Пружина для мышеловки

Маринина Александра

Так все-таки, убивал Личко этих шестерых детишек или не убивал? И что такого сделала Елена Шляхтина?

– Знаешь, убивать детей, чтобы доказать свою научную правоту, это еще хуже, чем быть просто сумасшедшим, – с горечью произнес Мусатов. – Я думал, смогу доказать, что Личко был нормальным человеком, а получается, он был монстром, чудовищем. Я у Шаламберидзе был в понедельник, сегодня уже воскресенье, неделя прошла, а я все хожу как прибитый. Мне кажется порой, что я даже спину выпрямить не могу, до того тяжело.

– Погоди, Андрей, не гони волну. Дай подумать.

Пока

я слушал его рассказ, мне казалось, что где-то «жмет». Моим мозгам было неудобно, как ногам в тесных жестких ботинках. Что-то не так, что-то не сходится. Но понять, что именно, я никак не мог. Чтобы отвлечься, я приступил к своей части отчета и поведал Андрею о соображениях по поводу самоубийства Елены Шляхтиной.

– Теперь слово за тобой, – сказал я, – как ты решишь, так и будет. Искать следователя, который вел дело? Если он еще жив, конечно.

– Ищите, – вяло ответил Мусатов.

Я понимал, что весь он сейчас под впечатлением того, что узнал о Личко, и какая-то там Шляхтина его заботит меньше всего.

– Но это будет стоит денег, – напомнил я.

– Я заплачу.

Он вытащил из кармана конверт и протянул мне.

– Раз уж мы с тобой встретились…

– Что это? – не понял я.

– Семенову передай. Это гонорар за архивное дело. А за следователя сейчас деньги отдавать?

– Нет, когда найдет. Мой друг Семенов авансы не берет, только гонорар за выполненную работу.

Мне ужасно хотелось спросить, как развиваются его отношения с Юлей, доволен ли Юлин папа или у него есть основания беспокоиться. А что такого? Просто поинтересоваться, по-дружески.

Но я не стал.

* * *

Лев Александрович Аргунов давно уже помирился с женой и вернулся из квартиры на Маросейке домой, на Рублевку. После той страшной находки, обнаруженной накануне Нового года, больше ничего особенного не происходило, и он решил, что все в очередной раз обошлось. Никто из милиции к нему больше не приходил, и он немного успокоился, хотя с нервозностью окончательно справиться так и не сумел, что, само собой, не ускользнуло от внимания сотрудников фирмы «Баунет».

Секретарь Лара с утра уже несколько раз напоминала Аргунову, что к нему на прием просится начальник юридической службы, но Льву Александровичу было не до него, он занимался улаживанием отношений с поставщиками сырья, которые почему-то на исходе зимы решили взбунтоваться и ужесточить условия договора, готового к подписанию, казалось бы, еще две недели назад. В самом конце рабочего дня Аргунов попросил Лару принести чаю с бутербродами.

– Лев Александрович, Черных вас весь день ждет, – снова напомнила она. – Он просил сказать, что у него что-то срочное.

– Ладно, – он обреченно махнул рукой, – скажи, чтобы зашел.

Начальник юридической службы «Баунета» по фамилии Черных был маленьким юрким человечком с густыми каштановыми волосами и идеально правильными чертами лица. Настолько правильными, что его невозможно было запомнить с первого взгляда, да и со второго тоже. Ни одной индивидуальной особенности, за которую мог бы

зацепиться глаз. Он обладал совершенно замечательно походкой, настолько плавной, ровной и быстрой, что казалось, будто он не шагает, а катится на роликах. Благодаря крошечному, меньше метра шестидесяти, росту он производил впечатление некоторой игрушечности, что в совокупности с походкой дало сотрудникам основания за глаза называть его Механическим Мышонком.

Черных вкатился в кабинет уже через две минуты.

– Лев Александрович, у меня плохие новости, – начал он серьезно. – Если вы не в настроении – лучше скажите сразу, я не стану портить его вам еще больше. Но вопрос безотлагательный.

– Говорите, – устало вздохнул Аргунов. – Ваши юристы меня и так сегодня подставили – весь день разгребал, так что от вашей службы я уже ничего хорошего не жду.

– Кто-то скупает наши акции, – спокойно произнес Черных. – Вы об этом знаете?

– Черт!

Аргунов сжал кулаки и уронил их на деревянную столешницу. Этого еще не хватало.

– Значит, не знаете, – констатировал Черных. – Так вот я ставлю вас в известность. Скупка идет быстрыми темпами у миноритарных акционеров. На сегодняшнее утро от нас ушло двадцать четыре процента акций. Вы дадите какие-нибудь указания?

– Да!!! – заорал Аргунов. – Узнайте, кто нас хочет сожрать. И оторвите ему башку!

– Это указание не по адресу. В нашей фирме есть служба безопасности, это ее функции. Мы – по другой части. Если скажете, мы можем начать обременять наши активы, тогда «Баунет» никому не будет нужен, и от нас отстанут. Есть и другие варианты…

Двадцать четыре процента! Они уже в чужих руках. Еще столько же, потом еще чуть-чуть – и контрольный пакет окажется… У кого? Пока неизвестно. А ведь мог предвидеть и предпринять превентивные меры, мог, мог! Еще месяц назад к нему, Аргунову, приходил помощник по кадрам с каким-то странным разговором, мол, среди рабочих на заводе строительных конструкций ходят слухи, что фирма шатается и вот-вот рухнет, потому что хозяина, то есть его, Аргунова, скоро посадят. А ведь рабочие – это и есть те самые миноритарные акционеры. Они поверили слухам, испугались и теперь сбрасывают свои акции за бесценок, пока за них хоть сколько-то денег дают, а то проморгаешь – и они вовсе обесценятся. Помнится, тогда помощник по кадрам спросил его:

– У нас какие-то неприятности с налоговыми органами?

– Да нет, – пожал плечами Аргунов. – Финансисты и юристы клянутся, что у нас нет задолженностей, все чисто.

– Может быть, у управления по борьбе с экономическими преступлениями есть к нам претензии? Вам никто не звонил?

– Нет, – повторил Лев Александрович. – Никаких сигналов. Глупости все это. Выбросьте из головы.

Уже через десять минут он об этом разговоре забыл. Финансы, налоги, юридическая сторона – тут он чувствовал себя уверенно. Не за что его сажать. Но миноритарии, будь они неладны, это не знали и испугались. Значит, рейдеры, которых неизвестный пока противник натравил на «Баунет», хорошо поработали с общественным мнением.