Пройти сквозь стену
Шрифт:
— Да, Владимир Дмитриевич, и как всегда — успешно.
— Тебя хвалить или ругать?
— А меня за что ругать? Я провела крутые испытания.
— Если испытания крутые, то, где деньги на благотворительность?
— В пакете, — выпалила Марина неожиданно для самой себя.
— С этого бы и начинала! Марина, деньги ему верни, если очнется — врагом станет.
— Как я их верну?
— Без действия прибора Жалость он все возьмет назад, — и Владимир Дмитриевич повернул машину к дому Олега.
Марина позвонила в дверь к Олегу, но дверь открыла
Но на шум выскочил хозяин:
— Марина, у тебя совесть есть?
— Была, но вся вышла, — Марина развернулась и пошла вниз по лестнице, отдавать деньги Лизе не хотелось, и совесть ее от такого психологического удара умолкла.
— Отдала деньги? — хмуро спросил Владимир Дмитриевич.
— Нет, его дома не было.
— Не лги, родная!
— Хорошо! Он был с Лизой! А ей я деньги не отдам!
— Отлично! Теперь деньги заслуженно наши! Первый приз за прибор Жалость!
Никогда не думала Марина, что у Олега на деньги будет такая реакция! Он, придя в себя, решил вернуть свои накопления, отданные под влиянием прибора Жалость. Олег пришел к Марине домой. Пришлось направить на него луч прибора, но он выбил его из дамских рук. Мужик ударил ногой по женской руке! Больно! Искры из глаз посыпались.
А он вращал глазами и кричал:
— Деньги верни!
Вот и вся Благотворительность. Марина к его деньгам не прикасалась, они лежали на полочке в сейфе, но открывать сейф при чужом человеке она не хотела. Да, Олег после удара ногой по ее руке стал ей чужим. Владимира Дмитриевича дома не было. Что делать? Прибор Жалость лежал на полу, но над ним стоял Олег.
— Возьми свои деньги сам! — крикнула Марина.
— А, где они лежат? — спросил мужчина спокойным голосом.
— На кухне, на полке, над посудомоечной машиной. Найдешь?
— Найду, — сказал он и пошел на кухню.
Марина стояла и не двигалась, пока он не зашел на кухню, потом быстро подошла и подняла прибор Жалость. Она встала на свое место, нажав на приборе на кнопку максимальной жалости, и направила луч воздействия на дверь, через которую он должен был прийти с кухни. Олег кричал, ругался и приближался к Марине со звериным выражением лица. Но она держала луч Жалости по направлению в его сердце! И он схватился за сердце в метре от нее и стал оседать у ее ног. Марина погладила по голове дикого зверя, и он стал ручным.
— Прости, Марина, что я требовал назад деньги, но и ты пойми, у меня никогда денег не было! На первые деньги я купил и сменил машину, и эти деньги у меня просто потому, что я боюсь их тратить! Боюсь оказаться — без средств — к существованию! Я так устал быть бедным!
— Прощаю, — сказала Марина, — деньги ты не получишь, они уже в производстве нового прибора.
— Ну, ты даешь! Мои деньги и в производство! — воскликнул с гримасой негодования на лице Олег.
— Все? Успокоился?
— Почти. Только я тебе больше никогда не поверю! — прокричал он.
— Не верь. Сегодня я обойдусь без твоей веры. Да, что у тебя с Лизой Каспийской?
— И это знаешь? Мы — друзья!
— Надолго собаке блин — они друзья. Не верю! — сказала Марина с каплей ревности в душе.
— У нас сегодня игра 'верю — не верю'. Что будем дальше делать? — спросил тихо Олег.
— Скоро Владимир Дмитриевич придет.
— Скоро сказка сказывается, да долго дело делается, не придет он, — сказал Олег.
— Мы будем ссориться? Я могу тебя покормить. Ужин готов.
— Ты его не для меня готовила.
— Тебе-то что от этого?
Неожиданно Олег сделал выпад в сторону Марины, выхватил прибор Жалость и направил на нее:
— Марина, отдай деньги! Они у тебя дома. Пожалей меня! — ныл Олег, купая ее в луче прибора Жалость.
Марина почувствовала резкую боль в области сердца, потом вялость, и сквозь пелену лени в мозгу забилась мысль: надо отдать деньги, надо отдать деньги. Всплыл в памяти номер сейфа. Она открыла сейф, взяла пачку денег и отдала их Олегу. Он их взял вместе с прибором Жалость и вышел за дверь.
— Вот и вся любовь, — проговорила Марина, прикрывая за Олегом дверь.
— Кто говорит о любви? — спросил Владимир Дмитриевич, открывая дверь.
— Вы Олега видели? Да? Он забрал деньги и первый прибор Жалость.
— Фу, какая Жалость! — засмеялся счастливым смехом Владимир Дмитриевич. — Главное, дорогая, чтобы ты его не любила, а остальное — все полная ерунда!
Лиза пальцем приподняла очки на носу, посмотрела внимательно на Олега:
— Олег, ты что-то хотел мне сказать?
— Да, дорогая, мои деньги ко мне вернулись, — и он протянул злополучную пачку денег Лизе.
Лиза взяла деньги и стала считать. Пока она считала, Олег держал луч Жалости в направлении ее сердца. Она перестала считать деньги и протянула их Олегу:
— Возьми — они не мои, — и упала на пол, ударившись о модную металлическую ручку на диване, стоявшем на таких же металлических ножках.
Он поднял и положил ее диван. Она молчала вялая и безжизненная.
— Сидела бы дома, была бы здорова, принесло тебя именно сегодня, — проговорил Олег, пряча деньги на место.
Олег стал делать массаж головы Лизе, потом вспомнил о приборе Жалость, переключил его в режим Злости и направил его на нее. Ее лицо нахмурилось, она поднялась, села, потерла ушибленное место.
— Я, что у тебя делаю? — спросила Лиза зло. — Голова болит, проводи меня, я домой пойду.
— Лиза, ты лежи.
— Нет, здесь что-то не так, лучше я уйду, — и она покинула квартиру Олега.
Владимир Дмитриевич размышлял над влиянием приборов на поведение людей. Интересно то, что Сердечко меньше всего изменяло человеческую сущность, а Жалость проявляла негативные стороны очень быстро, прибор Театр вообще работал без остаточной деформации, Избиратель тем более, а Аппетит носил юмористический характер. Пока он думал, к нему тихо, как черная пантера, подошла Лиза.