Прусский террор
Шрифт:
Время от времени им приходилось видеть тень, скользнувшую среди деревьев, и слышать быстро удалявшиеся шаги: то был кто-нибудь из тех презренных мародеров, которые следуют за армиями нашего времени, как когда-то за древними армиями шли волки, и которым помешали заниматься их омерзительным ремеслом.
Время от времени Бенедикт жестом останавливал шествие; воцарялось глубокое молчание, и в этом безмолвии он громко кричал: «Карл, Карл!»
Елена, с остановившимся взглядом, с затаенным дыханием, казалась тогда статуей Ожидания.
Ничто не слышалось в ответ, и маленький отряд вновь отправлялся на розыски.
Время от времени Елена тоже останавливалась и машинально, едва слышно, словно боясь собственного голоса, звала в свою очередь:
— Карл! Карл! Карл!
Они подходили к леску, и трупы стали попадаться все реже и реже. Бенедикт опять сделал одну из тех остановок, вслед за которой наступала тишина, и в пятый или в шестой раз крикнул:
— Карл!
Но на этот раз мрачный и продолжительный вой ответил ему и затих, заставив вздрогнуть сердца самых храбрых.
— Что это? — спросил хирург.
— Это собака воет около мертвого, — ответил Фриц.
— Неужели же?.. — прошептал Бенедикт.
А потом тут же крикнул, направляясь на голос собаки:
— Сюда, сюда!
— Боже мой! — произнесла Елена. — У вас появилась какая-то надежда?
— Может быть; идите, идите сюда!
И, не ожидая факелов, он кинулся вперед. Выйдя к опушке леса, он опять позвал:
— Карл!..
Раздался тот же самый мрачный, жалостливый вой, но теперь он был уже ближе.
— Идите сюда, — крикнул Бенедикт, — это здесь! Елена прыгнула через ров, вошла в лес и, не обращая внимания на то, что на ходу она рвала в клочья свое муслиновое платье, пошла вперед сквозь кустарник и колючие заросли.
Солдаты с факелами намеревались последовать за нею.
Там, в лесу, в нескольких местах послышался шум, который производили убегавшие мародеры.
Бенедикт сделал знак остановиться, чтобы дать время этим людям убежать. Потом, когда тишина восстановилась, он опять позвал:
— Карл!..
И на этот раз, как и раньше, ему ответил мрачный и жалостливый вой, но так близко, что у всех сжалось сердце. Солдаты отступили на шаг. Лодочник протянул руку.
— Волк! — сказал он.
— Где? — спросил Бенедикт.
— Вот, вот, там, — сказал Фриц, показывая рукой. — Не видите разве, вон в темноте глаза блестят как два угля.
И в этот миг вспыхнула одна из тех тихих зарниц. Ее свет проник сквозь верхушки деревьев, и стал отчетливо виден силуэт собаки, сидевшей у неподвижного тела.
— Сюда, Резвун! — крикнул Бенедикт.
Собаке пришлось сделать только один прыжок, чтобы оказаться рядом, она мигом бросилась на грудь хозяину и лизнула его. Потом, заняв прежнее место у трупа, она в четвертый раз завыла и на этот раз еще тоскливее, чем раньше.
— Карл здесь! — сказал Бенедикт. Елена кинулась, так как она все поняла.
— Но он мертв! — продолжал Бенедикт. Елена вскрикнула и упала на тело Карла.
XXX. РАНЕНЫЙ
Подошли факельщики, и в свете горевшей смолы вырисовалась живописная мрачная группа.
Карл не оказался раздетым, как другие трупы, собака сторожила его тело и сумела его защитить.
Елена распростерлась на нем, приложив губы к его губам, плача и стеная. Бенедикт стоял на коленях около нее, а вокруг его шеи обвились собачьи лапы. Хирург стоял, скрестив руки, как человек, который привык к виду смерти и сопровождающего ее горя. Наконец, Фриц просовывал голову сквозь густую листву деревьев.
Все участники этой сцены были тихи и неподвижны.
Вдруг у Елены вырвался крик; она выпрямилась и встала, вся в крови Карла, с блуждающими глазами и рассыпавшимися волосами.
Все посмотрели на нее.
— Ах! — вскрикнула она. — Я схожу с ума. Потом, опять упав на колени, она крикнула:
— Карл! Карл! Карл!
— Что случилось? — спросил Бенедикт.
— О! Сжальтесь надо мною, — произнесла Елена, — но мне показалось, что я ощутила на своем лице его дыхание. Словно он дождался меня, чтобы испустить последний вздох!
— Извините, сударыня, — сказал хирург, — но если тот, кого вы называете Карлом, не мертв, в чем я очень сомневаюсь, то времени терять нельзя, нужно оказать ему помощь.
— О, посмотрите, сударь! — сказала Елена, живо отстраняясь.
Хирург тотчас же наклонился к Карлу вместо нее. Солдаты приблизили факелы, и стало возможным рассмотреть бледное, но по-прежнему красивое лицо Карла.
Рана на голове явилась причиной того, что вся его левая щека покрылась кровью, и он был бы неузнаваем, если бы собака не вылизывала его, по мере того как вытекала кровь.
Хирург сначала ослабил галстук, потом приподнял верх тела, чтобы снять куртку.
Должно быть, рана была ужасна, так как куртка на спине была красна от крови. Хирург расстегнул одежду и четырьмя ударами скальпеля с привычной ловкостью разрезал рукав от ворота до обшлага, а куртку по всей длине спины, что позволило ему, разорвав рубашку, полностью открыть всю правую часть груди раненого.
Хирург попросил воды.
— Воды! — словно эхо, механически повторила Елена. Река была в пятидесяти шагах от них. Фриц сбегал туда
и принес полный деревянный башмак, служивший ему для вычерпывания воды из лодки.
Елена дала свой носовой платок.
Хирург смочил его в воде и принялся обмывать Карлу грудь, а в это время Бенедикт поддерживал туловище раненого, прислонив его к своим коленям.
Только тогда стало заметно, что у Карла был сгусток крови и на руке. Значит, у него было три ранения.