Прозрение

Клебанов Семён Семёнович

Наперекор его ликованию Дмитрий Николаевич сказал:

— Рано, рано…

Лидия Петровна поднесла к глазам лупу, и он, оглядевшись вокруг, повторил:

— Все вижу! Честное слово — вижу! Губы красные…

— Прекрасно, все начинается с женщины, — улыбнулся Дмитрий Николаевич.

Крапивка жадно всматривался в окружавшие его предметы и поспешно называл их: шкаф, стул, лампа, халат… Он торопился все перечислить, словно боялся, что его прервут.

— Будьте внимательны, — сказал Дмитрий Николаевич. — Не

торопитесь. Разглядывайте предмет обстоятельно. Вам надо научиться видеть.

— А можно, я сам буду держать лупу?

— Конечно.

Крапивка нацелил волшебное стекло на лицо Дмитрия Николаевича, потом на Лидию Петровну.

— Теперь всех вас увидел… Нет, не всех… Тетю Дуню не знаю.

— Самую главную, — сказал Дмитрий Николаевич. — Завтра увидитесь.

— Дмитрий Николаевич! А мне казалось, у вас борода. Такая аккуратная, клинышком.

— Увы, не обзавелся.

Крапивка неотрывно всматривался в спокойное лицо профессора.

— На сегодня хватит. Пора делать перевязку, — сказал Дмитрий Николаевич.

Дни проходили в ожидании процедур, после которых Крапивка брал лупу и долго осматривал уже виденную палату. Но теперь его внимание все больше привлекали подробности. Возвращалось ощущение многомерности и многоцветности. А когда он подходил к открытому окну, то звуки улицы, жившие в его памяти, чудесным образом сливались со зримой картиной мира, вновь им открытого.

Столь же пытливо Крапивка рассматривал и Дмитрия Николаевича.

Однажды профессор даже усмехнулся:

— Вы бы лучше на Лидию Петровну смотрели. Богиня.

Лидия Петровна, застенчиво улыбнувшись, сказала:

— Больному хочется запечатлеть образ своего исцелителя.

…В полдень Лидия Петровна бесшумно вкатила свою передвижку в палату.

Крапивка понуро сидел на кровати; на тумбочке стоял остывший, нетронутый завтрак.

— Почему не ели? — удивилась Лидия Петровна.

— Не хотелось.

— Ладно, будем лечиться.

Мягкими, ловкими движениями она сняла старый бинт, замем взяла стерильную марлевую салфетку.

— Погодите с перевязкой, — попросил Крапивка. — Можно посмотреть через лупу?

— Пожалуйста.

Он принялся вновь разглядывать палату.

Неожиданно вошел Ярцев.

Здравствуйте, Федор Назарович.

— Здравствуйте…

— Что ж, наступила осень. Пора цыплят считать… Дня через два будем прощаться.

Крапивка цепко сжал черную ручку лупы, навел линзу на лицо Дмитрия Николаевича и увидел — сильно увеличенную — рассеченную мочку уха.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В последние дни Крапивка чаще стал вынимать из-под матраца бумажник и раскладывать на кровати свои документы и бумаги. Дольше всего задерживались в руках две странички, сколотые булавкой.

Он ощупывает странички и, убедившись, что они на месте, снова

складывает их по старым изгибам.

Лидия Петровна появляется как раз в этот момент.

— Кто? — растерянно спрашивает Крапивка и, услышав шакомый голос, с неожиданной неприязнью продолжает: — Я думал, вы забыли про меня.

— Что вы, Федор Назарович! Сегодня для вас решающий день.

Крапивка настораживается, словно Лидия Петровна угадила его мысли. Мысли, которых он сам пугается.

— Если все будет благополучно, Дмитрий Николаевич разрешит вас выписать.

— А почему он сам не пришел? — с чувством еще большего раздражения спрашивает Крапивка.

— В соседней палате задержался.

— Придет?

— Конечно.

— Подождем, — бормочет Крапивка. — Дождемся…

Долгие годы одиночества приучили его разговаривать с самим собой. Слова, произнесенные вслух, хоть звуком окрашивали печальную бесцветность мира.

Было в его жизни время, когда он обрел друга. Собрав сбережения, оставшиеся от пенсии, он купил овчарку. Назвал ее Стрела. «Будет у меня собака-поводырь… С ней и поговорить можно», — с надеждой размышлял Крапивка.

Понемногу приучил он собаку к нелегкой службе и по-ребячески радовался взаимной привязанности. Но шальной грузовик сшиб Стрелу насмерть.

Лидия Петровна, сняв повязку, промыла Крапивке глаза.

Теперь он ждет, когда медсестра даст ему лупу и появится Дмитрий Николаевич.

Заметив нервозность Крапивки, Лидия Петровна протягивает ему лупу и календарик:

— Хорошо видите?

Крапивка кивает.

— Прочтите.

— Союзпечать… 1965 год.

В это время входит Дмитрий Николаевич, здоровается. Но Крапивка отвечает не сразу, словно онемел.

— Здравствуйте, профессор.

— Одного сейчас выписал в лучшем виде. Честно говоря, не очень верил в успех. Тяжелый был случай.

Крапивка не замечает, как светятся глаза Дмитрия Николаевича, но жизнерадостный, почти ликующий голос профессора вызывает в нем вспышку гнева. Ощутив холодный пот на лбу, Крапивка вытирает его рукавом халата.

— Ну, здесь как дела? — спрашивает Дмитрий Николаевич.

— Все нормально. Отделяемого не было, — докладывает Лидия Петровна.

— Будем смотреть… Ну-ну, не волнуйтесь.

Крапивка садится на стул, слегка закидывает голову.

Склонившись, Дмитрий Николаевич нажимает пальцем на веко.

— Больно?

— Нет.

— Откройте глаза. Закройте. Еще раз откройте, — снова нажимает на веко. — Больно?

— Нет.

— Что-то вы хмурый сегодня, Федор Назарович? Радоваться надо. Все хорошо.

Крапивка встает и молча идет к двери. Вдруг останавливается.

— Что с вами? — спрашивает Дмитрий Николаевич.

Крапивка не отвечает. Постояв в нерешительности, он поворачивается и подходит к профессору.