Психология национальной нетерпимости
Шрифт:
В годы второй мировой войны и, особенно в первое послевоенное десятилетие прогрессивным этнографам мира пришлось объединить свои усилия в разоблачении нового — более тонкого, а поэтому, может быть, и более опасного — идеологического течения в науке о народах — этнопсихологической, или этнорасистской, школы в США. Выдвинутая этой школой концепция настаивала на патологичности психики отставших народов и трудящихся слоев населения, по существу мало отличаясь от нацистской концепции «расовой души». Она встретила сокрушительную критику со стороны японских, английских, советских, да и очень многих американских этнографов.
Прогрессивная этнографическая мысль имеет немалые заслуги в разоблачении антинаучных идей о неизбежном неравенстве человеческих культур,
Нельзя не вспомнить и о том, что в эпоху колониальной экспансии буржуазной Европы многие западные этнологи (антропологи) вольно или невольно были причастны к угнетению народов колониальных и зависимых стран. Их исследования и профессиональные познания использовались колониальными властями, эти ученые участвовали в подготовке колониальных чиновников, а некоторые из них и сами служили в колониальной администрации. Не случайно английский антрополог Дж. Б. Холден в 1956 году заявил: «Современная культурная антропология — это побочный продукт колониализма». А его французский коллега К. Леви-Стросс в 1968 году писал, что социальная (культурная) антропология «развивалась на фоне исторического процесса, одной из особенностей которого являлось подчинение большинства человечества его меньшинству и во время которого миллионы ни в чем не повинных человеческих существ подвергались истреблению, ограблению, порабощению и заражению болезнями, от которых не могли защититься, а институты и верования этих людей подвергались уничтожению… Антропология — дитя этой эры насилия».
Национализм в гитлеровские времена заразил значительную часть рабочего класса — и расколол его. Национализм использовался хозяевами многих империй, действовавшими под лозунгом «разделяй и властвуй», причем разделяли-то в последнее время главным образом по этническим признакам и много реже по религиозным (правда, бывает, что то и другое тесно связано).
Межэтнические конфликты происходят сегодня от Северной Ирландии на западе Западной Европы до некоторых островов Филиппинской республики на востоке Азии. А между этими землями Шри-Ланка с тамило-сингальской гражданской войной, Индия, где открыли жестокий террор сикхские экстремисты, Афганистан, где при разжигании междоусобицы используются и этнические противоречия. В Турции, Иране и Ираке не так уж давно велись настоящие военные действия против курдов.
Картина эта не может радовать. Навстречу национализму и реакции угнетателей местная буржуазия выдвигает собственный национализм и собственный расизм — «желтый» или «черный».
Причем не раз и не два движения, начинавшиеся с выдвижения благородных лозунгов национального равноправия и освобождения, вырождались в махрово-шовинистические. И, между прочим, подчас выдвигавшие идею превосходства индийской, японской, африканской или китайской культур над нынешней европейской.
В середине XIX столетия в Латинской Америке возникло серьезное общественное течение под именем «индеанизм», ставившее целью улучшить положение индейцев. Доказывая, что индейцы — «тоже люди», некоторые «индеанисты» пришли постепенно к выводу, что их подопечные принадлежат к «самой лучшей, высшей расе», что индейская культура потенциально имеет возможность — и должна — стать самой высокой на Земле. Народная культура Мексики давала основания для восхищения — но не с тем же, чтобы принижать иные культуры и народы. А в XX веке в «индеанизме» появились люди, объявившие, что лишь чистокровные индейцы имеют право жить на древней индейской земле. В Мексике, например, возникло общество «касканес» («борцы за» в точном переводе); его члены требовали изгнания из Мексики
В США девиз «черное — прекрасно», под которым выступали некоторые борцы за равноправие негров, для черных националистов приобрел по существу новое значение: «белое — отвратительно».
Но и стремление к дружбе народов, к признанию за «чужими» права на существование тоже имеет давнюю историю.
Проповедь равенства людей всех народов вел в Индии Будда две с половиной тысячи лет назад, как и его современник Вардхамана — философ и вероучитель, основатель джайнизма.
И когда юное христианство устами апостола Павла провозгласило, что «нет ни скифа, ни варвара, ни эллина, ни иудея», тут под религиозной оболочкой выступала опять-таки эта идея. В Евангелии можно найти и элементы национализма, однако содержащаяся в нем знаменитая притча о добром самаритянине (самаритяне представляли собой сразу и этническую группу, и религиозную секту, отошедшую от иудаизма) противопоставляла благородный поступок иноплеменного иноверца равнодушию к чужой беде людей правоверных и принадлежавших к тому же народу, что и человек, нуждавшийся в помощи.
Всякая серьезная философия, считающаяся с фактами, приходит к идее о вреде национализма. Вот что писал русский философ B.C. Соловьев в конце XIX века: «У каждого отдельного человека есть материальные интересы и интересы самолюбия, но есть также и обязанности, или, что, то же, нравственные интересы, и тот человек, который пренебрегает этими последними и действует только из-за выгоды или из самолюбия, заслуживает всякого осуждения. То же должно признать и относительно народов…
Возводить свой интерес, свое самомнение в высший принцип для народа, как и для лица, значит, узаконивать и увековечивать ту рознь и ту борьбу, которые раздирают человечество».
К этим выводам философ пришел отнюдь не из марксистских или хотя бы социалистическо-утопических позиций. Напротив, для него призывы к борьбе класса против класса так же неприемлемы, как и призывы к борьбе народа против народа. Нет, это христианские идеалы, которые философ развивал и обосновывал в своих сочинениях, делают для него неизбежной борьбу против национализма.
Вот еще большая цитата: «Народность, или национальность, есть положительная сила, и каждый народ по особому характеру своему назначен для особого служения. Различные народности суть различные органы в целом теле человечества — для христианина это есть очевидная истина, Но в народах — органах человечества, слагаемых не из одних стихийных, а также из сознательных и волевых элементов, — может возникнуть и возникает действительно противоположение себя целому, стремление выделиться и обособиться от него. В таком стремлении положительная сила народности превращается в отрицательное усилие национализма. Это есть народность, отвлеченная от своих живых сил, заостренная в сознательную исключительность и этим острием обращенная ко всему другому».
Посмотрите: и основа для утверждения равенства народов и осуждения национализма совсем иная, чем в марксистской философии, и терминология разнится, но выводы, сделанные выдающимися идеологами двух разных систем мировоззрения, близки. Потому что, при всех различиях, мы встречаемся здесь с позициями, пронизанными гуманизмом. Мощным и здоровым гуманизмом, ибо определения «коммунистический» или «христианский» при неотменяемой важности их становятся прилагательными, очень значительными, но при одном, общем существительном.
Мы можем найти сходные положения и в других гуманистических философских учениях, атеистических и деистических. Дело тут, конечно, в том, что в таких системах мировоззрения аккумулирован долгий опыт человечества, извлечены в большей или меньшей степени, в мистифицированной или реалистической форме уроки прошлого.
Можно напомнить, что в критические дни событий вокруг Нагорного Карабаха с обращениями к своим единоверцам выступили католикос всех армян Вазген I и глава духовного управления мусульман Закавказья шейх-уль-ислам А. Пашазаде, призывая к дружбе между народами.