Психоанализ: учебное пособие
Шрифт:
Изречения
З. Фрейд: «Всякий, кто подходит к проблеме табу со стороны психоанализа, то есть исследования бессознательной части индивидуальной душевной жизни, тот после недолгого размышления скажет себе, что эти феномены ему не чужды».
З. Фрейд: «Тотемистическая религия произошла из сознания вины сыновей как попытка успокоить это чувство и умилостивить оскорбленного отца поздним послушанием. Все последующие религии были попытками разрешить ту же проблему».
В 20-30-е годы Фрейд внес уточнения в те или иные аспекты психоаналитического понимания религиозных верований, но его гипотеза об отцеубийстве в первобытной орде, положившем начало религии, этики и общества, не претерпела изменений. При этом он усилил свое критическое рассмотрение религии как таковой, исходя из того, что ее красота не имеет
Прежде всего следует иметь в виду, что Фрейд подходил к рассмотрению религиозных верований и религии в целом с психологической, точнее, психоаналитической точки зрения. Именно под этим углом зрения он пытался раскрыть как истоки возникновения и природу религии, так и особую ценность религиозных представлений для человека и человечества. Поэтому нет ничего удивительного, что в работе «Будущее одной иллюзии» (1927) он предпринял попытку освещения того вопроса, как и каким образом замена естествознания, связанного с отношением человека к природе и его защитой от превратностей судьбы, психологией, сопряженной с очеловечиванием природы, привела к возникновению религиозных верований, имеющих вполне определенное психологическое значение для людей.
В понимании Фрейда, жестокая и неумолимая природа противостоит своей мощью человеку, постоянно испытывающему тревогу и различного рода переживания в связи с ущемлением его естественного нарциссизма. Защищаясь от природы, человек стремится очеловечить, персонифицировать ее, чтобы по своему образу и подобию видеть в ней не безличные силы, а те, которые таятся в его собственной душе. Очеловечение, персонификация природы в какой-то степени способствуют избавлению человека от своей беспомощности, поскольку с силами природы можно говорить как с живыми существами, задабривая их, подкупая, заклиная, как это имеет место по отношению к другим людям. Как маленький ребенок ощущает беспомощность перед миром и нуждается в защите со стороны своих родителей, так и первобытный человек придает силам природы характер отца и превращает их в богов. Созданные человеком боги выполняют, по мнению Фрейда, тройственную задачу, а именно нейтрализуют ужас перед природой, примиряют с грозным роком, выступающим прежде всего в образе смерти, и вознаграждают за страдания и лишения, выпадающие на долю человека в культурном сообществе.
Со временем люди начинают постигать некоторые закономерности природы, понимать, что боги имеют свою судьбу, и это ведет к перераспределению функций богов в пользу нравственного их предназначения в жизни человека. Постепенно создаются определенные представления, предназначенные для того, чтобы сделать беспомощность людей более переносимой. Согласно этим представлениям, добро вознаграждается по заслугам, а зло наказывается, трудности и страдания в земной жизни подлежат искуплению, а жизнь после смерти приносит блаженство и покой. Всеблагость достигается благодаря мудрости богов, священные черты и свойства которых сливаются в одно лицо, порождая тем самым идею Бога. Отношение человека к Богу вновь обретает интимность и инфантильность, напоминая собой отношение ребенка к отцу. Религиозные представления становятся достоянием культуры и высшей ценностью для многих людей.
По сравнению с «Тотем и табу», в работе «Будущее одной иллюзии» Фрейд сместил акценты своего рассмотрения религиозной проблематики, включая вопрос об истоках происхождения религии. В «Тотем и табу» речь шла о возникновении тотемизма, а не религии вообще, независимо от того, можно ли считать тотемизм религией или подобное воззрение представляется спорным. При рассмотрении истоков возникновения тотемизма Фрейд исходил из того, что в основе религиозной потребности лежит тоска по убиенному отцу и образ Бога является не чем иным, как образом возвеличенного и идеализированного отца. В работе «Будущее одной иллюзии» основатель психоанализа сосредоточился на рассмотрении психологической ценности религиозных верований и почти не касался проблемы тотемизма. Истоки же происхождения религии стали соотноситься им с фактом беспомощности человека, нуждающегося в защите от разрушающих сил природы.
На первый взгляд может показаться, что Фрейд основательно пересмотрел, по крайней мере, вопрос о происхождении религиозных верований. Излагая свою точку зрения по этому поводу в работе «Будущее одной иллюзии», он сам почувствовал необходимость в прояснении своей позиции. Не случайно, используя форму диалога с потенциальным критиком выдвигаемых им представлений о религии, он счел необходимым прояснить сходства и различия между тем, что было сделано в «Тотем и табу» и в работе 1927 года.
При рассмотрении тотемизма Фрейд показал, что первой формой появления божества перед человеком стало животное. Запрет на убийство животного и его поедание, разрешаемая раз в год совместная
Согласуя между собой высказанные в обоих работах идеи о происхождении религиозных верований и говоря об исторически приписываемой им ценности, одновременно Фрейд предпринял попытку ответить на ряд вопросов. Что представляют собой религиозные верования с точки зрения психологии? Откуда проистекает их высокая оценка, нередко сопровождающаяся утверждением, что жизнь людей станет невыносимой, если они утратят свою силу? Какова истинная ценность и психологическое значение религиозных представлений?
Обычно исходят из того, что религиозные представления – это тезисы, высказывания о реальности, сообщающие человеку то, чего он не знает. Они требуют веры. Считается, что они информируют человека о самом важном в его жизни, и поэтому им дают высокую оценку. Но почему, спрашивает Фрейд, человек непременно должен доверять религиозным представлениям и верить в религиозные учения? Как правило, на это даются три ответа, далеко не всегда согласующиеся между собой. Эти ответы сводятся к следующему: во-первых, религиозные учения заслуживают веры, поскольку в них верили наши предки; во-вторых, имеются дошедшие до нас из древности свидетельства об их истинности и ценности; в-третьих, ставить вопросы подобного рода вообще запрещено, так как доказательства догматов веры не требуют от человека знания, а требуют исключительно веры.
Фрейда не устраивали подобного рода ответы на поставленный им вопрос. Если существует запрет на доказательство, то тем самым обнаруживается беспочвенность притязаний религиозных учений. Почему мы должны верить только на том основании, что, будучи менее образованными, наши предки верили в то, что сегодня может вызвать сомнение? И наконец, дошедшие до наших дней свидетельства о религиозных учениях нельзя считать надежными, поскольку они носят на себе печать противоречивости, предвзятости, искаженности. Отцы церкви выдвинули кредо: «Верую, ибо абсурдно». Но обязан ли человек верить в любой абсурд? Почему он должен верить именно в это абсурдное утверждение? Если один человек верит в истинность религиозных учений, то почему это должно распространяться на другого человека и какое значение это имеет для остальных людей? Другое дело, что, несмотря на свою неподкрепленность разумом, эти учения действительно оказали значительное влияние на человечество. Но это уже не метафизическая, а психологическая проблема, требующая ответа на вопрос, в чем заключается сила этих учений и чем они обязаны своей независимости от доводов разума.
В понимании Фрейда, религиозные представления являются не чем иным, как иллюзиями, в которых находит свое отражение реализация древних желаний человечества. К подобному пониманию он пришел до того, как начал работу над книгой «Будущее одной иллюзии». Сходные мысли были им высказаны, в частности, в работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921), где он предпринял попытку рассмотрения двух масс людей – церкви и войска. Размышляя над этими двумя массовыми образованиями, основатель психоанализа отметил, что, как и в войске, в церкви культивируется одно и то же обманное представление (иллюзия), а именно что имеется верховный властитель (в католической церкви – Христос, в войске – полководец), каждого отдельного члена массы любящий равной любовью. При этом он исходил из того, что на этой иллюзии держится все: Христос является заменой любящего отца для каждого члена верующей массы, предъявляемые отдельным людям религиозные требования покоятся на любви Христовой, верующие называют себя братьями по любви (братьями во Христе), которую питает к ним Христос.