Псы, стерегущие мир

Игнатушин Алексей

Воин прошел мимо, оскорбительно не обращая на них внимания. В красноватом свете Лют различил множество проемов в стенах. В одном таком черный воин и исчез.

Стемнело.

– Лют, это кто? – спросил Буслай свистящим шепотом.

– Человек перехожий, – буркнул витязь, нашаривая упавший факел.

– Но как он тут?..

– Он тебе помешал? Сделал что? Тогда чего беспокоишься?

Лют разжег промасленные тряпки, вручил Буслаю и в трепетном свете перебрал пожитки. Баклажки с водой можно привесить на

пояс, оставшиеся факелы понести в руках, колдовские пожитки тоже упрятать в поясные кошели. Но куда деть еду?

Пришлось наскоро закусить, остатки оставив в лохмотьях мешка. Буслай бодрился:

– Ничего, с голоду не пропадем. На худой конец в пещерных озерах рыбки половим.

Лют кивнул, перехватил факел и двинулся к проемам. Создалось впечатление, что они оказались на перепутье всех пещерных дорог – стены дырявые, как рубаха, ношенная сотню лет.

Лют прошелся вдоль стен – у двух ходов пламя дрогнуло. Он застыл в нерешительности, кликнул Буслая:

– Куда хочешь?

Гридень без раздумий ткнул пальцем в левый ход. Лют кивнул довольно и пошел в правый. Буслай двинулся следом, обиженно сопя. Сознание посетила догадка, что Лют его оскорбил, но непонятно как.

С каждым шагом все сильнее тянуло свежим воздухом, потом блеснуло знакомым синеватым светом. Лют осторожно высунулся из хода и оглядел пещеру, слабо освещенную дневным светом, бьющим в отверстие в потолке. Лют прикинул высоту и мысленно охнул. Это отсюда отверстие казалось кружком, размером с дно ведра, а на деле – два табуна в ряд пролезут.

Буслай сзади шепнул:

– Кажись, та пещера, которую… завал преграждал. Интересно, где этот завал сейчас?

Лют всмотрелся, убрав факел за спину, и услышал рассерженное шипение:

– Лют, я сапоги случайно-то, чё ты такой мстительный?

– Отрыщь! – отмахнулся витязь.

Освещалась пещера слабо. Хорошо был виден голубоватый камень – ближе к своду, а низ утопал в первородной мгле. Лют прислушался: тьма молчала – не было ни привычного гула, что давил на уши, ни звона подземных ручейков, – тишина звенящая.

В стороне громыхнуло, донесся гулкий отзвук, будто великан топнул, под сводами раскатисто рыкнуло, но слабо, издалека.

– Лют, долго стоять будем?

– А куда идти? – огрызнулся витязь. – Ничего не видно.

Буслай вздохнул, сказал с надеждой:

– Может, что из бабкиного барахла приспособишь? Стрый говорил, там есть камушек светящий.

Лют, к своему стыду, давно позабыл, что пояснял воевода, в памяти осталось немного. Значение разноцветных камушков начисто стерлось. Но он смутно припомнил, что есть светящий камешек… или слепящий…

– Уверен, что мы не испаримся?

– Нет, – ответил Буслай честно. – Но можно рискнуть.

– Разве воин не должон уповать на сталь? – поддел его Лют с усмешкой.

Буслай засопел, сказал тихонько:

– Сталь – вещь добротная, но иногда можно воспользоваться поганым колдовством. Конечно, как вернемся, жертвы Перуну сделаю, чтоб не серчал.

Лют подавил смешок. Вернуться, конечно, неплохо…

Он осторожно порылся в кошеле. При свете факела на ладони блеснула разноцветная россыпь. Пальцами выудил светлый камешек, похожий на кусок застывшего солнечного света.

– Этот?

– Вроде.

– И что с ним делать?

Буслай замялся, скользнул смятенным взглядом на стены отнорка.

– Ну, пошепчи.

Лют ссыпал камни в кошель, на светлый камень глянул подозрительно и, краснея от стыда, буркнул:

– Свети, что ли.

Буслай выдохнул разочарованно: грани камушка весело сверкали отраженным светом факела, но сам светить он не желал.

– Может, бросить, ну, как наш дурак в ущелье?

Лют наморщил лоб, прицельно посмотрел в темноту пещеры, потом озлился и тряхнул головой. Буслай глянул удивленно.

– Пойдем, – буркнул Лют. – Хватить корчить из себя баранов.

Буслай шагнул за соратником, с тоской посмотрел на проем в потолке. Носок запнулся о твердое, пальцы ожгло болью.

– Потише ты, – сказал Лют недовольно.

Буслай притих, даже дыхание задержал, шел тише тени. Лют без толку пялился по сторонам, но в свете факела стен не было видно. А пол пещеры разглядишь, только если уронишь палку с промасленными тряпками.

Вдалеке громыхнуло, треск камня слился с животным ревом. Мерно забухало, словно долбили скалу большущим молотом. Пол дрожал, ноги гридней ходили ходуном.

– Что за?.. – крикнул Буслай.

– Бежим в укрытие, – ответил Лют хрипло. – Переждем.

Слова заглушил страшный рев, за спиной разлилось море огня – далековато от них, но пахнуло жаром, глаза вмиг высохли и заныли, будто их засыпал песок. Грохот участился, от каждого шага подземного чудища гридней подбрасывало. Пятки отшибло тупой болью. Факел упал и быстро потух, в темноте запрыгали красные пятнышки. Во мраке пещеры сверкнули шесть звезд, горевших лютой злобой и ненавистью. Уши заложил довольный вопль.

Сердце обмерло от знакомого звука всасываемого воздуха. Лют застонал от бессилия и с ненавистью уставился в сверкающие три пары глаз. В голову бросилась горячая волна, в жилах закипело, тело затрясло, словно осину в ураган, рот распахнулся в яростном крике.

Камушек вылетел из ладони и зарылся в черных бархатных складках.

– Давай! – заорал Лют неистово. – Гори все огнем!

Шесть звезд померкли в свете ярого пламени. Гридни потрясенно увидели огромную тушу, напоминавшую замшелую скалу с тремя кривыми деревьями – змеиными головами. Из оскаленных пастей густым потоком вырывалось пламя.