Психопат (сборник)

Бруно Энтони

— Господи, спаси и помилуй! — Увидев пистолет, Живчик, пятясь, выскочил из бара и спрятался за кронштейном с красными пальто.

— Какого дьявола ты это сделал? — Джина вскочила и кричала прямо в лицо Беллзу. — О Господи! Ты совсем спятил?

Он не обращал на нее внимания. Он ждал, не поднимется ли малыш Майки. Он очень на это надеялся.

Детишки вопили и визжали. Джина велела им замолчать и сесть. Опустившись на колени, она стала осматривать Майки.

— Беллз, пошли...

Стенли схватил его за руку, но Беллз вырвался.

— Эй, вы! Что здесь происходит?

Беллз резко обернулся — посмотреть, кто это вмешивается. Служба безопасности. Жирный тип с латиноамериканскими усами и опухшим от пива животом,

выпирающим под темно-бордовым форменным блейзером служащего универмага «Мэйси».

— Не двигайся, приятель. Что у тебя в...

Беллз ударил по голове и его. Быстро и сильно. Потеряв сознание, охранник рухнул спиной на пол. Из-под жирных волос на лоб поползла струйка крови. Беллз хотел вмазать по его жирному животу ногой, но тут увидел у него на поясе квадратный коричневый кожаный футляр. Наручники. Беллз отстегнул футляр и вытащил их. Зачарованный отблесками света, играющими на блестящем металле, он уставился на наручники, свисающие с его руки, в которой был зажат пистолет.

Дети продолжали кричать, мальчики перепрыгивали через стенки кабинок и выбегали из бара.

— Что, черт побери, на тебя нашло? — закричала Джина. Она все еще стояла на коленях рядом с бедным малышом Майки. — Что ты собираешься с ними делать, ты, ненормальный сукин сын?

Беллз посмотрел на нее. Малыш Майки вертел головой на полу, пытаясь понять, что произошло.

Беллз сжал браслет в кармане и понял, что все это время не выпускал его из руки. Он разжал пальцы и переложил в эту руку пистолет. Теперь он знал, что будет делать.

— У меня есть для тебя небольшой подарок, Джина.

Глава 10

12.48 дня

Гиббонс протиснулся сквозь крутящиеся двери универмага «Мэйси», оттеснив несколько неторопливо идущих седовласых старых перечниц, нагруженных множеством пакетов с покупками, и прорвался в магазин. Пройдя сквозь внутренние двери, он обежал взглядом огромный зал на первом этаже и нахмурился. Помещение было огромное и заполнено преимущественно женщинами. Справа от него были прилавки с дамскими сумочками, слева — ювелирные изделия, прямо — косметика. Он ненавидел такие универмаги, он вообще ненавидел ходить по магазинам. Легче пройти по минному полю, чем зайти в какой-нибудь женский магазин. Но в настоящий момент ему хотелось задушить кого-нибудь не из-за того, что он вынужден находиться в этом универмаге, и не из-за всех этих снующих с горящими глазами женщин, а из-за своего зуба. Он все еще невыносимо болел, и Гиббонс специально попросил Лоррейн встретиться с ним около универмага «Мэйси» у выхода на Тридцать четвертую улицу недалеко от Бродвея, рядом со станцией метро. Он сказал ей, чтобы она нашла темно-синий фургон с надписью «Би энд Би. Водопроводные и отопительные системы» и принесла ему таблетки. Фургон, добавил он, будет стоять в неположенном месте у тротуара. Так оно и было. Он также сказал ей, что фургон будет там в полдень. Сейчас уже почти час дня, она знает, что он умирает от зубной боли, но где же она, черт побери? В магазине? Она и ее проклятый двоюродный братец Тоцци — два сапога пара.

Осматривая боковые проходы, Гиббонс морщился от боли. Зуб дергал и ныл. Гиббонс знал, что Тоцци находится где-то здесь и совершает какую-то очередную глупость, потому что, сидя с Догерти, специалистом, обеспечивающим наблюдение, в фургоне в ожидании, пока наконец появится эта дура Лоррейн, он слышал через передатчик Тоцци крики и звуки ударов.

Потеряв сегодня утром следы своего напарника в Байонне, Гиббонс велел Догерти встать у въезда в туннель Линкольна, рассудив, что, если этот кретин Тоцци тут проедет, они поймают его сигнал. Гиббонс не верил, что Тоцци исчезнет, как он ему посоветовал. Насколько он знает Тоцци, тот начнет охоту на Беллза — самостоятельно.

Интуиция не подвела Гиббонса,

и около половины двенадцатого они услышали громкий сигнал и увидели серебристый «БМВ» с Тоцци на заднем сиденье, направляющийся в сторону Манхэттена. Следуя за машиной, они приехали сюда, к универмагу «Мэйси», и продолжали слушать, пытаясь выяснить, с кем он там находится. Придя к выводу, что с ним Беллз, они позвонили в оперативное управление и вызвали подкрепление. Это было пятнадцать минут назад. Но, сидя в фургоне и слушая передатчик, Гиббонс и Догерти не могли разобрать, что же в данный момент происходит. Вдруг поднялся страшный шум и визг. Что-то возбужденно говорила Джина Дефреско, но голос Беллза звучал абсолютно ровно и спокойно. Особенно когда он произнес: «У меня есть для тебя небольшой подарок, Джина».

Странно, после того как началась вся эта кутерьма, они совсем не слышали голоса Тоцци, и Гиббонс боялся, не случилось ли с ним чего. Мисс Дефреско не столько визжала, сколько ругалась, звуков выстрелов они не слышали, но все же Тоцци мог попасть в неприятное положение. Гиббонсу пришло в голову, что Беллз пырнул Тоцци ножом в бок, или перерезал ему горло, или сделал еще что-нибудь не менее ужасное, но мисс Дефреско, будучи принцессой мафии, не привыкла плакать и визжать — естественная реакция любой нормальной женщины, если бы на ее глазах зарезали человека. Она умела только ругаться и жаловаться. Может, ей на туфли кровь попала или что-нибудь в этом роде.

Гиббонс пошел по центральному проходу мимо прилавков с косметикой. Продавщицы, намазанные как проститутки, уставились на него и его распухшее лицо. Все тут пропахло духами, чего он тоже терпеть не мог. Для него все духи пахли как умершие старушки, обряженные в цветастые ситцевые платья. Он оглядывался по сторонам в надежде обнаружить Тоцци и всю компанию, но, черт возьми, первый этаж универмага больше, чем гимнастический зал. Универмаг был гигантским: десять этажей, занимающих целый квартал города. Проклятье, как же найти здесь Тоцци? Направляясь к эскалаторам, он решил начать с верхнего этажа и спускаться вниз. У него было ощущение, что, если Беллз что-то и затеял, он не будет делать это прилюдно, а постарается укрыться подальше от глаз людских, может быть, в примерочной или что-нибудь в этом роде.

Но то, что увидел Гиббонс, подойдя к эскалатору, заставило его замедлить шаг. Девушка во фраке и нейлоновых чулках опрыскивала проходящих на эскалатор мужчин одеколоном, рекламируя какой-то новый образец. Гиббонс ненавидел пахнущих одеколоном мужчин еще больше, чем надушенных женщин. Он сразу вспоминал этого придурка, своего начальника Брента Иверса, который оставлял запах одеколона на всех бумагах, побывавших в его руках. Так собака помечает свою территорию.

Пусть эта дамочка с одеколоном только подойдет к нему, видит Бог, он ей вмажет. Гиббонс остановился и осмотрелся. Тут где-то еще должны быть эскалаторы.

— Гиббонс!

Он быстро обернулся, готовый ударить первого, кто приблизится к нему.

— Гиббонс! Я здесь.

Он прищурился от боли в зубе и увидел свою жену. Она шла по проходу к нему. Как всегда, одета как сельская учительница: белая блузка, простая черная юбка, черные туфли на низком каблуке. Галстук-шнурок с застежкой из бирюзы и черный каракулевый жакет с накладными плечами немного оживляли ее наряд, волосы она убрала в пучок, как делала всегда, когда шла на работу. Лоррейн считала, что пятидесятитрехлетней штатной преподавательнице истории средних веков в Принстоне не подобает носить распущенные волосы. Гиббонс был с ней не согласен. У нее были длинные, до середины спины волосы, и когда она распускала их, воткнув с одной стороны перламутровый гребень, то становилась похожа на величественную испанскую гранд-даму. Седые волосы поблескивали, и это придавало ей еще более интригующий вид. Но только если волосы были распущены. Все остальное время она выглядела как училка.