Прячем лица в дыму
Шрифт:
– А почему мы тогда не проплыли?
– Лнорта замерзает зимой. Корабли по ней ходят только летом, пассажирские, чтобы приезжие видели «красивый» Норт. Грузовые остаются здесь.
– А почему река замерзает, а море – нет?
Найдер пожал плечами:
– Не знаю.
– Из-за уровня соли, – Раз подал голос. – У пресной воды температура замерзания всегда выше, чем у соленой. Также в Холодное море воды несет теплое Ленское течение.
«Один, два, три, четыре, пять…» – он досчитал до десяти. Эти дурацкие факты рассказал Лаэрт.
И Лаэрт мог находиться где-то в Норте. Искать его, что иголку в стоге сена, но это ничего. Раз был упрямым. Хотя нет, не так. Он был терпеливым – терпеть его хорошо научили за три года. И уж он-то найдет брата, сколько бы ни понадобилось еще вытерпеть.
– Кто-кто?
Раз с таким наслаждением задумался о том, как увидит Лаэрта, как рассказывает ему, что перестал слушать разговор.
– Юрико. Дядя Найтиры, неужели не помнишь? Он два года как живет в Норте, мы остановимся у него.
– Не-а, не помню. И когда ты все успел, а, Най? – в голосе Джо послышалось восхищение. – Наверное, Великий Отец благоволит тебе, – девушка улыбнулась так, что было неясно: то ли она всерьез, то ли издевается над братом.
– Нам благоволит телеграф.
– Одно другому не мешает!
Джо потянулась в карман за пирожком, завернутым в промасленную бумагу. Она принялась жевать, на лице появилась выражение настоящего блаженства.
Раз вздохнул. Найдер по-прежнему был на шаг впереди и думал обо всем загодя, Джо не переставала есть, дразниться и вспоминать свои присказки. Раз поймал себя на мысли, что он нуждается хоть в чем-то, что не изменилось бы. Хотя лучше бы это было прежнее спокойное состояние, конечно.
Комната больше напоминала мозаику. Стены и пол украшали тяжелые красные ковры с зеленым цветочным узором. Три стены занимали низкие деревянные кровати, застеленные столь же яркими покрывалами. Рядом с четвертой стояли комод и высокий шкаф со стеклянными дверцами, за которыми пряталась золоченая посуда. В коробке в углу лежали старые детские игрушки.
– Неплохо, – сказал Феб, присаживаясь на кровать и кладя котомку с вещами на пол. Голос парня так и выдавал его сомнение.
– А ты сильно лучше жил, пока не остановился в «Вольном ветре»?
Оша выпрямился, озлобленно глянув на парня. Видимо, опять почувствовал немую издевку над тем, как жил его народ.
Этот Юрико – то ли родственник, то ли друг отца Найдера – оставил кочевую жизнь и вместе с семьей завел хозяйство на окраине Норта. На севере целый квартал принадлежал таким же отщепенцам, которые строили дома, не имея права на землю, и кое-как выживали.
Все вокруг: кричащие яркие цвета, облупленная позолота, старая мебель, целая стайка шумных детей – вызывало желание поскорее сбежать. И все же Юрико, отнесшись ко всем, как к своим, встретил их, накормил и предложил помощь, а это стоило многого.
– Ну, слуги у нас были, а дом обставляли по моде, – протянул Феб и резко замолчал, натолкнувшись на яростный взгляд Найдера.
Не поднимая головы, Раз продолжил раскладывать вещи, но задумался о судьбе Феба. О нем он, собственно, знал немногое. Во-первых, что парень разбирался в химии и медицине. Во-вторых, что его родители были наркоманами. В-третьих, что это были небедные наркоманы. Две факта из трех он услышал сегодня.
– Так и катись к своим слугам, Феб. Тебя здесь никто не держит.
– Найдер, я не хотел ничего… – парень смутился, но оша уже вышел из комнаты.
Когда хлипкая дверь с ударом закрылась, Феб с чувством воскликнул:
– Да что же он такой гордый и упрямый! Я просто вспомнил!
Раз ухмыльнулся, продолжая перебирать вещи:
– Выругайся, если хочешь. Назвать Найдера куском дерьма – это нормально.
– Почему ты так говоришь, он ведь тебе друг больше, чем мне? – удивился Феб. – Нельзя так о друзьях.
– Друзьям как раз можно. А вот если чужие скажут плохое, надо заставить их взять свои слова назад.
Смутившись, Феб отвернулся к своей кровати.
Закончив с вещами, Раз вышел из комнаты. Он с минуту простоял под дверью, из-за которой слышались голоса: слабый – Рены и веселый – Джо, но так и не заглянул к ним. Ну а заглянет, и что? Спросить, как Рена себя чувствовала? Глупо. Признаться, как боялся за нее? И сделать еще хуже! Или попросить, чтобы она отстала от него, чтобы чувства было легче запереть? Так не отстанет же. Да и не хотелось это говорить.
На улице не прекращался снег, и все вокруг белело. Через двор тянулось несколько протоптанных дорожек, но их почти замело. Зимы в Норте были снежными и холодными, и город поспешил доказать это гостям.
Найдер стоял в небрежно накинутой на плечи куртке рядом с Юрико. Высокий кучерявый оша кутался в тяжелую меховую шубу и увлеченно говорил. У его ног крутились две рыжие курицы.
– … еще корова была, да летом померла, пока рожала. Зато теленок крепкий, продам его скоро.
Не ответив, Найдер повернулся к Разу. Юрико понимающим взглядом посмотрел на них и торопливо произнес:
– Пойду я, надо Доринку найти.
Обе курицы с кудахтаньем пошли за ним следом, как слуги – за вельможей. Не успел Юрико отойти, как Найдер уже спросил:
– Что, тоже здесь не нравится?
– Заткнись, а? Я хоть раз говорил что-то? Если бы не ты, мы бы до сих пор слонялись по Норту в поисках гостиницы, я это понимаю. Сам знаешь, как здесь относятся к кионцам. И что бы тогда было с Реной?
– Да мне и самому здесь тяжело, – признался Найдер со вздохом. – Я ведь никогда не жил, как оша. Я бы с ума сошел, если бы мне пришлось вести хозяйство. А от пятерых детей сам в петлю полез!
– Большая семья – это хорошо, Най. Если это настоящая семья, конечно.