Прыжок тигра
Шрифт:
– Будешь дергаться – убью. Стой спокойно, – Максим встряхнул пойманного зверя – худого и нескладного, как подросток.
– Телефон подбери, – Максим освободил одну руку «задержанного», и тот выполнил приказ. Он выпрямился, поднял голову, и Максим увидел перед собой молодую женщину – невысокую, коротко стриженную, с запавшими глазами и острым носом на худом лице.
– Вы кто? – хором спросили оба, и женщина улыбнулась непроизвольно, но ее улыбка мгновенно превратилась в гримасу. Она попыталась что-то сказать, но Максим сжал ее запястье, и женщина вскрикнула от боли.
– Конь в пальто, – ответил он. – Что
– Не ваше дело, отпустите меня! – закричала женщина. – Вас это не касается. Я сейчас позвоню… – и сжала тонкие губы. Максим вернул ей телефон, женщина схватила трубку, глянула на Максима исподлобья и отвела взгляд.
– Если вы ждете Настю, то она не придет. Ее убили в тот день, когда вы первый раз вызвали ее сюда на встречу, – Максим, не отрываясь, смотрел в лицо женщине. Гримаса боли и злости сменилась испугом, растерянностью, однако незнакомка мгновенно взяла себя в руки.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Какая Настя, кто убил? Мне это безразлично, – уверенности, с которой она произнесла эти слова, мог позавидовать прожженный рецидивист.
– Врете, – перебил ее Максим, – я читал вашу с Настей переписку в соцсети, и вы сами вчера дали мне свой телефон и назначили встречу. А сегодня трезвонили каждые три минуты. За поимку убийцы дочери ее отец обещал крупное вознаграждение. У меня есть все доказательства вашей вины, и я передам вас отцу Насти.
Было уже очень темно, сквозь заросли пробивался только свет дальнего фонаря, и сначала Максим решил, что ему показалось. Но нет – он всмотрелся в лицо женщины и увидел, что она улыбается – широко, во весь рот, почти по-детски. Но заговорила она со слезами в голосе, отчаянно и зло:
– Отлично, это как раз то, что мне нужно. Ее отец – мерзавец и подонок, я надеюсь, что он сгорит в аду еще при жизни. Я рада, что кто-то прикончил эту безмозглую овцу. Плохо одно – мне не удалось сделать это самой, кто-то опередил меня. Пойдемте, я с удовольствием повторю ее отцу то, что сказала вам, и плюну ему в рожу. Я пыталась сделать это еще полгода назад, но не смогла. Мне все равно, а вы получите свои деньги. Ну, идите же, – похоже, у нее начиналась истерика, женщина высоко подняла голову, всхлипнула и попыталась сделать шаг вперед, но Максим толкнул ее к стволу березы. Женщина ударилась спиной о корягу и снова попыталась освободить руку.
– Чего же вы ждете? – прошипел она. – Или он приедет сюда, чтобы закопать меня живьем в этом овраге, как закопал уже многих в своем поганом котловане? А мне плевать, да, мне плевать! Я рада, что умру здесь, там же, где умер Андрей и сдохла эта тупая тварь – Настя Рыжикова! Боже, какое счастье! – женщина рыдала и смеялась одновременно, и больше не пыталась освободиться, и в темноте Максим заметил, как блестят ее глаза – она плакала. Мрак разорвал плотный яркий луч фар – к гаражам подъезжала машина. По засыпанной щебенкой дороге она двигалась медленно, и крики мог услышать водитель или пассажиры. Максим дважды наотмашь ударил женщину по лицу, она вскрикнула негромко, но больше не истерила.
– Не ори, – предупредил ее Максим, – тебе же лучше будет. Слышишь меня? Понимаешь, что я тебе сказал?
Машина благополучно
– Почему вы радуетесь Настиной смерти? Что она вам сделала? Это же был еще ребенок…
Женщина замотала головой, подняла ладонью вверх свободную руку, и Максим замолчал.
– Не говорите о ней, как о человеке, это настоящее отродье своего папаши, убийцы и подонка. Это сейчас она ребенок, а года через два превратилась бы в точно такую же тварь, как ее отец, только еще более страшную и мерзкую. Я рада, что этого не произошло, мир стал без нее чище, – Максим не был уверен, но, кажется, женщина снова улыбалась, когда произносила эти слова.
– Ребенок, – продолжала она, – да, ребенок. У меня тоже был ребенок, он должен был родиться еще зимой. Но эта гнилая мразь убила его, убила его во мне… Теперь у меня нет ничего, – последние слова она произнесла глухо. Это хорошо, значит, орать больше точно не будет, истерика, или, скорее, припадок закончился. Вот теперь можно и поговорить. Хотя уже и так все понятно – ей не под силу справиться со здоровым мужиком, а уж тем более свернуть ему шею. Да, в состоянии аффекта она могла убить Настю, но обыскивать трупы – для этого нужны нервы покрепче, чем у этой истерички, тут не поможет никакое успокоительное, обшаривать карманы убитых – удел профессионалов. Да и физически это замученное существо способно разве что поднять над головой обломок кирпича и уронить его себе на ногу. Но пообщаться с ней все равно придется.
– Кто вы? – спросил Максим. – Назовите себя. Скажите, кто убил вашего ребенка? Как это произошло? Когда?
– Вы же только что собирались отдать меня на растерзание Рыжикову, – возразила женщина.
– Я обманул вас, – признался Максим. – Да, не скрою, он предлагал мне деньги, если я найду его дочь. Но мне это не удалось, вернее, ее нашли без меня. Я видел, что с ней стало, с ней и с водителем.
– Водитель? Причем здесь водитель? Настя мне ничего не говорила, – растерянно, даже обиженно ответила женщина.
– Он выполнял еще и функции телохранителя, поэтому пошел следом за Настей, так что ваш план был обречен заранее. Настю никуда не отпускали одну.
– Понятно. Так вот почему она сказала мне, что ее преследуют. Значит, это был водитель, – женщина не смотрела на Максима, она опять говорила сама с собой.
– Да, Настя пришла сюда не одна, но это не спасло ее. И поэтому мне необходимо поговорить с вами. Может быть, вы знаете или видели что-то, что поможет мне найти убийцу. Простите, но я обещал ее отцу…
– Анна, – отозвалась из темноты женщина, – меня зовут Анна.
Она вздрогнула всем телом и вытерла мокрое от дождя и слез лицо свободной рукой и отвернулась. Потом спросила хрипло:
– Ее действительно убили? Это правда?
– Да, черт возьми, такими вещами не шутят. И все случилось в тот день, когда вы назначили ей встречу. Убили где-то здесь, в гаражах, трупы нашли вон там, в недостроенном боксе.
– Значит, Бог услышал меня и сделал все так, как я хотела, – Анна подняла лицо к небу. Какое счастье. Теперь я тоже могу умереть.