Прыжок через невозможное
Шрифт:
Говорить о вычислительных машинах, о теории информации и о математической логике капитан может в любое время дня и ночи. Но сегодня, к удивлению Астахова, он молчалив. Вот уже второй час едут они в отдельном купе скорого поезда, а Уралов не обмолвился еще ни единым словом, если не считать кратких ответов на вопросы полковника.
— Что это вы такой мрачный сегодня? — с любопытством спрашивает его Астахов, хотя и у самого настроение неважное. — Рассказали бы что-нибудь новенькое… Выяснилось наконец, могут ли «электронные мозги» быть совершеннее человеческих?
Капитан вздыхает.
— Не ожидал я,
— А я и не шучу вовсе. С чего это вы взяли? Я ведь тоже физиком себя считаю. Во всяком случае — учился когда-то на физико-математическом.
— Знаю я это, — недовольно бурчит Уралов. — Потому и удивляюсь, что вы мне такие банальные вопросы задаете…
— Ну, ладно, ладно, — смеется Астахов. — Мне не нравится только, что вы такой хмурый сегодня.
— Почему же хмурый? — пожимает плечами Уралов. — Просто не хочется надоедать. Знаю — вам теперь не до меня.
— Слыхали, значит, о наших неприятностях?
Капитан молча кивает.
Полковник высовывается в окно, подставляя голову встречному ветру. За окном непроглядная ночь, лишь цепочки электрических фонарей четким пунктиром прочерчивают улицы невидимого поселка.
Вспоминая недавний разговор с генералом, полковник молча стоит некоторое время у окна, потом, повернувшись к капитану, спрашивает:
— А вы не очень довольны, что я вас от лаборатории вашей оторвал?
— Можно мне тоже вопрос задать?
— Пожалуйста.
— Могу я узнать, с какой целью вы сделали это?
— Просто так. Решил, что вам не мешает проветриться.
Капитан смотрит на Астахова долгим, недоверчивым взглядом. Говорит задумчиво:
— А Шахов сказал, что вы хотите на оперативную работу меня перевести…
— А если бы и так?
Теперь высовывается в окно капитан и, не отвечая Астахову, долго всматривается в ночную тьму. Она беспросветна — ни огонька на земле, ни звездочки в небе. Поселок с бусинками электрических лампочек остался где-то позади, и не понять уже, что там во тьме — поля или леса. А поезд все мчит вперед, не сбавляя хода даже на станциях. Сильно бьет в лицо встречный ветер, принося запах паровозного дыма.
Астахов терпеливо ждет. Он догадывается, почему капитан так медлит с ответом.
— Неспособен я к оперативной службе, товарищ полковник, — скучным голосом произносит наконец Уралов.
— Не способны или не имеете желания?
— Могу я быть с вами откровенным, Анатолий Сергеевич? — резко поворачивается к нему Уралов и, не ожидая ответа, взволнованно продолжает:
— Не в оперативной работе дело — вообще все нужно по-другому… Не то время! И не улыбайтесь, пожалуйста, я знаю, что вы мне возразите. Я ведь не против той работы, которую вы называете оперативной. Нужна и она… Но нужно быть готовыми и к новым формам разведки и контрразведки. Время подвигов Вильгельма Штибера и Мата Хари — далекое прошлое. Мы живем в век термоядерного оружия, космических полетов, электронных машин. Все теперь иного масштаба, иного качества, иных возможностей.
Полковник слушает, не перебивая и не удивляясь, — ему ясно, куда клонит капитан. А Уралов, опасаясь, что его могут прервать, не дослушав, сыплет торопливые и не очень складные слова:
— Повторяю — пока нужны все формы. И те, у кого есть способности, а может
— Теперь только вижу, как мудро я поступил, взяв вас с собой, — добродушно смеется Астахов. — Засиделись вы в лабораториях и современную оперативную работу представляете себе, видимо, по библиотечке военных приключений. Надеюсь, что поездка наша поможет вам кое в чем разобраться. Ну, а теперь спать!
4
Больше всего беспокоит подполковника Загорского то обстоятельство, что полковник Астахов ничего ему не объясняет, хотя совершенно очевидно — приехал он неспроста. Неужели в прошлый раз не понравилось ему что-то на полигоне?
Действует ему на нервы и этот долговязый капитан Уралов. Скептически смотрит он на все прищуренными глазами и хотя бы слово вымолвил.
Они обходят те же самые объекты, которыми интересовался Астахов в свой первый приезд. А когда полковник спрашивает у капитана время, Загорский вспоминает, что именно в этот час Астахов осматривал полигон неделю назад. Случайно ли такое совпадение? У Загорского и так много неприятностей сегодня, а тут еще эта головоломка…
Удивляет Загорского и то обстоятельство, что полковник вдруг останавливается именно на том месте, на котором неожиданно заспорили они в прошлый раз. Загорскому хорошо запомнилось, что разговаривали они тогда о книге летчика Уильяма Бриджмэна «Один в бескрайнем небе». Полковнику она нравилась, а Загорского оставила равнодушным. Неужели и теперь Астахов будет расхваливать эту книгу?
Но нет, не похоже что-то, чтобы полковник собирался продолжить прежний спор. Осмотревшись по сторонам, он достает из своей полевой сумки иностранную газету. Развернув ее, пристально всматривается в какую-то фотографию. Похоже, что и капитан Уралов не понимает, в чем дело, — он смотрит на Астахова с явным недоумением.
— Как по-вашему, — обращается к нему полковник, протягивая газету, — откуда мог быть сделан этот снимок?
Загорский, заглядывая через плечо капитана, видит на снимке свой полигон в момент запуска ракеты «Тау-21». Ничего не понимая, он почти вырывает газету из рук капитана, но полковник решительным движением отбирает ее и возвращает Уралову.
— Потом посмотрите, товарищ Загорский. Пусть капитан ответит сначала на мой вопрос.
Уралов внимательно рассматривает снимок. Конечно, сделать его можно было только на виду у всех со стороны поля, совершенно голого до самого горизонта.
— Итак?..
— Фотографировали метров со ста — ста пятидесяти… Вон примерно с той точки, — кивает капитан в сторону ромашек, украшающих макушку небольшого холмика.
— Ну, а если с помощью телеобъектива?
— В этом случае съемку можно было бы вести с расстояния трехсот и даже четырехсот метров. Но опять-таки на виду.
— Да, тут действительно все как на ладони, — подтверждает подполковник Загорский. На продолговатом, сухощавом лице его не только удивление, но и явный испуг. — Я хорошо помню тот день. Было тут тогда то же, что и сейчас, — ни единой души и ни единого предмета в поле. Ума не приложу, как в таких условиях смогли сфотографировать мой полигон.