Психология зла
Шрифт:
6. Взаимная любовь – это не просто "ты любишь меня, а я тебя". Возможна дважды взаимная любовь – и духовная, и телесная. Причем именно такая является нормальным и здоровым состоянием человека. Но бывает иначе. Например, жена любит своего ребенка, а муж влюблен в свою работу. И при этом оба уверены, что влюблены друг в друга – потому что получают наслаждение от секса и их постоянно друг к другу тянет.
7. Легче полюбить в ситуации, опасной для жизни. Чем вернее угроза жизни, тем легче чувствуешь симпатию к человеку, случайно оказавшемуся рядом. Когда смерть приближается, человек ощущает потребность напоследок вложить душу хотя бы в кого-нибудь
Например, когда страдавший от астмы Марсель Пруст становится неизлечимым инвалидом, он заполняет последние четырнадцать лет своей жизни написанием громадного романа.
У Островского есть эпизод когда девушка в тюрьме перед пытками предлагает себя своему однокамернику. В экспериментальной ситуации девушка на мосту давала мужчинам свой телефон – если мост был качающимся и казался опасным, то по телефону потом звонили значительно чаще.
а) любовь и повторение
Любовь и интерес к одному и тому же объекту часто существуют одновременно.
Это две разных формы привлекательности. Их легко отличить друг от друга, они противоположны, в некотором смысле: при интересе привлекает новизна, а при любви – повторение известного, то есть отсутствие новизны. Представим себе человека, который собственными руками строит дачу. Он увлечен своим делом и хочет построить дачу как можно лучше. Он придумывает все новые усовершенствования, приделывает порожки, веранды и пр. Ему интересно работать – интересно то, что работа продвигается. То есть, ему интересно изменение. Если бы вдруг работа безнадежно застопорилась, то пропал бы и интерес. Но существует и другая тенденция: время от времени он отходит в сторону и любуется (любуется
– в этом слове тот же корень, что и в слове любовь; если мы любуемся, то любим, и если любим, то любуемся) строящимся домиком, причем любуется он не только вновь появившимися деталями, но и теми, которые видел уже много раз. Например, если он с большим трудом, но очень удачно повесил ворота гаража, то каждый раз он любуется этими воротами и может смотреть на них довольно долго. Он любит то, во что вложил душу – и ему нравится каждый раз созерцать этот предмет.
Филателист пересматривает старые марки, хотя хорошо знает каждую из них.
Старушка перебирает фотографии – в тысячный раз. Влюбленные ходят кругами и возвращаются на одно и то же место, или туда, где они познакомились, или повторяют друг другу одни и те же слова. Население прилипает к телеэкранам и смотрит энную серию очередного сериала. Ругается, а смотрит. Неинтересно, а смотрит. Но попробуйте заменить в сериале главного героя или просто его убрать.
Население перестанет смотреть сериал – оно героя любит и желает смотреть на него вновь и вновь. Любовь привлекает повторением. Если вам снова хочется того же самого, значит вы любите.
б) жадность
Любовь не такая уже безусловно добрая сила, как может показаться.
Жадный раскладывает свои деньги и пересчитывает их по нескольку раз, хотя прекрасно знает сумму – ему хочется повторять этот процесс
Жадный не просто обладает имуществом, он его любит, он вкладывает в него душу, он пересыпает монеты на руках и любуется ими, ему доставляет наслаждение вновь и вновь перечитывать колонки цифр, обозначающих его богатство. Любовние накопленным – один из самых явных симптомов жадности.
Жадный не делится тем, что он имеет, и обделенным это кажется несправедливым. Но, с точки зрения жадного человека, несправедливо и неправильно будет отдать в безразличные руки то, что любишь.
Жадный не только имеет некоторую сумму денег (некоторое имущество), он прикладывает все усилия, чтобы сделать эту сумму большей. Хотя пользоваться деньгами он все равно не будет. Любая идея стремится превратиться в фанатоид, а в тяжелых случаях жадности в фанатоид превращается идея накопления.
Характернейшая особенность фанатоида в том, что он ограничивает личность. С некоторого момента жадный начинает ограничичивать себя в жизненных благах ради того, чтобы лучше накоплять. Если это случилось – болезнь жадности перешла в «злокачественную» форму.
в) любовь к катастрофам
В последний год были побиты все температурные рекорды. Если раньше в разгар лета жара никогда не поднималась выше тридцати пяти, то теперь достигла сорока двух. Жара была невыносима. Порой казалось, что вот-то упадешь в обморок. Но каждое утро с жадностью вглядываешься в шкалу термометра и радуешься – именно радуешься – что сегодная на пол градуса теплее. "Какой ужас, сегодня тридцать девять", – говоришь. Но ты рад тому, что сегодня жарче чем вчера, хотя знаешь, что будешь мучиться весь день. И знакомые твои тоже рады.
Они встречают тебя на улице и сообщают: "Какой ужас, сегодня почти сорок!" А на завтра ты спешишь к термометру и огорчаешься, если температура упала.
То же самое зимой – хочется, чтобы снегом замело посильнее, этажа до второго. И в каждый сильный снегопад ждешь и надеешься, что он окажется самым сильным, катастрофически сильным. Приятен очень сильный ливень. Помню, однажды дождь был такой, что потоком воды перевернуло легковую машину. Я шел в этом же потоке по колено. Это было отлично. Приятна сильная гроза. Приятен ураган.
Когда на девятнадцатое августа пообещали конец света, никто не верил, но все были рады. Приятна буря на море. Однажды была такая качка, что наш прогулочный катер не мог пристать к берегу. Непосредственной опасности не было, но всех, и меня в том числе, ужасно рвало. Это было одно из худших возможных ощущений. Но я смотрел на каждую волну и радовался, если она была самой большой. И остальные тоже радостно орали или визжали при виде очередного девятого вала.
Во всех нас живет любовь к катастрофам. Ярче всего она проявляется в детстве, – приятно бегать под дождем, даже если мама отшлепает, и вообще здорово если в кухне прорвало воду – а потом она погружается в глубину души и закрывается слоями морали или необходимости. Но даже дворники способны радоваться глубокому снегу, который им же придется и убирать. Новые впечатления рождают в нас новые идеи – поэтому мы любим новые впечатления. Чем сильнее впечатление, тем глубже оно нас затрагивает, и тем больше новых идей зарождает.