Прыжок в конфликт. Правдивая история
Шрифт:
Сначала он боролся с ней, стараясь прижать руки девушки к ее телу. Но в своем безумии она оказалась слишком неукротима. Поэтому он поднял кулак в тяжелой перчатке и одним ударом сшиб ее на пол.
Лежа у его ног, девушка всхлипнула и, извиваясь, постаралась уползти прочь от источника боли, но вскоре замерла без сил, хрипло дыша, что напомнило Ангусу знакомый звук респирации его собственного скафандра.
Чувство, пронзившее Ангуса в момент удара и оставшееся после, было настолько приятным и новым, что он захотел испытать его еще и еще. Ему хотелось ударить ее рукой или ногой и посмотреть, что из этого выйдет. Но он сдержался,
При этом имелась возможность того, что какой-нибудь корабль, находящийся достаточно близко, принял посланный им сигнал бедствия. «Повелитель Звезд» тоже мог успеть передать свой сигнал. Ангуса могли застать здесь и потребовать объяснений о разбившемся полицейском лайнере. И о разрушенном лагере старателей невдалеке…
Правильнее было бы забыть о девушке. Забыть о добыче. Забрать все фильтры и припасы, оказавшиеся под рукой, и сбежать как можно быстрее.
Внезапно Ангус ощутил огромную усталость. В баллонах скафандра было полно свежего воздуха, но он был голоден и ужасно измотан событиями последних дней. Кроме того, полчаса назад его чуть не убили.
Ангус взвалил Морн Хайланд на плечи и, беспрерывно осыпая ее ругательствами, обвиняя во всем, потому что она осталась единственным живым членом экипажа корабля, гнавшего его как последнего труса и слабака, понес к ближайшему шлюзу. Медленно и осторожно, как на временно притихший вулкан, он натянул на нее скафандр, проверил баллоны, выбрался наружу и, благодаря Бога или дьявола за небольшое притяжение астероида, понес к своему кораблю. Оказавшись в «Красотке», он прошел в медблок, грубо сбросил свою ношу на ложе автодока и сильно затянул ее ремнями, оставив в скафандре, так как воздух внутри корабля был еще очень плох. Оставив девушку в бессознательном состоянии, он удалился, заранее предвкушая ее испуг. Когда она очнется, то будет одна, не сможет двинуться, не поймет, где она и что ее ожидает. Что ж, она заслужила это. Задержавшись на несколько минут около сканера и осмотрев космос в окрестностях астероида, Ангус поспешил вернуться к богатствам «Повелителя».
Разыскав первым делом свое ружье, он принялся за работу. Усталость Ангуса давно уже вышла за пределы крайнего физического и морального истощения нормального человека. Пройдя полицейский лайнер из конца в конец, он собрал все, что только имело ценность. Фильтры – столько, что его скруббер мог работать без перерыва несколько лет. Большое количество еды высокого качества, на которую он всю жизнь жалел деньги. Дорогую выпивку. Одежду. Запасные части. Медикаменты. И оружие. И инструменты. В заключение, он протянул линию от цистерн «Повелителя» и перекачал его воду в «Красотку». Взлетая с астероида, корабль Ангуса был снаряжен лучше чем когда бы то ни было с того дня, когда он впервые угнал его.
Он дико устал, но дела его еще не закончились. Морн Хайланд очнулась. Сорвав с себя скафандр, Ангус забрался в кресло пилота и подключил динамик в командном модуле к микрофону в медблоке, для того, чтобы слушать ее страх. Это помогло ему продержаться еще несколько часов, пока он, обшаривая встречные скальные глыбы горящими под веками глазами и, трясущимися руками вцепившись в консоль управления, подыскивал для «Красотки» укрытие.
Он выбрал первое же более или менее подходящее. К этому времени голос Морн стал болезненным,
Глава 5
Когда он проснулся, воздух внутри «Красотки» был уже чистым. Настолько чистым, что Ангус смог ощутить собственную вонь. Слишком много было работы. Слишком много пота. Слишком много дней в одном и том же комбинезоне. Чистота собственного тела никогда особенно не занимала Ангуса, но время от времени он все-таки бывал в достаточно хорошем для принятия душа настроении. По некоторым причинам именно такое настроение было у него сейчас. Он ощутил легкое недовольство от запахов своего тела.
Выбрав из рациона «Повелителя» кусок повкуснее и впившись в него зубами, он запросил компьютер о последних данных сканирования ближайшего пространства, на предмет какого-нибудь постороннего корабля, околачивающегося вблизи укрытия «Красотки». Убедившись в том, что все спокойно, Ангус отправился в медблок для того, чтобы взглянуть на Морн Хайланд.
Она тоже проснулась. Действие снотворного прекратилось. Когда он открыл забрало ее шлема, Морн тихо проскулила:
– Пожалуйста.
Она с трудом могла заставить свое горло производить звуки.
– Что вы делаете? Что вы собираетесь сделать со мной?
Он улыбнулся, помахал у нее перед носом пищевой плиткой и вышел в коридор.
Мыча знакомую мелодию, он разделся, вошел в санблок и как следует вымылся.
Облачившись после мытья в свежий комбинезон и ощущая во всем теле чистоту и свежесть, он вернулся в медблок. Теперь он уже мог сказать наверняка, что и от самой Морн воняло. И не меньше, чем недавно от него. Она запачкала свой скафандр. Запачкала самым прозаическим образом. Глаза девушки были темными и сухими, до краев наполненными страхом. По лицу девушки было видно, и Ангус отлично это понял, что она испытывает отвращение к собственной нечистоте.
– Да от тебя воняет, – сказал он с удовольствием.
Тон его голоса заставил ее вздрогнуть. По всему чувствовалось, что умирать девушка больше не хочет.
Он наклонился вплотную к Морн и принялся разглядывать ее лицо. Затем, просто для того, чтобы посмотреть, что из этого выйдет, он провел кончиками пальцев по ее щеке. Она закрыла глаза и напряглась, будто превозмогая приступ рвоты.
Усмехнувшись, он сделал шаг назад.
– Есть хочешь?
Девушка открыла глаза и испуганно уставилась на него.
– Хочешь, чтобы я развязал тебя и позволил походить по кораблю?
Никакого ответа, только страх.
– Хочешь помыться?
Это ее проняло. Уголки рта девушки дрогнули, и глаза снова наполнились слезами. Да, ей хотелось этого.
– Отлично.
Он пожал плечами и сложил руки на груди. На этой ее слабости можно было сыграть и поразвлечься.
– Но сначала ты мне скажешь, что ты натворила на «Повелителе Звезд».
Реакция девушки удивила Ангуса. Она снова заплакала, но уже не от жалости к себе, как раньше. Теперь к этому прибавилось еще кое-что, возможно, гнев. Желваки на ее щеках напряглись. Наконец она немного овладела собой и проговорила едва слышным, скрипучим, сорванным от бесконечных криков голосом: