ПСС, т.1

Ленин Владимир Ильич

См., например, Карышева («Итоги земской статистики», т. II, с. 266) — указание сборника по Рос­товскому н/Д. уезду на постепенное уменьшение доли крестьян в скопщине¹³³. Там же, гл. V, § 9 — о доплатах крестьян трудом при издольной аренде.

490 В. И. ЛЕНИН

Они забывают, что первичной формой капитала всегда и везде был капитал торговый, денежный, что капитал всегда берет технический процесс производства таким, каким он его застает, и лишь впоследствии подвергает его техническому преобразованию. Они не видят поэтому, что, «отстаивая» (словами, разумеется, — не более того) совре­менные земледельческие порядки от «грядущего» (?!) капитализма, они отстаивают только средневековые формы капитала от натиска его новейших, чисто буржуазных форм.

Таким образом, нельзя отрицать капиталистического характера перенаселения в Рос­сии, как нельзя отрицать господства капитала в земледелии. Но совершенно нелепо, ра­зумеется, игнорировать степень развития капитала, как это делает г. Н. —он, который в своем увлечении представляет его почти завершившимся и потому сочиняет теорию о сокращении или отсутствии внутреннего рынка, тогда как на самом деле капитал, хотя уже и господствует, но в очень неразвитой сравнительно форме; до полного развития, до полного отделения производителя от средств производства еще много промежуточ­ных ступеней, и каждый шаг вперед земледельческого капитализма означает рост внутреннего рынка, который, по теории Маркса, именно земледельческим капитализ­мом и создается, — который в России не сокращается, а, напротив, складывается и раз­вивается.

Далее, мы видим из этой, хотя бы и самой общей характеристики нашего земледель­ческого капитализма , что он не покрывает собой всех общественно-экономических от­ношений в деревне. Рядом с ним мы видим все еще и крепостнические отношения — и в хозяйственной области (например, сдача отрезных земель за отработки и взносы на­турой — тут налицо все признаки крепостнического хозяйства: и натуральный «обмен услуг» между производителем и владельцем средств производства, и эксплуатация производителя посред-

О нем будет подробнее говориться ниже, по отношению к крестьянам и помещикам отдельно.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 491

ством прикрепления его к земле, а не отделения от средств производства), и еще более в социальной и юридико-политической (обязательное «обеспечение наделом», прикреп­ление к земле, т. е. отсутствие свободы передвижения, платеж выкупных, т. е. того же оброка помещику, подчинение привилегированным землевладельцам в области суда и управления и т. д.); эти отношения тоже ведут, несомненно, к разорению крестьян и к безработице, «перенаселению» прикрепленных к земле батраков. Капиталистическая основа современных отношений не должна скрывать этих все еще могущественных ос­татков «стародворянского» наслоения, которые еще не разрушены капитализмом имен­но вследствие его неразвитости. Неразвитость капитализма, «отсталость России», кото­рую народники считают «счастьем» , является «счастьем» только для эксплуататоров благородного звания. В современном «перенаселении» кроме основных капиталистиче­ских черт есть, следовательно, еще крепостнические.

Если мы сравним это последнее положение с положением г-на Струве о том, что в «перенаселении» есть натурально-хозяйственные и товарно-хозяйственные черты, то увидим, что первое не исключает второго, а, напротив, включается в него: крепостное право относится к явлениям «натурально-хозяйственным», капитализм — к «товарно-хозяйственным». Положение г-на Струве, с одной стороны, точно не указывает, какие именно отношения натурально-хозяйственные и какие товарно-хозяйственные, а, с другой стороны, ведет нас назад к голословным и бессодержательным «законам» Маль­туса.

Из этих недостатков, естественно, вытекла неудовлетворительность последующего изложения. «Каким же образом, — спрашивает автор, — на каких началах может быть реорганизовано наше народное хозяйство?» (202). Странный вопрос, формулированный опять-таки совершенно по-профессорски, совершенно так, как привыкли ставить во­просы гг. народники,

Г-н Южаков в «Русском Богатстве».

492 В. И. ЛЕНИН

констатирующие неудовлетворительность настоящего и выбирающие лучшие пути для отечества. «Наше народное хозяйство» есть капиталистическое хозяйство, организация и «реорганизация» которого определяется буржуазией, «заведующей» этим хозяйством. Вместо вопроса о возможной реорганизации и следовало поставить вопрос о последо­вательных ступенях развития этого буржуазного хозяйства, — следовало с точки зре­ния той именно теории, во имя которой автор так прекрасно отвечает г-ну В. В., атте­стующему г. Н.—она «несомненным марксистом», что этот «несомненный марксист» понятия не имеет о классовой борьбе и о классовом происхождении государства. Изме­нение постановки вопроса в указанном смысле гарантировало бы автора от таких сбив­чивых рассуждений о «крестьянстве», которые мы читаем на стр. 202—204.

Автор начинает с того, что крестьянству недостаточно надельной земли, что если оно и покрывает этот недостаток арендой, то «у значительной части его» тем не менее всегда бывает дефицит; говорить о крестьянстве, как о целом, нельзя, ибо это значит говорить о фикции (с. 203). И непосредственно из этого выводится:

«Во всяком случае, недостаточное производство — основной, доминирующий факт нашего народного хозяйства» (с. 204). Совершенно голословно и ни в какой связи не стоит с предыдущим: почему «основным, доминирующим фактом» не является тот, что крестьянство как целое есть фикция, ибо внутри его складываются враждебные классы? Автор делает свой вывод без всяких данных, без всякого анализа фактов, относящихся к «недостаточному производству» [которое, однако, не мешает меньшинству обзаво­диться достатком на счет большинства] или к расчленению крестьянства, — просто в силу какого-то предубеждения в пользу мальтузианства. — «Поэтому, — продолжает он, — увеличение производительности земледельческого труда прямо выгодно и бла­годетельно для русского крестьян-

«Главный недостаток рассуждений г. Голубева в его замечательных статьях состоит именно в том, что он никак не может отделаться от этой фикции» (203).

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 493

ства» (204). Мы в недоумении: сейчас только автор выставил против народников серь­езное (и в высшей степени справедливое) обвинение за рассуждения о «фикции» — «крестьянстве» вообще, а теперь сам вводит в свой анализ эту фикцию! Если отноше­ния внутри этого «крестьянства» таковы, что меньшинство становится «экономически крепким», а большинство пролетаризуется, если меньшинство расширяет землевладе­ние и богатеет, а большинство имеет всегда дефицит и разоряется, то каким образом можно говорить о «выгодности и благодетельности» процесса вообще? Вероятно, автор хотел сказать, что процесс выгоден и для той и для другой части крестьянства. Но то­гда, во-первых, он должен был разобрать положение каждой отдельной группы и ис­следовать его особо, а во-вторых, при наличности антагонизма между группами, необ­ходимо было определенно установить, с точки зрения какой группы говорится о «вы­годности и благодетельности». Неудовлетворительность, недоговоренность объекти­визма г-на Струве еще и еще раз подтверждается на этом примере.

Так как г. Н. —он по данному вопросу держится противного мнения, утверждая, что «увеличение производительности земледельческого труда , если продукты будут про­изводиться в виде товара, не может служить к поднятию народного благосостояния» («Очерки», с. 266), — то г. Струве и переходит теперь к опровержению этого мнения.

Во-первых, говорит он, тот крестьянин, на которого современный кризис обрушился всей своей тяжестью, производит хлеб для собственного потребления; он не продает хлеб, а прикупает его. Для такого крестьянина — а их до 50% (однолошадные и безло­шадные) и уже никак не менее 25% (безлошадные) — увеличение производительности труда во всяком случае выгодно, несмотря на понижение цены хлеба.

Да, конечно, увеличение производительности было бы для такого крестьянина вы­годно, если бы он мог

«Как бы ни было» оно «желательно и необходимо», — добавляет г. Н. —он.

494 В. И. ЛЕНИН

удержать свое хозяйство и поднять его на высшую ступень. Но ведь этих-то условий и нет у однолошадных и безлошадных крестьян. Им не под силу удержать теперешнее свое хозяйство, с его примитивными орудиями, с небрежной обработкой почвы и т. д., а не то чтобы повышать технику. Это повышение техники является результатом роста товарного хозяйства. И если уже на данной ступени развития товарного производства продажа хлеба является необходимостью даже для тех крестьян, которым приходится прикупать хлеб, то последующая ступень сделает эту продажу еще более обязательной (автор сам признает необходимость перехода от натурального хозяйства к товарному), и конкуренция повысивших культуру хозяев неминуемо и немедленно экспроприирует его до конца, обратит из пролетария, прикрепленного к земле, в пролетария, свободно­го как птица. Я вовсе не хочу сказать, чтобы такая перемена была для него невыгодна. Напротив, раз производитель уже попал в лапы капитала — а это бесспорно совершив­шийся факт по отношению к рассматриваемой группе крестьянства — ему весьма «вы­годна и благодетельна» полная свобода, позволяющая менять хозяев, развязывающая ему руки. Но полемика гг. Струве и Н. —она ведется совсем не в области таких сооб­ражений.