останавливать. Знаете, как определяется вторичный бред психиатрами? Когда вы видите или слышите что-то, чего или кого не должно быть, и делаете из этого заключения, влияющие на вашу жизнь. Еще бред должен быть непоколебим без применения специальных средств, но это уже детали. Так что надо вовремя останавливаться, когда ваше воображение совсем уж растечется по древу Познания.
Вы хотите знать, чем отличается первичный бред от вторичного?
Насколько я понял, первичный бред возникает вообще на пустом месте. Когда ничего подобного не было. Лежал со мной в отделении человек из станицы Гривенская, у которого был бред ревности, что его жена ему изменяет с президентом. Поскольку Ельцин станицу Гривенскую не посещал, а жена бредящего из станицы никуда не выезжала и вообще изменять не собиралась, это и будет первичный бред. Впрочем, когда будете справку на права получать, уточните про это у психиатра, а то я могу что-то и перепутать.
Вернувшись к началу разговора про вот эти миры, которые случайно задержались и не уничтожились в положенное время, я думаю, что они постепенно готовятся к грядущему прорыву Тьмы. Они уже несут на себе печать этой Тьмы. Что-то вроде клейма на продукте: «Внесен в лист ожидания на уничтожение, подлежит полной ликвидации через…» А пока в нем, как в магазинном кефире, буйствуют процессы прокисания – происходят кровавые восстания, множатся войны, народ звереет и дичает. И тогда, когда процессы «брожения» доходят до какого-то уровня, в мир проникает Она. А вот дальше – я не готов сказать, какими закономерностями обусловлен дальнейший процесс. В Углегорске Тьма была около десяти лет. То двигалась вперед, то отступала. В итоге немалое число людей думало, что все закончится еще не скоро. Кое-кто думал, что это самообман и все рухнет буквально завтра. Проходили годы, твари Тьмы множились и совершенствовались, но обвала Тьмы все не было. Поэтому идея о том, что Тьма стояла и еще стоять будет, лишь чуть колеблясь – километр туда-сюда, – не выглядела совсем идиотской. Люди веками жили близ вулканов, но эти вулканы извергались далеко не каждый год, и даже не каждое столетие. Надо быть либо пророком, либо сумасшедшим, чтобы точно учуять скрежет того камня, что ознаменует начало лавины.
Мне кажется, я его учуял. Поэтому я смог уйти из этого обреченного города и мира. Возможно, это была награда. Возможно, это была издевка судьбы. Потому что я вновь увидел мир, пораженный Тьмой. Наверное, увижу еще, потому что и Тьма должна прийти ко мне. И я уже говорил, что в этом даре судьбы есть и проклятие. Ибо я должен думать, что Тьма придет именно по моим следам. Может, я уже принес ее росток на подошвах своих кирзачей. И этот росток зацепился где-то за камень и остался в Атакаевской щели. И ждет там своего часа. А в этот час сдвинет гору и воды, открывая дорогу Тьме.