Прыжок через невозможное
Шрифт:
Увидев, что Дружинин все еще стоит посреди комнаты, Хмелев спохватился вдруг и подал ему стул.
— Садитесь, пожалуйста, — смущенно проговорил он. — Простите, что сразу не предложил. Тяжело мне, Владимир Александрович, на старости лет такое недоверие к себе видеть… Об этом день и ночь неотступно думаю, потому, может быть, чудаком стал казаться. Вот эти книги почему разбросаны? Перевод донесения Гербста я ищу. Оно ведь по-немецки было написано, а я не мог разобраться в нем. Попросил племянника, ученика восьмого класса, перевод сделать. Он перевел мне донесение на русский язык, а я для памяти записал его на переплете
— Что же это за цифры? Вы разве не помните? — спросил Дружинин.
— Нет, не помню. Забыл за три-то года.
Владимир Александрович посмотрел на часы и поднялся со стула.
— Ну, мне пора, Тихон Егорович, — проговорил он. — Если вам посчастливится и вы ту книгу найдете, обязательно покажите ее мне.
— А как же иначе, Владимир Александрович! — возбужденно воскликнул Хмелев. — Для чего же тогда искать ее?
Взрыв произойдет сегодня
Едва Владимир Александрович пришел в райком, как к нему явился капитан Шубин.
— Вы, кажется, от Хмелева только что? — спросил он.
— А вы откуда знаете?
— У секретаря вашего навел справку, — ответил капитан. — Любопытно, что поведал вам старик?
Владимир Александрович рассказал ему о своей встрече с Хмелевым и предложил:
— А не попробовать ли нам разыскать этого капитана Овсянникова, на которого ссылается Хмелев?
— Пробовал уже, — ответил со вздохом Шубин. — Запрашивали мы Министерство обороны, но, по их сведениям, в инженерных войсках оказалось около десятка носящих эту фамилию капитанов и майоров, значительная часть которых уже демобилизовалась из армии. Имени же и отчества нужного нам Овсянникова Хмелев не помнит. Теперь, однако, и нет в этом нужды. Опередили мы Хмелева. Раньше его нашли перевод донесения обер-лейтенанта Гербста.
С этими словами Шубин вынул из своей полевой сумки какую-то потрепанную книгу.
— А как же догадались вы, что он именно перевод донесения разыскивает? — удивился Дружинин.
— Должен вам признаться, я об этом и не догадывался вовсе. Ясно мне было лишь, что Хмелев упорно разыскивает что-то в книгах, которые, как нам удалось выяснить, сам же пожертвовал местным библиотекам. Раздобыв список всей пожертвованной им литературы, мы по абонементным листкам Хмелева установили, какие из своих книг он уже просмотрел, а остальные перелистали сами. И вот на переплете этой нашли копию донесения Гербста.
— Выходит, что Хмелев не обманывал нас, — с облегчением сказал Дружинин, но так как Шубин ничего не ответил на это, спросил: — Вы разве еще сомневаетесь в чем-то?
— Я просто не тороплюсь с таким выводом. Если перевод донесения Гербста поможет нам отыскать мину, никаких сомнений у меня уже не останется. Не думаю, впрочем, что можно будет извлечь что-нибудь из этих скудных данных. Вот взгляните-ка сами.
Капитан протянул Дружинину найденную книгу. Владимир Александрович подошел к окну и не без труда прочел на ней потускневшую от времени карандашную запись:
«Господину майору фон Циллиху.
В соответствии с Вашим распоряжением, минирование произведено 12 мая 1943 года. Поставлено 168 кг взрывчатого вещества (6 зарядов по 28 кг). Замедление взрывателя рассчитано на три года. Исходя из идеи вашего замысла и будучи уполномочен на самостоятельные действия, я решил…»
На этом донесение обрывалось. Дружинин дважды перечитал его и вдруг воскликнул:
— Позвольте, какое же у нас сегодня число? Двенадцатое мая? Черт побери, как раз ровно три года с тех пор, как была установлена мина! Взрыв-то, значит, произойдет сегодня!..
Снова поиски
Варя, взволнованная и возбужденная, встретила Воеводина у дверей приемной.
— Как хорошо, что ты пришел, Алеша! А я уже хотела тебя разыскивать.
— Случилось что-нибудь? — тревожно спросил Воеводин.
— Я не знаю подробностей, — ответила Варя, — но то, о чем говорили при мне Владимир Александрович и Шубин, показалось мне очень важным. Тебя они пока не спрашивали, но я не сомневаюсь — ты им очень понадобишься. Подожди минутку, я доложу о тебе.
Оказалось, Воеводин в самом деле был очень нужен Дружинину, и он приказал немедленно пригласить его. Владимир Александрович тотчас же ввел Алексея в курс дела и подал ему книгу с донесением обер-лейтенанта Гербста.
— Может, это пригодится вам? — спросил он.
Майор внимательно прочел донесение. Подумав немного, ответил:
— Пригодится, конечно. Я попытаюсь сделать кое-какие расчеты, хотя должен признаться, и на этот раз общий вес зарядов меня очень смущает.
Дружинин взволнованно ходил по комнате. Шубин почти растворился в клубах дыма. Возле него стояла пепельница, переполненная окурками.
— В конце концов, обстановка, по-моему, разряжается, — произнес наконец Дружинин. — Пусть эта мина, черт бы ее побрал, взрывается сегодня! С этим, видно, ничего не поделаешь, но зато завтра мы сможем спокойно приняться за работу.
— Не думаю, чтобы она взорвалась именно сегодня, — заметил Воеводин.
— Как? Вы разве сомневаетесь в точности работы взрывателя? — удивился Шубин.
— Если бы взрыв должен был произойти ровно через три года, — пояснил Воеводин, — то он уже произошел бы еще одиннадцатого мая, так как из этих трех лет один год был високосным. Но дело в том, что Гербст вообще не мог указать точного срока взрыва. Это ведь совершенно невозможно. Двенадцатое мая может быть лишь теоретической датой. Практически же совершенно неизбежны отклонения в сторону уменьшения или увеличения этого срока.
— Это ваше предположение или тут существует какая-то закономерность? — спросил Шубин
— Нет, это не только мои предположения. Даже такие точные взрыватели, как часовые, имеют значительное отклонение в ту или иную сторону. Финский восьмисуточный, например, имеет точность установки плюс-минус один час. У немецкого двадцатисуточного взрывателя с часовым механизмом при установке его на предельный срок точность хода плюс-минус шесть часов. А в электрохимическом взрывателе при установке его на сто двадцать суток возможно отклонение до пятнадцати процентов в сторону увеличения этого срока. Вот и судите, каково может быть отклонение при трехгодичном сроке замедления.