Психопатология в русской литературе
Шрифт:
Конечно, все эти вопросы должны быть еще более детально освещены. Здесь, как мы уже сказали, мы намечали только канву для такой будущей работы, где также должен еще быть освещен вопрос о влиянии на творчество всех этих патологических моментов.
К патографии Льва Толстого [15]
(К вопросу об эпилептических припадках у Льва Толстого)
Проф. Сегалин Г. В
О том, что Лев Толстой страдал какими-то припадками, – было известно давно. Еще Ломброзо говорил об этих припадках, определяя эти припадки,
15
Клинический архив гениальности и одаренности. Л., 1925, вып. 1, том 1, с. VII–XXVIII.
Однако до последнего времени подтверждения в том, что действительно, он страдал такими припадками, – мы не имели.
По крайней мере, не было документальных данных, доказывающих во первых, что припадки действительно имели место у Льва Толстого, и во-вторых, что припадки эти (если доказано, что они были) действительно были эпилептическими, а не какими-либо другими (истерическими, аффект-эпилептическими, или какими-нибудь другими).
Лишь только теперь, когда появился целый ряд документов в печати, можно вопрос этот поставить снова на обсуждение и осветить его в достаточной мере.
Пользуясь такими документами, мы попытаемся осветить этот вопрос с современной точки зрения, не претендуя на освещение этого вопроса полностью.
Прежде всего, проверим этот вопрос: были ли у Льва Толстого какие-либо припадки вообще?
Из новейших литературных документов, касающихся Льва Толстого, мы находим целый ряд подтверждений, что припадками Лев Толстой действительно страдал.
Так, например, подтверждение этому мы имеем в недавно вышедшем дневнике одного из близких друзей Льва Толстого – Гольденвейзера («Вблизи Толстого» – том I и II 1923 г.). Так на странице 312 этого дневника (II тома) мы читаем:
«Из письма О. К. Толстой – 4-го октября 1910 года.
…Узнала, что вчера Л. Н. был болен, обморок, – и что вызывали доктора…»
Письмо Л. К. Чертковой к нам. [16]
«1 1/2 часа ночи 4 октября 1910 г.
Ясеньки Тульской губ.
«Дорогие друзья,
Пишу ночью. Вечером прислали из Ясной (от Саши) «Л. Н. очень плохо… Обмороки…»
Владимир Григорьевич поехал туда и просидел от 7 час. до 1 часу ночи в комнате Душана.
Сейчас Владимир Григорьевич вернулся домой.
16
Т. е. к Гольденвейзеру.
Л. Н-чу лучше, пульс восстановлен, и заснул.
Но видеться не пришлось: он очень слаб, все в забытьи…
Оказывается, что утром было тяжелое объяснение у Л. Н-ча с Софьей Андреевной в связи с уходом из дома дочери и ее письма к Варваре Михайловне.
Дай Бог, чтоб эта болезнь Л. Н-ча пробудила бы совесть у Софьи Андреевны и послужила бы ей уроком на будущее»…
«Письмо А. К. Чертковой к нам: «8 октября 1910 г. Ясеньки Тульской губ».
…Л. Н. еще слаб, но уже выезжал верхом……
… Нам рассказывали, что его обмороки (о которых я сообщала) сопровождались ужасными конвульсиями, особенно в ногах… Говорят, вид припадка был ужасный и повторился пять раз в продолжение от 6 до 12 час ночи»……
Затем в дневнике В. Ф. Булгакова (секретаря Л. Толстого) на стр. 336 3-го октября (изд. «Задруга» 1898 года). Читаем:
… Писал сегодня Л. Н. статью о социализме начатую по совету Душана для журнал чешских анархистов. Меня он просил не переписывать ее, а оставить до приезда Ал. Л-ны, зная, что ей эта лишняя работа будет приятна.
Ездил верхом с Душаном. Вернувшись с прогулки, проходил через «ремингтонную».
– Хорошо съездили, без приключений, – улыбнулся он и забрал с собой со стола полученную на его имя с сегодняшней почтой книгу.
И ни он, ни я никак не предполагали того, что должно было случиться сегодня. Случилось это вечером. [17]
Л. Н. заспался, и, прождав его до 7 часов сели обедать без него. Разлив суп, С. А-на встала и еще раз пошла послушать, не встает ли Л. Н. Вернувшись, она сообщила, что в тот момент, как она подошла к двери спальни, она услышала чирканье о коробку зажигаемой спички. Входила ко Л. Н-чу. Он сидел на кровати. Спросил, который час и обедают ли. Но Софье Андреевне почудилось что-то недоброе: глаза Л. Н-ча показались ей странными.
17
Здесь и далее везде курсив наш (С. Г.).
– Глаза бессмысленные… Это – перед припадком. Он, впадает в забытье… Я уж знаю. У него всегда перед припадком такие глаза бывают. Она немного поела супу. Потом, шурша платьем, отодвинула стул, поднялась и снова пошла в кабинет.
Дети – Сергей Львович и Татьяна Львовна – недовольно переглянулись; зачем она беспокоит отца? Но на вернувшейся С. А лица не было.
– Душан Петрович, подите скорее к нему!.. Он впал в беспамятство, опять лежит и что-то такое бормочет… Бог знает что такое!
Все вскочили точно под действием электрической искры. Душан, за ним остальные побежали через гостиную и кабинет в спальню.
Там – темнота. Л. Н. лежал в постели. Он шевелил челюстями и издавал странные, негромкие, похожие на мычание, звуки.
Отчаяние и за ним ужас прокрались в эту комнату.
На столике у изголовья зажгли свечу. Сняли со Л. Н-ча сапоги и накрыли его одеялом.
Лежа на спине, сжав пальцы правой руки так, как будто он держал ими перо, Л. Н. слабо стал водить рукой по одеялу. Глаза его были закрыты, брови насуплены, губы, шевелились. точно он что то пережевывал во рту.
Душан всех выслал из комнаты, Только П. И. Бирюков остался там, присев в кресло в противоположном от постели углу. Софья Андреевна, Сергей Львович, я, Татьяна Львовна и Душан, подавленные, вернулись в столовую и принялись за прерванный обед…
Только что разнесли сладкое, прибежал Павел Иванович.
– Душан Петрович у Л. Н-ча судороги!
Снова бросились все в спальню. Обед велено было совсем убрать. Когда мы пришли Л. Н. уже успокоился. Бирюков рассказывал, что ноги больного вдруг начали двигаться. Он подумал, Л. Н-чу хочется почесать ногу, но подошедши к кровати, увидел, что и лицо его перекошено судорогой.