ПСС, т.1

Ленин Владимир Ильич

Во-вторых, продолжает г. Струве, г. Н. —он «забывает, что повышение производи­тельности земледельческого труда возможно только путем изменений в технике и в системе хозяйства или полеводства» (206). Действительно, г. Н. —он забывает это, но это соображение только усилит положение о неизбежности окончательной экспроприа­ции несостоятельных крестьян, крестьян «пролетарского типа». Для изменения техники к лучшему нужны свободные денежные средства, а у этих крестьян нет даже продо­вольственных средств.

В-третьих — заключает автор — не прав г. Н. —он, утверждая, что повышение про­изводительности земледельческого труда заставит конкурентов понизить цену. Для та­кого понижения — справедливо говорит г. Струве — необходимо, чтобы производи­тельность на-

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 495

шего земледельческого труда не только догнала западноевропейскую [в этом случае мы будем продавать продукт по уровню общественно-необходимого труда], но и перегнала ее. — Это возражение вполне основательно, но оно ничего еще не говорит о том, для какой именно части «крестьянства» и в силу чего будет выгодно это повышение техни­ки.

«Вообще г. Н. —он напрасно так боится увеличения производительности земледель­ческого труда» (207). Происходит это у него, по мнению г. Струве, оттого, что он не может себе иначе представить прогресс сельского хозяйства, как в виде прогресса экс­тенсивного земледелия, сопровождающегося все большим и большим выталкиванием рабочих машинами.

Автор очень метко характеризует отношение г. Н. —она к росту земледельческой техники словом: «боязнь»; он совершенно прав, что эта боязнь — нелепа. Но его аргу­ментация затрагивает, кажется нам, не основную ошибку г. Н. —она.

Г. Н. —он, придерживаясь будто бы со всей строгостью доктрины марксизма, резко отличает тем не менее капиталистическую эволюцию земледелия в капиталистическом обществе от эволюции обрабатывающей промышленности, — различает в том отноше­нии, что для последней он признает прогрессивную работу капитализма, обобществле­ние труда, а для первой не признает. Поэтому для обрабатывающей промышленности он «не боится» увеличения производительности труда, а для земледелия — «боится», хотя общественно-экономическая сторона дела и отражение этого процесса на раз­ных классах общества совершенно одинаково в обоих случаях... Маркс выразил это по­ложение особенно рельефно в следующем замечании: «Филантропические английские экономисты, как Милль, Роджерс, Гольдвин Смит, Фаусетт и т. д., и либеральные фаб­риканты, как Джон Брайт и К, спрашивают английских поземельных аристократов, как бог спрашивал Каина о его брате Авеле, — куда девались тысячи наших крестьян? — Да откуда же вы-то произошли? Из уничтожения этих крестьян. И почему вы не спра­шиваете,

496 В. И. ЛЕНИН

куда девались самостоятельные ткачи, прядильщики, ремесленники?» («Das Kapital», I, S. 780, Anm. 237 ). Последняя фраза наглядно отождествляет судьбу мелких произво­дителей в земледелии с судьбой их в обрабатывающей промышленности, подчеркивает образование классов буржуазного общества в обоих случаях . Основная ошибка г. Н. —она состоит именно в том, что он игнорирует эти классы, их образование в нашем крестьянстве, не задается целью проследить со всей точностью каждую последователь­ную ступень развития противоположности этих классов.

Но г. Струве совсем не так ставит вопрос. Он не только не исправляет указанной ошибки г. Н. —она, а, напротив, сам повторяет ее, рассуждая с точки зрения профес­сора, стоящего над классами, о «выгодности» прогресса для «крестьянства». Это поку­шение подняться выше классов приводит к крайней туманности положений автора, ту­манности, доходящей до того, что из них могут быть сделаны буржуазные выводы: против неоспоримо верного положения, что капитализм в земледелии (как и капита­лизм в индустрии) ухудшает положение производителя — он выдвигает положение о «выгодности» этих изменений вообще. Это все равно, как если бы кто-нибудь, рассуж­дая о машинах в буржуазном обществе, стал опровергать теорию экономиста-романтика, что они ухудшают положение трудящихся, доказательствами «выгодности и благодетельности» прогресса вообще.

На соображение г-на Струве народник, вероятно, ответит: г. Н.—он боится не увели­чения производительности труда, а буржуазности.

Что прогресс техники в земледелии при наших капиталистических порядках связан с буржуазностью, — это несомненно, но «боязнь», проявляемая народниками, разумеет­ся, совершенно нелепа. Буржуазность — уже факт действительной жизни, труд подчи­нен капиталу уже и в земледелии, — и «бояться» надо не бур-

* — «Капитал», т. I, стр. 780, прим. 237.¹³⁴Ред.

" См. особенно § 4 главы XXIV: «Генезис капиталистических арендаторов». Стр. 773—776.¹³⁵

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 497

жуазности, а отсутствия сознания этой буржуазности у производителя, отсутствия у него способности отстаивать свои интересы против нее. Поэтому надо желать не за­держки развития капитализма, а, напротив, полного его развития, развития до конца.

Чтобы подробнее и точнее указать основания той ошибки, которую допустил г. Струве, трактуя о земледелии в капиталистическом обществе, попробуем обрисовать (в самых общих чертах) процесс образования классов рядом с теми изменениями в тех­нике, которые подали повод к рассуждению. Г. Струве различает при этом строго экс­тенсивное земледелие и интенсивное, усматривая корень заблуждений г. Н. —она в том, что он кроме экстенсивного земледелия не хочет ничего знать. Мы постараемся доказать, что основная ошибка г. Н. —она не в этом, что, при переходе земледелия в интенсивное, образование классов буржуазного общества в сущности однородно с тем, которое происходит при развитии экстенсивного земледелия.

Об экстенсивном земледелии говорить много не приходится, потому что и г. Струве признает, что тут получается выталкивание буржуазией «крестьянства». Отметим толь­ко два пункта. Во-первых. Прогресс техники вызывается товарным хозяйством; для осуществления его необходима наличность у хозяина свободных, избыточных [по от­ношению к его потреблению и воспроизведению его средств производства] денежных средств. Откуда могут взяться эти средства? Очевидно, они не могут взяться ниоткуда, кроме как из того, что обращение: товар — деньги — товар превратится в обращение: деньги — товар — деньги с плюсом. Другими словами, средства эти могут взяться ис­ключительно от капитала, от торгового и ростовщического капитала, от тех самых «коштанов, кулаков, купцов» и т. д., которых наивные российские народники относят не к капитализму, а к «хищничеству» (как будто капитализм не есть хищничество! как будто русская действительность не показывает нам взаимной связи всевозможных форм этого «хищничества» — от самого примитивного и первобытного кулачества до самого новейшего,

498 В. И. ЛЕНИН

рационального предпринимательства!) . Во-вторых, отметим странное отношение г. Н. —она к этому вопросу. В примечании 2-м на стр. 233-й он опровергает автора «Южно­русского крестьянского хозяйства» В. Е. Постникова, который указывает, что машины повысили рабочую площадь крестьянского двора ровно вдвое, с 10 дес. до 20 дес. на рабочего, и что поэтому причина «бедности России» — «малый размер крестьянского хозяйства». Другими словами: рост техники в буржуазном обществе ведет к экспро­приации мелких и отсталых хозяйств. Г. Н. —он возражает: завтра техника может еще втрое повысить рабочую площадь. Тогда 60-десятинные хозяйства надо будет превра­тить в 200 или 300-десятинные. — Такой аргумент против положения о буржуазности нашего земледелия так же смешон, как если бы кто-нибудь стал доказывать слабость и бессилие фабричного капитализма на том основании, что сегодняшнюю паровую ма­шину придется «завтра» заменить электрической. «Также остается неизвестным, куда деваются миллионы освободившихся рабочих сил», — добавляет г. Н. —он, призывая на суд перед собой буржуазию и забывая, что судить-то ее некому, кроме самого про­изводителя. Образование резервной армии безработных — такой же необходимый ре­зультат применения машин в буржуазном земледелии, как и в буржуазной индустрии.