Псионик
Шрифт:
Настя вообще с раннего детства была красивой. Прикол такой, наверное. Родиться в заводских трущобах, имея внешность настоящей дворянки.
– Ух, блин… думала не успею. – Настя закинула школьную сумку на плечо, одернула форменную школьную кофту, потом присела, подтянула гольф. – Смотрю, время уже почти восемь. Идем?
Я остановил девчонку, положив руку ей на плечо. А затем осторожно пальцами дотронулся до скулы. Там отчетливо была видна свежая ссадина, которую безуспешно пытались замазать тональником.
– Отец?
Подруга посмотрела
– Боря… мы уже беседовали на эту тему. Он – пьющий, несчастный человек. Который иногда просто не в состоянии себя контролировать. Идём, говорю.
Настя двинулась вперед. Несколько секунд смотрел ей вслед, а потом бросился догонять.
– Когда-нибудь наступит момент, я смогу тебя защитить. – Сказал это с ненавистью, глядя ровно перед собой, вперед.
На нее не смотрел. Боялся, еще раз увижу чертову ссадину и не выдержу. Развернусь, побегу в соседний дом, чтоб убить того козла, который юридически считается ее отцом.
– Ты знаешь, тебе нельзя… – Девчонка покосилась на меня. – Если хоть кто-то узнает… тебя просто… утилизируют… Так что давай оставим все эти разговоры о мести и поболтаем о приятном… Ну, что? Ты написал сообщение Лере? Написал? А?
Настя засмеялась и толкнула меня плечом.
– Перестань. – Я отмахнулся. – Ты же знаешь, это – невозможно. У Леры – богатые родители, крутой особняк в престижном районе. Ее отец – юрист при городской администрации. У них денег, что фантиков. Как и у всех, кто учится с нами в классе…
– Это, да… но зато ты – настоящий красавчик!
Настя снова засмеялась, а потом попыталась ущипнуть меня за руку. Черта-с-два!
Я успел поймать девчачью ладонь, сжал ее пальцами, при этом продолжая идти вперед.
До остановки школьного автобуса осталось – совсем ничего. Завернем за угол и все. На месте.
– Почему ты не хочешь Леру позвать на свидание? – Спросила Настя. Иногда она бывает слишком настойчива. Даже назойлива.
Теперь мы шли нога в ногу и держались за руки. С детства осталась эта привычка. Когда девчонка была младше, если мы гуляли по улице или бежали в магазин, я всегда держал ее ладонь в своей. Мы воображали, будто она – моя сестра. А я – ее брат. Хотя в Настиной семье есть еще младшие дети. В моей семье нет никого. Кроме меня и матери.
– Перестань, говорю. Лера слишком хороша для такого, как я. Ты же сама все понимаешь. Ну, какое свидание? О чем ты? Она сразу пошлет меня на хрен. А потом еще прибежит ее папочка-адвокат и упечёт наглеца из рабочего квартала в колонию для малолеток. За грязные домогательства. Черт… как же плохо, что нам приходится ходить в эту школу…
– Ну, просто в нашем районе больше нет такого количества способных детей, чтоб для них открыли самостоятельное учебное заведение. Хотя бы «началку» пока не трогают. – Настя пожала плечами. – Ты же не думаешь, будто ради нас двоих замутили бы целую школу? Скажи спасибо, что муниципалитет выделил автобус и мы ездим в соседний район. А то бы так и росли
– За что спасибо, Насть? – Я остановился и повернулся к подруге лицом. – За то, что нам каждый день приходится переживать унижения? Два долбанных года каждый долбаный день. С того момента, как после шестого класса перешли в эту элитную клоаку.
– Не выражайся, Борька! – Девчонка с наигранным возмущением шлепнула меня легонько пальцами свободной руки по губам. – Тебе не идет. И вообще… хватит! Хватить говорить об этом. Нам все равно надо отучиться еще один год, чтоб поступить в колледж.
– Угу. Или устроится на завод… Научимся превращать отходы в дерьмо, из которого сделают новое дерьмо. А потом мы на этом дерьме будем спать, есть, одевать его на себя.
Я выпустил Настину ладонь, сунул руки в карманы и снова пошел к повороту, за которым находилась остановка школьного автобуса.
– Рубцов! Какой же ты… – Настя топнула ногой, сжала кулачки, потрясла ими в воздухе. – Душнила!
Она выкрикнула последнее слово мне в спину, а потом бросилась следом. Догнала и с силой ударила в плечо. Хотя, какая уж там сила. Смех один.
– А вот я обязательно приглашу Никиту на этот осенний праздник… ну, когда тыквы ставят на улицы… все время забываю.
– Ты имеешь в виду, самый тупой день в году, когда всякие придурки пялят на себя костюмы, изображая тех, кем они на самом деле и являются – придурков? Хэллоуин это, Настя. Никак не можешь запомнить.
Я с усмешкой посмотрел на подругу. Она реально способна рассказать все формулы по физике, перечислить без запинки все элементы таблицы Менделеева, но иногда путает «лево» с «право» и забывает, как зовут ее младших братьев. При этом Настю признали здоровой. Сказали, мол, расстройство, связанное с концентрацией внимания. Какая, к черту, концентрация внимания? В нашей сраной жизни есть лишь одно расстройство – наша сраная жизнь.
– Вот! Точно. Приглашу Никиту. Он такой… – Девчонка восторженно вздохнула и закатила глаза.
– Фу, блин… Сейчас сблюю от количества ванильного сиропа в твоем голосе… – Меня аж передернуло, – Мудак он… как и все его дружки.
Пробормотал последнюю фразу себе под нос и остановился. Мы дошли к месту назначения. Старая автобусная остановка выглядела так же убого, как и весь наш район. Серая, облезлая, похожая на здоровенный мусорный бак без одной стенки. Здесь и воняло так же, как в мусорном баке. Я расстегнул рюкзак, вытащил сверток, а затем швырнул его в урну.
– Черт… опять кто-то нагадил. – Девчонка, сделав вид, будто не заметила моих манипуляций, сморщила нос и кивнула в угол. – Ну, что ж за свиньи…
В углу лежала огромная куча дерьма. Нереально огромная. Казалось, будто ее оставил не человек, а великан.
– Насть, мы живём в месте, которое вообще выглядит так, словно кто-то нагадил. Иди сюда, поближе к дороге.
Я поманил ее рукой. Сам отошел от остановки, стараясь, чтоб ветер не приносил отвратительный запах в нашу сторону.