ПСС, т.1

Ленин Владимир Ильич

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 507

не только о господстве капитала в земледелии, но и о том, что капитал сделал уже, если можно так выразиться, второй шаг. Из торгового капитала он превращается в индуст­риальный, из господствующего на рынке в господствующий в производстве; классовая противоположность богача-скупщика и бедняка-крестьянина превращается в противо­положность рационального буржуазного хозяина и свободного продавца свободных рук.

Но г. Струве и тут не мог обойтись без своего мальтузианства; в указанном процессе, по его мнению, выражается лишь одна сторона дела («только прогрессивная сторона»), рядом с которой есть и другая: «техническая нерациональность всего крестьянского хозяйства»: «в ней выражается, так сказать, регрессивная сторона всего процесса», она «нивелирует» крестьянство, сглаживает неравенство, действуя «в связи с ростом насе­ления» (223—224).

В этом довольно туманном рассуждении только и видно, что автор предпочитает крайне абстрактные положения конкретным указаниям, что он ко всему припутывает «закон» о соответствии размножения со средствами существования. Говорю: припуты­вает, — потому что, если даже строго ограничиться фактами, приводимыми самим ав­тором, невозможно найти указания на такие конкретные черты процесса, которые бы не подходили под «доктрину» марксизма и требовали признания мальтузианства. Наметим еще раз этот процесс: сначала мы имеем натуральных производителей, крестьян, срав­нительно однородных . Проникновение товарного производства ставит богатство от­дельного двора в зависимость от рынка, создавая, таким образом, путем рыночных ко­лебаний неравенство и обостряя его, сосредоточивая у одних в руках свободные деньги и разоряя других. Эти деньги служат,

Работающих на помещика. Эта сторона отодвигается, чтобы яснее представить переход от нату­рального хозяйства к товарному. — Что остатки «стародворянских» отношений ухудшают положение производителя и придают разорению особенно тяжелые формы, — об этом было уже говорено.

508 В. И. ЛЕНИН

естественно, для эксплуатации неимущих, превращаются в капитал. Покуда еще разо­ряющиеся крестьяне держатся за свое хозяйство, капитал может эксплуатировать их, оставляя их хозяйничать по-прежнему, на старых, технически нерациональных основа­ниях, может основывать эксплуатацию на покупке продукта их труда. Но разорение достигает, наконец, такой степени развития, что крестьянин вынужден совсем бросить хозяйство: он не может уже продавать продукта своего труда, ему остается только про­давать труд. Капитал берет тогда хозяйство в свои руки, причем он вынужден уже — силою конкуренции — организовать его рационально; он получает возможность к тому благодаря «сбереженным» ранее свободным денежным средствам, он эксплуатирует уже не хозяина, а батрака, поденщика. Спрашивается, какие же это две стороны отли­чает автор в этом процессе? Каким образом находит он возможным делать такой чудо­вищный мальтузианский вывод: «Техническая нерациональность хозяйства, а не капи­тализм [заметьте это «а не»] — вот тот враг, который отнимает хлеб насущный у наше­го крестьянства» (224). Как будто бы этот насущный хлеб доставался когда-нибудь це­ликом производителю, а не делился на необходимый продукт и прибавочный, получае­мый помещиком, кулаком, «крепким» крестьянином, капиталистом!

Нельзя не добавить, однако, что по вопросу о «нивелировке» у автора есть некоторое дальнейшее разъяснение. Он говорит, что «результатом указанной выше нивелировки» является «констатируемое во многих местах уменьшение или далее исчезновение сред­него слоя крестьянского населения» (225). Приведя цитату из земского издания, кон­статирующего «еще большее увеличение расстояния, отделяющего сельских богатеев от безземельного и безлошадного пролетариата», он заключает: «Нивелировка в данном случае, конечно, в то же время и дифференциация, но на почве такой дифференциации развивается только одна кабала, могущая быть лишь тормозом экономического про­гресса» (226). — Итак, оказывается уже теперь, что дифферен-

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 509

циацию, создаваемую товарным хозяйством, следует противополагать не «нивелиров­ке», а тоже дифференциации, но только дифференциации иного рода, а именно кабале. А так как кабала «тормозит» «экономический прогресс», то автор и называет эту «сто­рону» — «регрессивной».

Рассуждение построено по крайне странным, никак уже не марксистским приемам. Сравниваются «кабала» и «дифференциация», как какие-то две самостоятельные, осо­бые «системы»; одна восхваляется за то, что содействует «прогрессу»; другая осужда­ется за то, что тормозит прогресс. Куда делось у г. Струве то требование анализа клас­совых противоположностей, за неисполнение которого он так справедливо нападал на г. Н. —она, то учение о «стихийном процессе», о котором он так хорошо говорил? Ведь эта кабала, которую он сейчас уничтожил за ее регрессивность, представляет из себя не что иное, как первоначальное проявление капитализма в земледелии, того самого капи­тализма, который ведет далее к прогрессивному подъему техники. В самом деле, что такое кабала? Это — зависимость владеющего своими средствами производства хозяи­на, вынужденного работать на рынок, от владельца денег, — зависимость, которая, как бы она различно ни выражалась (в форме ли ростовщического капитала или капитала скупщика, который монополизировал сбыт), — всегда ведет к тому, что громадная часть продукта труда достается не производителю, а владельцу денег. Следовательно, сущность ее — чисто капиталистическая , и вся особенность заключается в том, что эта первичная, зародышевая форма

* Тут налицо все признаки: товарное производство, как почва, — монополизация продукта общест­венного труда в форме денег, как результат, — и обращение этих денег в капитал. — Я нисколько не за­бываю, что эти первичные формы капитала встречались в отдельных случаях и до капиталистических порядков. Но дело именно в том, что они являются в современном русском крестьянском хозяйстве не как единичные случаи, а как правило, как господствующая система отношений. Они связались уже (тор­говыми оборотами, банками) с крупным фабрично-заводским машинным капитализмом и тем показали свою тенденцию; — показали, что представители этой «кабалы» только боевые солдаты единой и нераз­дельной армии буржуазии.

510 В. И. ЛЕНИН

капиталистических отношений целиком опутана прежними, крепостническими отно­шениями: тут нет свободного договора, а есть сделка вынужденная (иногда приказом «начальства», иногда желанием сохранить хозяйство, иногда старыми долгами и т. д.); производитель тут привязан к определенному месту и к определенному эксплуататору: в противоположность безличному характеру товарной сделки, свойственному чисто ка­питалистическим отношениям, здесь сделка носит непременно личный характер «по­мощи», «благодеяния», — и этот характер сделки неизбежно ставит производителя в зависимость личную, полу крепостническую. Такие выражения автора, как «нивелиров­ка», «тормоз прогресса», «регрессивность», — не означают ничего иного, кроме того, что капитал овладевает сначала производством на старом основании, подчиняет произ­водителя, технически отсталого. Указание автора, что наличность капитализма не дает еще права считать его «виновным во всех бедствиях», верно в том смысле, что наш ра­ботающий на других крестьянин страдает не только от капитализма, но и от недоста­точного развития капитализма. Другими словами: в громадной массе крестьянства нет почти уже вовсе самостоятельного производства на себя; наряду с работой на «рацио­нальных» буржуазных хозяев мы видим только работу на владельцев денежного капи­тала, т. е. тоже капиталистическую эксплуатацию, но только неразвитую, примитив­ную, которая в силу этого, во-первых, вдесятеро ухудшает положение трудящегося, опутывая его сетью особых, добавочных прижимок, а, во-вторых, отнимает у него (и его идеолога — народника) возможность понять классовый характер совершаемых по отношению к нему «неприятностей» и сообразовать свою деятельность с таковым их характером. Следовательно, «прогрессивная сторона» «дифференциации» (говоря язы­ком г. Струве) состоит в том, что она выводит на свет ту противоположность, которая прячется в форме кабалы, и отнимает у нее ее «стародворянские» черты. «Регрессив­ность» народничества, отстаивающего крестьянское равнение (пред... кулаком), состоит в том, что оно

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 5_Ц

желает задержать капитал в его средневековых формах, соединяющих эксплуатацию с раздробленным, технически отсталым производством, с личным давлением на произво­дителя. В обоих случаях (и в случае «кабалы», и в случае «дифференциации») причи­ной угнетения является капитализм, и противоположные заявления автора, что дело «не в капитализме», а в «технической нерациональности», что «не капитализм — ви­новник крестьянской бедности» и т. п., — показывают только, что г. Струве слишком увлекся, защищая правильную мысль о предпочтительности развитого капитализма пе­ред неразвитым, и благодаря абстрактности своих положений противопоставил первое второму не как две последовательные стадии развития данного явления, а как особые случаи .

III

Увлечение автора сказывается и на следующем рассуждении о том, что причину ра­зорения крестьянства нельзя видеть собственно в крупном промышленном капитализ­ме. Он вступает тут в полемику с г. Н. —оном.

Дешевое производство фабричных продуктов — говорит г. Н. —он о фабричной одежде — вызвало сокращение домашней их выработки (с. 227 у г. Струве).

«Дело представлено тут как раз навыворот, — восклицает г. Струве, — и это не трудно показать. Уменьшение крестьянского производства прядильных материалов по­вело к увеличению производства и потребления продуктов капиталистической хлопча­тобумажной промышленности, а не наоборот» (227).

На каком основании — спросит, пожалуй, читатель — относится это лишь к увлечению г-на Струве? — На том основании, что автор вполне определенно признает капитализм, как основной фон, на котором совершаются все описываемые явления. Он совершенно ясно указал на быстрый рост товарного хозяйст­ва, на разложение крестьянства, на «распространение улучшенных орудий» (245) и т. п., с одной сторо­ны, — на «освобождение крестьян от земли, создание сельского пролетариата» (238), с другой. Он сам, наконец, характеризовал это, как создание новой силы — капитала, и отметил решающее значение по­явления капиталиста между производителем и потребителем.