Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
— Н-да, — послышалось сзади. — Ты, как я вижу, остался верен своим принципам.
Я обернулся. Говорившим оказался Жуга Исаев.
— Каким? — не сообразил я.
— Всё также дерёшься, если уж не по кабакам да трактирам, так в порту… или в подворотнях.
Исаев широко улыбнулся. Вот кого, а его я не ожидал тут увидеть.
Интерес к драке мгновенно угас. Мы с Исаевым сошлись вместе и долго разглядывали друг друга. Те два матроса живо слиняли отсюда, даже не пытаясь взять реванш.
Жуга
Глава Сыскного приказа решительно приблизился и мы обнялись, как старые приятели.
— Рад… рад, что мы вновь увиделись! — горячо проговорил он.
Жуга говорил на канийском. Я настолько уже отвык, что поначалу даже опешил. Ведь даже со Стояной мы больше общались на гибберлингском. А тут, чистый канийский, хотя и с характерным западным говором. Это когда налегают на звук «у». И причём грубо, горлом. Слух ведь у меня отличный. Тут жаловаться нечего.
— После той нашей последней встречи, — продолжал Жуга, — я признаюсь честно… тогда мы наговорили друг другу немало глупых слов… немало… Я сильно переживал. Как-никак мы с тобой приятели. Ведь верно?
— Согласен, — улыбнулся я. — Но не думаю, что твой приезд сюда, в Сккьёрфборх, связан с примирением.
— Ты проницателен. Однако, я искренен в своих словах. Надеюсь, ты это понимаешь.
— Понимаю.
— Слышал, что ты как бы… женился?
— Обзавёлся супругой, — поправил я Исаева. — После твоего рассказа о Зае и бортнике из Белого озера…
— Извини. Действительно извини. Я тогда думал, что…
— Забыли. Мне не хочется сейчас вспоминать ни тот период, ни… ни прочее.
Жуга кивнул в знак понимания.
— Как зовут супругу? — спросил он.
— Не смеши меня! Ты ведь, думаю, знаешь.
— Ну-у… я для приличия.
— Её зовут Стояна.
— Дети?
— Двое… Мальчик и девочка.
Жуга мягко улыбнулся.
— Это хорошо… очень хорошо… Думаю, все здоровы?
Я кивнул, пристально поглядывая на Исаева. Тот будто бы все понял и натужно заулыбался. Мы безмолвно стояли некоторое время.
— Может, пройдёмся? — спросил Жуга. — Есть разговор.
Я хмыкнул, но согласился. Конечно, тут и дураку станет ясно: Исаеву что-то от меня нужно. Да он, в прочем, не особо это скрывал.
— Часто у вас тут такие происшествия? — кивнул он в сторону плетущихся забияк-матросов.
— Редко… очень редко.
— А вот у нас, в Новограде, теперь подобное не редкость. Стража чуть ли ни по пять раз на дню разнимает драчунов. Горожане стали с опаской ходить на гибберлингский рынок. Не приведи Тенсес поймает вот такая сволочь человека и намнут бока…
— За что?
— За то что якшаешься
— Извини, что-то я не совсем понимаю.
Мы вышли на ту дорогу, что вела в город.
— Мир меняется, — пространно проговорил Исаев. — Меняются и его жители… Кстати, у меня для тебя кое-что есть.
Исаев полез в сумку, висевшую через плечо. Несколько минут он возился в ней, а потом небрежно вытянул свиток и, ухмыляясь, протянул его мне. Было явно видно, что тот был в сумке единственным, а Жуга лишь делал вид, будто там полно бумаг.
— Что это? — грубо спросил я, даже не пытаясь взять протянутый документ, туго перевязанный тесёмкой, на которой красовалась державная печать с орлом.
Исаев некоторое время шел с протянутой рукой, всё так же ухмыляясь, а потом тяжко вздохнул и ответил:
— «Вольная»… от Избора Иверского.
— Что? — не понял я, щурясь, словно от света лучей полуденного солнца.
— Этот год прошёл не зря… и для тебя… твоей судьбы тоже.
— Ещё бы! — бросил я, подразумевая собственные успехи.
— Прошу, не перебивай! — Жуга резко махнул рукой. — Ты много не знаешь, а потому выслушай. Я всё это время провёл в челобитных…
При этих словах глава Сыскного приказа хмыкнул.
— Не пойми превратно… Многое изменилось. Тот мятеж в Орешке не развеялся, будто туман… И не пропал просто так. Его пламя не затухло, хотя мы все здорово наподдали противнику. Однако, потеряв списки…
Жуга вздохнул и как-то печально взглянул на меня.
— Ох, эти списки! Сколько можно было бы избежать…
— Содеянного не воротишь.
— Да… хорошо, что и Избор это понял, — Исаев кисло улыбнулся. — По кабакам да прочим притонам народ шепчется о готовящемся восстании, читают подмётные письма… А в них: призывы к неповиновению, уничтожению и эльфов, и гибберлингов, да и иных «пришлых на наши земли». Ходят разговоры о неком наследнике рода Валиров. Мол, ему суждено вернуть Кании «чистоту и свободу».
— И кто этот наследник?
— Дело тёмное… надо разбираться. В общем…
— В общем, вы хотите меня послать в Темноводье?
— Да, ты верно уловил суть. Избор Иверский согласился на то, чтобы… чтобы…
— Дать «вольную»? — хмыкнул я. — Очень-то надо! После тех…
— А ну тихо! — сердито бросил Жуга. — Я не шутки приехал шутить! Дела серьёзнее, чем ты полагаешь. Вот, — тут Исаев вновь протянул мне свиток, на котором болталась характерная печать Иверского, — это послание к Дормидонту Дюжеву. Он возглавляет защитников Лиги в Погостовой Яме. Парень он исполнительный, но, как по мне, чуть туповатый. А тебе там любая помощь пригодится… А этот Дюжев её окажет.