Психо-индульгенция
Шрифт:
Когда мы выходили из лавки, осторожно как мышки, я слышал, как она хихикает под нос, блять, это было так мило. В жизни не припомню, чтобы называл что-либо милым, но это было именно так. Она прятала взгляд под густой прямой челкой, смотря под ноги, и прикрывала рот ладошкой. Только этот стыдливый румянец было не скрыть. Я не снискал ничего лучше, чем ляпнуть:
– Ну, добрый день, маленькая воровка...
– правда, обворожительная улыбочка на моей роже, естественно, всё скрасила, и шуточка сыграла.
Я думал она начнёт отпираться, мол, я хотела купить эту дребедень, или вроде того, но ничего подобного.
Она вдруг заглянула мне в глаза, разбивая в пух и прах всякую скромность в своём образе:
– Из-за тебя я проиграла спор, - заявила она, раздражённо, хоть и улыбалась. Но я не сразу въехал в её ответ, просто этот голос, совершенно противоречащий образу, поразил меня. И я как полный придурок молчал не меньше
Осторожно осмотревшись, одними глазами я приметил, за стеклом в кафе через дорогу компанию девиц, весьма пристально наблюдающих за нами. Совершенно незримо, я сунул ей этого фарфорового слонёнка в карман ветровки, так чтобы этого не видели наблюдатели, но заметила она. Черноволосая ведьмочка повела бровью, смотря на меня совершенно неясным взглядом. Тогда она ещё не знала, чем кончится эта авантюра, тогда она просто была чем-то очень заинтригована, и какого-то чёрта согласилась на моё галантное предложение прогуляться. В итоге вся моя галантность скончалась, когда эта прогулка закончилась в баре, где мы ужрались вусмерть, наперебой травя какие-то байки. Она знала тысячу потрясающих историй, которых я никогда прежде не слышал. Сочиняла ли она их на ходу, придумывала заранее или же в них не было ни капли вымысла - никому неизвестно. Это было неважно, я знал много больше, и сам мог выдумать самый дичайший трешак, по щелчку, возможно, потому что был сумасшедшим гением или потому что был старше лет на семь. Вообще понятия не имел сколько лет этой сумасбродке, иногда казалось, что ей долбаные пять, иногда она задвигала речи на все сорок, но выглядела лет на двадцать с хвостиком. Я гораздо позже узнал, что этот хвостик в целых шесть лет. Оказалось, у нас был всего лишь год разницы в возрасте. Но всё это второстепенно.
В общем, черная ведьмочка, или моя Тень, никуда не делась из моей жизни даже после ситуации с ножом и моей разрубленной рукой. Я понятия не имел, что её держит рядом со мной. У меня ни черта не было, я в одно время был нищим, в другое легкомысленно разбрасывался бешеными деньгами. Можно было бы подумать, что в этом всё было дело, но навряд ли - моя Тень, как оказалось, была из весьма обеспеченной семьи. Это странно возможно, но я никогда не интересовался её жизнью, я даже не знал, чем она занимается. Вообще я думал она ничем не занимается, просто сидит у богатеньких предков на шее, и в ус не дует. В целом так оно и было, но иногда она умела делать хорошие ставки.
Счастливчики - так я называл таких, личностей, ни шиша не разбирающихся в правилах игры, но ставящих бабки на победителей. Поразительная способность. Я вот был абсолютным лохом во всяких тотализаторах, но мог дьявола в покер обыграть. Такая вот шлюховатая у меня удача.
В общем, она вернулась, но не удача. Мы даже съехались, до этого, моя Тень и не думала переезжать ко мне, просто являлась, когда ей вздумается, как блудливая кошка, ей богу, я порой даже хотел подловить её на измене. Идиотизм в том, что мы вовсе не были какой-то там парочкой, неа. Такого вопроса никто даже не пытался поднимать, но мы вроде, как были парой по умолчанию, но без каких-либо обязательств. По идее она могла спать с кем угодно, но почему-то не делала этого. Сколько бы я ни копал, в конце концов, я был железобетонно уверен, что она спала только со мной. А я просто напросто не видел смысла покупать молоко, если дома имелась своя корова. Всё это было какой-то клоунадой - доморощенный Дюссалей. Мы друг в друге спасались от скуки, но врозь не скучали. Ладно, скучали, по крайней мере, я точно, а она... ну, а на кой бы чёрт она тогда хваталась за меня до последнего? Раз хваталась, значит, я был нужен, значит жить она без меня уже не могла. А я мог?
А я мог.
Так, я, по крайней мере, думал. Я вообще не редко себе врал, очень часто занимался самообманом, я никогда не умел быть самим собой. Я всегда играл какие-то роли, но она сломала мне систему к чёрту, я потерял самого себя, хотя по сути себя и не знал. Вот это было пиздецки страшно, просто персональный экзистенциальный тупик, я никогда не знал, как вести себя с ней. Никогда. Поэтому я часто просто молчал, всё больше слушал её, или дурачился, источая бесконечный сарказм. Поэтому казалось, стоит мне открыть рот, чтобы в чём-то искренне признаться, как она тут же учует фальшь, даже если это не так. По сути, это давно уже стало жизненным кредо - наёбывать, но не ебать мозг, и она, я более чем уверен, просекла это манджо, так почему я так боялся говорить открыто? Вроде, страшило меня именно то, что она не поверит, решит, что я просто вру, я, всё же был мастерским лжецом, и для неё это секретом не являлось.
В чём вообще я хотел признаться?
Блять, я спёр кольцо из ювелирного! Накануне.
А сейчас я бегу, сломя голову зажимаю уши, потому что я кричу. Какие-то чужие слова вырываются из меня, и всё это так яростно, так страстно. А она молчит.
Я спотыкаюсь, и падаю прямо на искажённом перекрёстке, прямо на пересечении двух улиц. Огни фар ослепляют меня, я хочу заслониться рукой от сильного света, но не могу открыть уши, иначе услышу ужасные слова, извергающиеся из моего дурацкого рта.
Это не она, и всё совсем не так!
Я за рулём, веду машину, сильно топлю, по пустынной полуночной дороге, а она зажимает уши, только бы не слышать моих слов.
– Сука, ты даже не спросила!
– разоряюсь я в сердцах, в дикой ярости.
– Даже не попыталась узнать, хочу ли я этого! Может я хотел?! Какого хрена?! Ты просто взяла и решила всё за нас! За всех нас! Ты что, чёрт возьми, Господь Бог!
Она не слушает меня, в динамиках громыхает музыка надрывными гитарными риффами и бласт-битами, а я ору как ненормальный, совсем обезумел, почему-то. Какой-то припизднутый джихад, натравленный на нейроны мозга, безрассудный террор и, как следствие, радикальная бомбардировка рациональности, ибо ни хрена непонятно с чего ради так взвинтило. Я раньше вообще никогда не орал на неё, я в принципе голос не любил повышать, и ненавидел, когда орали на меня, но...
Что-то случилось. Там что-то случилось, я не помню ни черта.
Кольцо, машина, изумрудные глаза, полные слёз и отборной боли. Что за чёрт случился с нами?
Какой-то клубок за этим рубежом перекрёстка - конгломерат из душевных терзаний и домашнего порно прямо в голове.
Я заслоняюсь от пронзительного света ксеноновых фар, прямо в лицо прилетает бумажный лист.
Свет прошивает меня насквозь, проливается нитями на клочок бумаги. Билет на самолёт.
Это её машина. Я какого-то черта лезу в бардачок, понятия не имею, что хочу там найти, а нахожу это: паспорт, виза, билет на ночной рейс до Женевы.
А я украл долбаное кольцо с брюликом в четыре карата буквально несколько дней тому назад. Она улетает сегодня ночью, вроде как по работе, хотя она, мать её, вообще не работала, по крайней мере, я так думал. И был уверен, что улетает она навсегда. Странно, я не любитель спешных выводов, но взбесился и засуетился как чёрт перед заутреней. Какого-то хуя. Я просто давненько круто влип. Стоило прекратить, оборвать эту связь задолго до того как всё зашло так далеко. Мне просто не стоило звонить ей, нужно было отпустить её тогда, и всё сейчас было бы иначе, было бы лучше. Чёрт, так было бы правильнее, вот где я потерпел фиаско - в том звонке. И он стал роковым. Но это не так. Снова грёбаная ложь. Всё можно было прервать куда раньше, там, в сувенирной лавке я сделал ход слоном на самого себя. Мне просто нельзя было заглядывать в зелёные колдовские глаза. Только и всего. Не стоило пугать её, не стоило приглашать куда-то, напиваться с ней в баре, и гулять под дождём босиком по мостовой. Мне не стоило влюбляться, да мне до хера чего не стоило делать! Выживать после удара по голове, или вообще рождаться. Старому мудаку стоило добить меня или просто предохраняться. С такого ракурса я вполне был способен понять её, понять её поступок, но какого-то хрена орал как последний дегенерат. Просто причина была иной, мы явно не всегда кричим именно то, что слышат от нас. Порой мы кричим о том, что остаётся немым кровотечением внутри. Просто надо выплеснуть избыток крови из душевных ран, и нужен повод. Крик по пустому поводу, о том, что огнём горит внутри, не высказанным пожаром, и после страшного акта аутодафе, остаётся гнить серой золой, медленно отравляя нутро. Стоит признать, что всё это отговорки, меня просто не устраивает этот ночной рейс, не устраивает упускать своё, а я с какого-то дуру вдруг стал жутким собственником, а может и был, наплевать. Всё что кроме этого - совершенно бестолковые и бесплодные, со знаком бесконечности, отговорки, что угодно, только бы никто не сумел понять тебя до мельчайших молекул. Вот, почему я, чёрт, вечно недоговариваю? Боюсь наткнуться на стену непонимания? Но это ерунда полная. Никто в действительности не хочет быть понятыми, разгаданным до сухого остатка, все просто боятся. Чего конкретно - непонятно. У каждого свои причины, наверное. Я, пожалуй, боюсь её, боюсь быть неверно истолкованным, боюсь эмоционального отвержения, но сука не боюсь лететь за сотку на красный стоп-сигнал. На перекрёстке. Наперерез серебристой тачке.
Я нас уничтожил.
4. Билет в один конец.
Моё тело налито тяжёлым свинцом, а вдыхаемый воздух ужасен, он наполнен просто чудовищным оттенком зловония: старость, вперемешку с каким-то воистину сортирным запахом. Не целиком, но витают такие нотки, в холодном воздухе, и даже стойкое амбре хлопки не в силах перебить этот дурман. Дурман, вообще очень подходящее определение для характеристики воздуха в больничных сводах. Ибо что-то мне настырно подсказывает, что стены эти насквозь до самого фундамента пропитаны сумасшествием. Интуитивно чувствую.