Психоаналитическая традиция и современность
Шрифт:
В конечном счете, любовь рассматривалась Фроммом как единство человека с кем-то или с чем-то вне самого себя при условии сохранения отделенности и целостности собственного Я или, иными словами, как удовлетворительный и здоровый ответ на вопрос о смысле человеческого существования.
Проблематика сексуальности и любви нашла свое отражение в размышлениях Р. Мэя, оценивающего состояние цивилизации второй половины ХХ века как шизоидное, характеризующееся тем, что люди оказались отчужденными друг от друга, не способными чувствовать и испытывающими боязнь близости. Такое положение людей в современном мире привело к искажению любви, которая стала восприниматься человеком в качестве угрозы его существованию.
В работе «Любовь и воля» (1969) Мэй обратил внимание на изменения, произошедшие в восприятии человеком сексуальности
С точки зрения Р. Мэя в современном мире наблюдаются явные парадоксы секса и любви.
Один из парадоксов состоит в том, что либерализация в сексуальной сфере привела к большей фригидности и психической импотенции, поскольку реализм секса подменил собой эротичность и любовь.
Второй парадокс связан с тем, что увлечение техникой секса, излагаемой в различных пособиях, оборачивается механическим «занятием любовью», сопровождающимся «тиранией оргазма», обезличиванием и отчуждением, не оставляющим места для страсти, смысла и удовольствия. Половой акт оказывается не запоминающимся событием, доставляющим волнение и радость, а рядовым эпизодом, временно заполняющим внутреннюю пустоту и одиночество.
Третий парадокс заключается в том, что достигнутая человеком сексуальная свобода, воспринимаемая, как правило, в качестве важного завоевания, в действительности превращается в новую форму пуританства, характерными признаками которого являются отчуждение от тела, отделение эмоции от разума и использование тела как машины.
Теперь грехом считается не удовлетворение сексуальных желаний, а неполное сексуальное самовыражение, нравственным – не реализация сексуальных влечений, а сдерживание либидо, психологически приемлемым – не любовь без секса, а секс без любви. Секс оказывается новым орудием, нещадно эксплуатирующим тело, но ограничивающим чувства, не способствующим эмоциональному общению и лишающим половой акт того разнообразия чувственности, которое свойственно любви.
Описывая парадоксы секса и любви и высказывая озабоченность по поводу техницизации секса, Р. Мэй проводил различие между сексом и эросом, считая, что в современном мире увлечение сексом привело к подавлению эроса. В своем первоначальном, восходящем к мифологии понимании Эрос как один из четырех изначальных богов (Хаос, Гея, Тартар) создал жизнь на земле, оживил фигуры мужчины и женщины. Эрос всегда выступал в роли прародителя и источника жизни в противоположность сексу, основная функция которого заключается в снятии напряжения. В этом отношении, как замечал Р. Мэй, секс представляет собой нарастание напряжения в теле человека и снятие этого напряжения, в то время как эрос является переживанием личностных интенций и смыслов акта. Конечная цель секса состоит в удовлетворении, в то время как эрос реализует желание и вечное стремление к расширению горизонтов собственного мира.
Если секс – физиологическая потребность, удовлетворение которой требует разрядки, вплоть до получения оргазма, то эрос – человеческое желание, связанное со стремлением испытать страсть, наслаждение и обрести новые переживания, расширяющие и углубляющие бытие в разнообразных его измерениях, включая эротические ощущения, философские, этические и эстетические формы, связанные с истиной, добром и красотой. Другое дело, что современная цивилизация всячески поощряет секс и подрывает основы эроса как творящего начала, низводя его до капризного Купидона, предпочитающего оставаться инфантильным и предающимся страсти, влекущей не к созиданию новых отношений, а праздному
В противостоянии секса эросу значительная роль отводится фактору времени, когда при всем стремлении продлить сексуальный акт (его длительность воспринимается с точки зрения повышенной потенции), секс без каких-либо прелюдий становится нормой жизни, поскольку время – деньги. Словом, по выражению Р. Мэя, спешка в процессе занятия сексом нередко оказывается бегством от эроса, требующего времени для совмещения реального и воображаемого, чувственного и переживаемого, сиюминутного и вечного.
Выход из сложившейся ситуации, характеризующейся наличием парадоксов между сексом и эросом, Р. Мэй усматривал в сопряжении любви и воли, проявлении того и другого как заботы, являющейся противоположностью апатии и источником нежности. В его понимании забота – это не только онтологическая основа человеческого существования, но и психологическая составляющая эроса, способствующая тому, что в каждом акте любви и воли человек создает самого себя, организует окружающий мир и устанавливает с ним отношения, соответствующие его представлениям об истине, добре и красоте.
О тесной взаимосвязи между сексом и любовью размышлял О. Кернберг, высказавший в книге «Отношения любви. Норма и патология» (1992) свои идеи о биологических и психологических корнях сексуального опыта, сексуальном возбуждении и эротическом желании, клинических и генетических аспектах эротического желания, сексуальной страсти и нежности.
С точки зрения О. Кернберга, сексуальное возбуждение является основным аффектом, вокруг которого концентрируются другие аффекты, в своей совокупности составляющие либидо как влечение. Эротическое желание – сексуальное возбуждение, направленное на определенный объект и соединяющее его с миром интернализованных объектных отношений в эдипально структурированной психической реальности. Сексуальная страсть – эмоциональное состояние, выражающее нарушение границ в смысле соединения инрапсихических структур, отделенных границами, которые установлены динамически или путем конфликтов. Нежность – интеграция либидозных и агрессивных элементов Я и представлений об объекте при условии преобладания любви над агрессией и толерантности к нормальной амбивалентности, характеризующей все человеческие отношения. Любовь – открытие свободы другого человека и возможности перехода от эротического объекта к любимому человеку.
Выявляя клинические аспекты эротического желания, О. Кернберг выделил три характерные его особенности. Во-первых, оно связано с поиском удовольствия, получаемого от другого человека, со стремлением к близости и слиянию с ним путем насильственного преодоления барьеров и соединения в одно целое с выбранным объектом. Во-вторых, сексуальное желание предполагает бессознательную идентификацию с сексуальным возбуждением партнера и оргазмом с целью получения удовольствия от двух дополняющих друг друга переживаний слияния. В-третьих, оно характеризуется чувством выхода за пределы дозволенного и преодоления запрета, происходящего из эдиповой структуры сексуальной жизни.
О. Кернберг полагал, что, исходя из потребности к сексуальному возбуждению и сексуальному желанию, а также к интеграции доэдиповых и эдиповых объектных отношений, интеграция либидо и агрессии, любви и ненависти становится основным элементом способности человека как к установлению любовных отношений, так и к возникновению патологии в этих отношениях.
В его понимании типичной патологией, связанной с преобладанием эдипальных конфликтов, является способность к романтической идеализации, влюбленности и поддержанию отношений в сочетании с сдерживанием генитальных и полиморфно-инфантильных сексуальных желаний к эдипову объекту. В этом случае явными симптомами оказываются, как правило, импотенция, преждевременная или запоздалая эякуляция и фригидность, проявляющаяся в подавлении способности к сексуальному возбуждению и оргазму в процессе полового акта. Альтернативным вариантом защиты от бессознательного запрета на сексуальность из-за эдиповых конфликтов может быть разъединение нежных и эротических стремлений, в результате чего объект любви выбирается по контрасту с десексуализированным и идеализированным объектом. В таком случае неспособность интегрировать эротическое желание и нежную любовь проявляется в получении сексуального удовлетворения с объектом, не представляющим особой ценности.