Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
– На выборы явилась примерно треть избирателей, чуть более тринадцати сотен человек. Список возглавил некто Альфред Шарен. Он набрал почти тысячу голосов и оказался в списке первым. Вторым по популярности стал его дальний родственник, школьный учитель Фердинанд Боваль с девятью сотнями. Его победу можно объяснить тем, что Шарен владеет несколькими земельными участками в черте города. Резонно предположить, что арендаторы съемных квартир были вынуждены голосовать за своего хозяина и его родственника. Третьим оказался отец Алоиз, набравший 830 голосов.
– Вот видите, - произнёс доктор Окойе, склонив по своему обыкновению набок.
– Несмотря на все свои старания, Кимба и его клевреты не смогли уничтожить влияние христианской церкви.
– Доктор, мне кажется, Вы несколько ошибаетесь, в Кларенсе все эти годы работала миссия, которая занималась благотворительностью, - довольным тоном произнёс Айказ Фернандес.
– Безусловно, это большое достижение для всех нас.
– Следующим в списке оказался глава союза грузчиков Луи Ромье, котрый получил 802 голоса.
– Это бандит и вымогатель, - вслух произнёс Хорас.
– Почти весь мелкий рекет находится под его контролем. Полиции будет сложно с ним бороться.
– Позвольте, комиссар,- я лично его рекомендовал в качестве кандидата,- вступился Робер Кауна за своего протеже.
– Это почему же?
– ядовито произнёс Хорас.
– Он бакайя, а я - вождь бакайя!
– Здесь всё понятно, - вмешался в спор Председатель Совета.- Продолжайте, Морисон
– На пятом месте Марион Прэль, торговка. Унеё всего на один голос меньше, чем у Ромье.
– Надо же, - произнс Лоримар.
– Две стороны стороны современной цивилизации. Верх и низ...
– Позвольте, коллега, с Вами не согласится.
– перебил его Дусон.
– Перед нами результат процесса стратификации общества. С появлением европейцев среди бакайя сложилась четкая система разделения труда между мужчинами и женщинами. В обязанности мужчин входило освоение новых земель. Они также занимались такими культурами, как кофе или какао, масличная пальма или бананы. Их делом было строительство домов и сооружение изгородей вокруг полей. Обычай отдавал в их руки также торговлю, скотоводство. Что касается женщин, то они занимались домашним хозяйством и мелкой торговлей, выращивали продовольственные культуры: овощи, корнеплоды, пряности. Со временем положение женщин оказывалось все тяжелее, тогда как обязанности мужчин - и проще, и легче. После составления земельного кадастра свободных земель не оставалось и прекратились расчистки. Распространение кровельного железа облегчило строительные работы. По деревням сократилось поголовье скота, так как выпасы были запаханы. Наконец, благодаря автомобилю много легче стала торговля. Естественный процесс распыления земельных владений семьи делало женский труд более утомительным, чем прежде. На своих былых помощниц-дочерей они не могли теперь рассчитывать: те учились в школах. Перегруженные работой, измученные женщины вопреки обычаям перестали отдавать главам семей выращенные ими овощи и корнеплоды. В распоряжении мужчин ещё оставались плантации кофе и какао, но и там женщины между деревьями сажали овощи, ямс. Внедрение в деревне какой-либо доходной культуры - сахара, какао, хлопка - нарушило существующую систему разделения труда между мужчинами и женщинами, а иногда вызывало земельный голод. Временами экономический антагонизм между мужчинами и женщинами достигал такой силы, что женщины уничтожали "мужские" плантации кофе или какао. За этим следовало переселение в окресности города или добровольная эмиграция...
– Дусон, вы, кажется увлеклись!
– прервал лекцию доктор.
– Лучше объясните при чём здесь эта торговка?
– Да, да, - почти одновременно закивали головами Кауна и Вашни.
– Почему она, а не наш кандидат Модрю?
– Я к этому и веду, - огрызнулся Дусон.
– Мужчина всегда может найти заработок в городе, а его жена - нет! За исключением торговли. Когда из деревни родственники привозят мешок ананасов или несколько банановых гроздьев, женщина направлялась к ближайшему перекрестку и садится там, чтобы продать фрукты прохожим. В случае удачи она берёт у соседнего лавочника в кредит на пачку сигарет, пакет сахара, несколько коробков спичек... Разложив свой нехитрый товар на захваченной из дому табуретке, торговка часами ждёт случайного покупателя, сидя прямо на земле, часто с грудным ребенком на руках. Если она отлучится по делам, то оставит у табурета дочь. Вытесненная практически из всех сфер экономической и культурной жизни, женщины стали полноправными хозяйками нашей розничной торговли. Маленькая девочка, часами стоящая на тротуаре у полки с "товарами", - частая картина на улицах Кларенса. Так вот, коллеги! Марион Прэль - такая девочка. С годами она превратилась в женщину с деловой хваткой. Когда у неё появлялось немного денег и устанавливались связи с торговыми компаниями, она начала торговать на нашем городском рынке и за год подмяла его под себя. К Вашему сведению, господа, в Кларенсе только торговля мясом и тканями оставлена мужчинам! Поэтому неудивительно, что она собрала столько голосов...
– С ней всё понятно! Кто там идёт следующим по списку?
– Профессор Зикка, господа, набрал 798 голосов, - торжественно произнёс Моррисон.
– Я думаю, комментарии здесь излишни!
– Седьмым по списку идёт директор городской электростанции Жак Этраж, один из немногих образованых зангарийцев. Он получил 780 голосов, а восьмым - Жерку Френч! Наш коллега господа, набрал 700 голосов, - торжественно произнёс Моррисон. Все присутствующие начали апплодироть, кто-то энергично, кто-то вяло. Френч встал и вежливо поклонился:
– Спасибо, коллеги, я оправдаю Ваше отношение ко мне!
– Девятый член муниципального Совета получил 700 голосов и это тоже наш коллега, Кирк Хорас.
В заре воцарилось полное молчание: все уставились на начальника полиции, ибо никто из присутствующих даже не подозревал о его политических амбициях.
– Господа я не понимаю, почему вы так на меня смотрите, - безмятежно произнёс комиссар.
– Как и многие другие, моё имя было включено в список. Я и не догадывлся, что настолько популярен в Кларенсе.
– Ну, Вы всех нас удивили, - первым опомнился доктор Окойе.
– Поздравляю Вас с избранием в состав муниципалитета столицы!
– Благодарю Вас, доктор!
Неожиданный результат выборов требовалось осмылить, поэтому наскоро подписав протокол, который утвердил результаты голосования, советники разошлись по своим делам, бросая подозрительные взгляды на комиссара. Многие из них считали, что тут не обошлось без полицейского воздействия на электорат. Шеннон был согласен с ними, но считал, что не вправе осуждать Хораса. По его мнению, чем глубже комиссар будет связан с новым режимом, тем лучше будет на него работать, поэтому он ещё раз поздравил Кирка, когда они поехали на виллу Борлика.
– Пожалуй, было бы лучше, если бы отец не учил меня французскому языку, и я не знал бы книг, - неожиданно признался Хорас.
– . Тогда я был бы таким же бакайя, как остальные. Такие европейцы как Борлик, отлично тут осваиваются, дело вовсе не в цвете кожи. А вот я освоился только наполовину. Я бы с удовольствием уехал в Париж...
У Борлика был двухэтажный дом, построенный кем-то из плантаторов лет сорок назад. По данным Хораса, он достался ему лет пять назад. В самый канун революции его обитатели решили эмигрировать и по бросовой цене продали всё своё имущество поляку.
– Вот только не знаю, заплатил и им мсье Борлик или нет, - честно признался комиссар полиции.
– не кажется, что нет...
Над входом в дом Борлика красовалась выцвевшая надпись "Maison de jouir".
– Совсем как у Гогена, - произнёс Хорас, пожимая руку хозяину. Тот только удивлённо вытаращил глаза.
– Я имею ввиду надпись над Вашим домом. На доме Гогена в Полинезии была точно такая надпись!
– А-а-а!
– Разочаровано потянул поляк, подымаясь вместе с гостями в зал второго этажа.
– Я-то думал, что Вы, комиссар, увидели что-то стоящее. Ах, Париж, Париж! В мечтах я прогуливаюсь по набережным, а здесь, на веранде, устраиваю кафе "Флёр". Какой город сравнится с Парижем! Вы улочку Аркады, что на Елисейских полях? Там есть ресторанчик, в нем подают фаршированную утку с луком и каштанами. У меня есть рецепт. Ах, Париж...