Прыжок в конфликт. Правдивая история
Шрифт:
Без каких-либо объяснений и по причинам неизвестным ему самому, перед тем, как Морн вошла в санблок, Ангус подал ей чистый комбинезон.
Однако к тому моменту, как она снова появилась в коридоре, невероятная непоследовательность натуры Ангуса уже сделала из него дикаря. Он был трусом и, когда не мог понять причину поступков, совершаемых им помимо желания, пугался до чертиков. А страх толкал его к действиям.
Он показал себя слабаком. Он должен был заставить Морн носить испачканный комбинезон, для того чтобы унизить ее окончательно, дать понять, что значит его власть над ней. А что сделал он? Пожалел ее? От таких мыслей ему захотелось свернуть девушке шею. Он задушит ее собственными руками, переломает все кости, но не позволит ей больше делать из него слабака.
Он дотерпел до тех пор, пока она сама не вышла из санблока. Мучаясь, дрожа и потея от ярости, он ждал ее, копя злость. Наконец дверь санблока распахнулась, и Морн предстала перед ним.
После этого он уже не мог себя удержать.
Он уже и без того был на грани; вид чистенькой Морн был последней каплей. Чистота – вот что вернуло обратно ее потрясающую красоту. Морн была самой красивой женщиной из тех, которых Ангус видел так близко. К тому же в том, что она вышла из санблока и решительно шагнула навстречу своей судьбе, уже была видна определенная смелость. Глаза Морн светились, отражая душераздирающую смесь страха и непокорности, ужаса от ожидания того, что с ней сделают, и нежелания быть порабощенной. Он мог делать с ней все, что хотел. Она принадлежала ему: пульт управления от ее шизо-имплантата был зажат в его потной ладони.
И он воспользовался им: нажал на кнопку, которая лишала Морн способности двигаться. После этого он отложил пульт в сторону и голыми руками избил ее в кровь, сражаясь со столь пугающей его красотой.
Глава 6
Через несколько часов до Ангуса дошло, что он нанес повреждения не только Морн, но и себе. Естественно, при помощи шизо-имплантата он мог бы так или иначе игнорировать эти повреждения. Как только она придет в себя, он мог принудить ее встать и работать, служить ему там, где нужно. Естественно, при помощи имплантата он мог исключить из памяти девушки факт нанесения ей побоев. Но в таком случае она становилась бесполезной в качестве члена экипажа, так как не была бы способна понять, что должно было входить в ее обязанности на борту «Красотки». Поэтому перед тем, как получить от девушки то, что ему казалось необходимым, он должен будет дать ей время прийти в себя и подлечиться.
Это увеличит количество дней, которые «Красотка» должна будет провести в укрытии до того, как он сможет, пусть не в полной мере, пилотировать корабль, имея в лице Морн помощь, а не помеху. До тех пор, как бы хорошо он ни был укрыт, самым главным фактом для него было то, что стационарную цель определить было легче, чем подвижную.
Получив удовлетворение от избиения Морн, он увеличил при этом риск наказания, связанный с его поимкой.
Кроме того, он задел самого себя в другом, более личном отношении. Она была его. Разве нет? Так же, как и его корабль, она подчинялась его приказам. С помощью шизо-имплантата он мог заставить Морн делать все, что он захочет. Он может полностью контролировать ее тело и понуждать ее производить любые действия, либо использовать рефлекторный механизм, то есть чередование болевых ощущений с удовольствием, и также управлять ею. Он мог заставить ее (сейчас, когда Морн была без сознания, воображение Ангуса распалилось) сделать это. Он мог сделать это с ней. Отчего же он так боялся ее взгляда? Она красива – так это даже лучше, это только увеличивает степень ее унижения и демонстрирует его власть еще более полно. Любая попытка испортить ее красоту наносит в результате ущерб ему самому.
Он был настолько удивлен, можно сказать более – поражен этим умозаключением, что без колебаний бросился к Морн и снова перенес ее в медблок, где дал компьютеру указания обработать синяки и ушибы девушки.
Еще один шаг.
Но его удивление переросло во внутреннюю дрожь, и злость снова стала сжимать его сердце. Новая идея овладела им. Он более не думал о мести, о том, чтобы иметь полицейского Объединенных Компаний в своей команде, и о том, чтобы страданиями заставить ее заплатить за то, что «Повелитель Звезд» сделал с «Красоткой». Мысли Ангуса приняли более похотливое, вполне определенное направление. Большого опыта в обращении с женщинами у него не было. За время своей разбойной жизни он похищал или заманивал к себе нескольких, жил с ними и измывался над ними и в конце концов избавлялся от них. Но ни одна из них не вызывала в Ангусе дрожь, подобную той, которую вызывала у него Морн, и ни одна из его прошлых женщин не могла заставить Ангуса совершать такие поступки, которых он сам от себя не ожидал. Ни одной из них он не обладал настолько полно, насколько он обладал Морн, и ни одну из них он не желал так сильно.
Девушка еще не пришла в сознание. Причиной этому могли быть как побои Ангуса, так и болеутоляющие наркотики, введенные ей по предписанию компьютера. Она не чувствовала ничего и не понимала, что с ней происходит, когда он до конца расстегнул и стянул с нее комбинезон.
Ангус никак не мог унять дрожь. Может быть, и хорошо, что он избил ее. Синяки и кровоподтеки на теле девушки делали ее более доступной, легче переносимой: сохрани она свою величественную красоту, Ангус наверняка убил бы ее. Поэтому, пристраиваясь к Морн, он не обращал внимания ни на ее упругую грудь, ни на нежнейший, совершенный изгиб ее бедер. Ангус сосредоточил себя только на отчетливых следах побоев.
Его оргазм был столь сильным, что на секунду ему показалось, что внутри него что-то сломалось.
Перед тем, как отвалиться от нее, Ангус увидел, что глаза девушки распахнулись, и с удовлетворением отметил, что она понимает, что он сделал. Отвращение и бессилие сделать что-либо, вот что он увидел в ее глазах. И это было хорошо.
Тем не менее дрожь его тела все еще не улеглась.
Сейчас он уже не понимал, что с ним происходит – возбужден он или испуган.
– Теперь ты чувствуешь себя настоящим мужчиной?
В ее голосе была горечь и тоска. И отстраненность, как будто то, что произошло, заглушило ее боль.
– Наверно, только окончательно уничтожив меня, ты почувствуешь себя хорошо. Неужели ты настолько болен?
– Заткнись, – выкрикнул он злобно. – Ты привыкнешь к этому. Должна привыкнуть.
Он засмеялся. Но руки свои был вынужден держать в карманах, чтобы укрыть бившую его дрожь.
Не обращая внимания на его ответ, а может быть, и не слыша его вовсе, девушка уверенно сказала:
– Именно из-за таких вот людей, как ты, я и стала полицейским.
Похоже то, что он сделал с ней сейчас, смогло сломить ее. Вероятно, процесс уже начался. Подумав об этом, он осклабился еще шире.
– В самом деле? – спросил он с издевательским любопытством. – А я почему-то думаю, что это случилось потому, что ты любишь оружие. И силу. Они помогают тебе чувствовать себя мужчиной.
Она не слушала его; может быть, не совсем еще отойдя от лекарств; может быть, насильственная близость с ним притупила ее чувства. Может быть, она и в самом деле старалась сделать ему больно.
– Дикий космос отвратителен. Жутко отвратителен. Но он научил нас многому. Тому, что людей хуже, чем такие, как ты, нет. Ты предаешь сам себя, свой тип. Ты наживаешься на человеческом бытие, на выживании людей, и богатеешь на этом.
Она старалась не смотреть на него. Может быть, она полагала, что, встретившись с ним глазами, потеряет весь свой запал и смелость говорить то, что она говорила.
– Я на все пойду для того, чтобы остановить тебя, – произнесла она как заклинание. – На все, мне ничего для этого не жалко. Тебя нужно остановить.