Психоз 2
Шрифт:
Но если вы из числа тех, кто создает этот воображаемый мир, то вы не можете уйти — вы живете среди этих фантазий круглые сутки. В том-то и заключается опасность, что у вас нет выбора. В конце концов вы утрачиваете контакт с реальностью, теряете способность совладать с ней. И когда она вторгается в вашу жизнь, это может разрушить вашу личность.
— Да кто вы, черт побери, такой, чтобы говорить мне, как распоряжаться своей жизнью? — Джан стремительно поднялась с места. — Может, это и не самое великое дело на свете, может, я эгоистична, глупа
— С Кей?
— С моей младшей сестрой. Вот уж кому досталось сполна. Она намного умнее меня, да и красивее, — во всяком случае, была, пока ей не исполнилось шестнадцати. Тогда-то она и столкнулась с реальной жизнью, о которой вы тут разглагольствуете. Эта реальная жизнь обнаружилась у нее в животе, и виной тому один жеребец. В семнадцать она стала матерью, в восемнадцать пристрастилась к наркотикам, жила в трейлере с приятелем и ребенком. Потом парня арестовала полиция, ребенка забрали и отдали в сиротский приют. Они разошлись, и одному богу известно, где она сейчас. Мои родители едва с ума не сошли, разыскивая ее, но все бесполезно. Может, ей повезет и она встретит психиатра, который скажет ей, что волноваться не о чем и что это лучше, чем посвятить свою жизнь карьере.
Клейборн отодвинул стул от стола.
— Не нужно себя обманывать. Вы говорите так, будто перед вами были лишь эти два пути. Но между этими крайностями лежит огромная территория, на которой большинство из нас и устраивает свою жизнь.
Джан сверкнула глазами.
— А как же вы? Разве вы делали не то же самое — потратили годы на учебу, работали как вол, от всего отказывались, чтобы стать тем, кем вы являетесь сегодня?
— Именно так, — тихо ответил Клейборн. — Я рассказываю вам об этом, потому что сам прошел этим путем. И пришел в никуда. У меня нет дома, семьи, личной жизни. Быть трудоголиком — это не значит жить. Мне уже слишком поздно меняться, но у вас еще есть выбор. Не отказывайтесь от него.
Джан слушала его, и ее гнев постепенно проходил. Может, он не так уж неискренен, может, и вправду верит в то, что говорит. Бедняга, живет в больнице и старается изо всех сил, решая проблемы кучи психов, и так каждый день, с утра до вечера. Внезапно у нее мелькнула мысль: интересно, как давно он был с женщиной?
И с этой мыслью внутри у нее потеплело, она и сама не понимала, откуда взялась эта теплота. Это было не сексуальное влечение и не простая симпатия, а скорее то и другое вместе, и оттого ощущение казалось еще сильнее. Она инстинктивно потянулась к нему, и затем…
Позвонили в дверь.
Джан повернулась, нахмурилась и направилась к входной двери. Да кто там…
Рой Эймс.
И в такое время. Значит, ревнует. Но кто дал ему право вот так вторгаться?
— Что тебе нужно? — спросила она.
Он прошел мимо нее в комнату.
— Я пытался дозвониться, но линия была занята.
Джан нахмурилась еще больше.
— Мне никто не звонил в течение всего вечера.
Рой взглянул в направлении стола.
— Я вижу.
Она проследила за его взглядом.
— Конни звонила, перед тем как уйти. Наверное, забыла повесить трубку.
— Понятно. — Он кивнул Клейборну. — А дозвониться я хотел вам. Идемте.
Клейборн поднялся.
— Куда?
— К следователю. Дрисколл позвонил мне домой. Поедем в моей машине.
— А в чем дело?
Рой повернулся и направился к двери.
— Кто-то поджег студию.
23
Рой немного подвинулся влево, чтобы Джан и Клейборн поместились рядом с ним, и погнал машину.
Переезжая с одного холма на другой, мчась над бульваром, который пролегал внизу, он прислушивался к вою сирен, но так ничего и не услышал, а когда подъехал к воротам, тоже не увидел ничего необычного. Очертания студии тускло вырисовывались на фоне ночного неба.
— Ложная тревога? — пробормотал Клейборн.
— Не может быть, — ответил Рой. — Дрисколл сам мне позвонил.
И сам Дрисколл стоял возле ворот, рядом с охранником.
Когда они остановились, он поспешил к ним.
— А эти, черт побери, откуда? — спросил он, недовольно глядя на Роя и указывая на его пассажиров.
— Доктор Клейборн ужинал с Джан, — объяснил Рой. — Учитывая обстоятельства, я подумал, что ему следует знать…
— Какие там еще обстоятельства! — Он повернулся к спутникам Роя. — Ладно, вы здесь. Но помните одно: держите язык за зубами. Оба. — И он пошел прочь, не дожидаясь ответа. — Идемте.
— Вы скажете нам, что случилось? — спросил Клейборн.
— Увидите. Кое-что действительно случилось.
Когда они дошли до середины студийной улицы, Рой понял, куда они направляются. Один из павильонов с левой стороны был открыт, и перед входом Эймс увидел сверкающий красный хэтчбэк, на котором ездил Фрэнк Мадеро, начальник пожарной службы студии.
В павильоне номер 7 горел яркий свет. Дрисколл провел их мимо гримерок к декорациям.
Рой сразу угадал, где они оказались. Интерьер был легко узнаваем. Это была спальня матери Нормана, в том виде, в каком он ее описал в сценарии. Или почти в том же.
Их ждали двое: коренастый, усатый Мадеро и старый Чак Гроссинджер, один из ночных сторожей. Они разговаривали в углу, стоя возле кровати с пологом.
Рой сощурился от яркого света. На первый взгляд декорации не пострадали, но в воздухе стоял острый запах сгоревшей ткани. Потом он увидел обуглившиеся концы покрывала, выгоревшие наволочки, потемневшую стену за изголовьем кровати.
— Хорошо, что я тут вовремя оказался, — заговорил Гроссинджер. — Проходил мимо, дверь была чуть приоткрыта, и я увидел внутри мерцающий свет. А потом почувствовал запах дыма. Вбежал внутрь, а там кровать горит, ну, я схватил со стены огнетушитель…