Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
– Э! Мы так не договаривались, - взвизгнул Борлик.
– Я хочу получить всё наличными!
– Что же, это можно, - вступил в разговор Хорас, - но тогда я распоряжусь секвестрировать Ваше имущества вплоть до уплаты долга казначейства. Насколько я знаю Ваш оборот за этот год составил гораздо выше ста миллионов...
– Только посмейте!
– И посмею, - сказал Хорас.
– В порту на складе лежит Ваш какао. Тонн этак сто тридцать. Сегодня он стоит ...
– Вы меня грабите!
– Не жадничайте, папаша Вильк, - миролюбиво прервал полицейского Шеннон.
– Вы не остались в накладе. Давайте разойдёмся. Я даю Вам тысячу восемьсот долларов и расписку об уплате налога...
– Что же, - произнёс Борлик, что-то лихорадочно калькулируя в своём мозгу, - предложение разумное. Я готов!
– Кирк, пиши!
Комиссар полиции сел за стол и на полицейском бланке стал писать расписку, о получении с мсье Борлика одного миллиона франков в счёт налога. Он так старательно выводил буквы, что вспотел. Потом он её подписал и протянул папаше Вильку, который нервно пересчитывал доллары. Затем комиссар подошёл к окну и сделал знак, полицейским сопровождавшим его. Через несколько мгновений двое подручных комиссара без излишних церемоний ввалились в зал. Кажется, это были Борда и Энво. Они без суеты стали сносить оружие в "Миневру". Наблюдая за ними, красный от внутреннего возмущения поляк вертел в руках расписку, будто не зная, что с ней делать. Она, раза два её перечитал, а затем протянул Шеннону.
– Что Вам?
– И Вы, - голос его странно сел.
– Вы подпишите, полковник!
Наёмник подписал документ и вернул поляку. Пытаясь несколько разрядить обстановку, он произнёс:
– Ну вот и чудесно, господа! Давайте дёрнем по бокалу шампанского, и мы поедем!
– Вообще-то, господа, с Вас причитается. Поскольку Вы меня объегорили...
– сварливо заговорил папаша Вильк. Его лицо приняло хитроватое выражение. На минуту Шеннону показалось, будто не он опустил Борлика, а тот его. Хорас моментально подскочил к бутылке и разлил пенящуюся жидкость по хрустальным бокалам. Все чокнулись и залпом осушили бокалы. Через минуту офицеры уже спускались по лестнице, оставив хозяина пребывать в праведном гневе. Они весело болтали между собой:
– Ты говорил, Кирк, что нужно будет применить силовое воздействие! Видишь, обошлось!
– Я ошибся, - нехотя признал комиссар.
– Видимо, плохо знаю белых.
– Не белых, а поляков, - насмешливо произнёс наёмник.
– Зато теперь ты сможешь нормально вооружить своих людей...
Перенос операции у Виндубрюкке и другие события, происшедшие в первых числах августа 197.. года, уберегли отряд Акимцева от уничтожения. Вечер его люди встретили уже на перевале. Он оказался ниже, чем было отмечено на карте. Поднявшись на самую высокую точку, старший лейтенант посмотрел в бинокль и невольно ахнул. Никогда он не видал ничего подобного. Заходящее солнце озарило верхушки Хрустальных Гор. Их тени медленно наползали на джунгли. покрывающие Страну Винду. Разреженный горный воздух позволял видеть даже самые малые элементы пейзажа. Далеко на юго-западе, почти у самого горизонта голубело море, а дальше к северу была видна изумрудная зелень, за которой находился Кларенс. Внизу, словно заплаты в почти сплошном море джунглей, темнели прогалины. Солнце, пробивая своими лучами полог леса и освещало своим сиянием лужайки, на которых паслись стада овец и коз, и стояли, игрушечные, хижины бакайя.
– Смотри, Рамон, как красиво!
– бросил он напарнику, который суетился, подгоняя нерадивых носильщиков. У него под ногами, как тёмно-зелёный ковер, лежала Страна Винду.
– Ага, - проворчал кубинец, - здесь жители прорубают дороги для грузовика ровно на один раз. Только чтобы вывезти груз. И джунгли опять проглатывают их.
– Нам нужна не дорога, а постоянно действующая вертолётная площадка, - наставительно произнёс Акимцев.
– Знаю, Женья...
5. ВСЕ ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В ОДИН ГОРОД
Утро в Туреке начинается с того, что рыбаки вытаскивают на берег свой дневной улов. Раньше многие из них ходили в соседнюю Богану, где сбывали свою добычу, выменивая на продукты и другие предметы первой необходимости. Теперь многое изменилось. Уже несколько дней подряд с севера зачастили торговцы, скупавшие у местных жителей продовольствие и какао. В обмен они привозили всякую всячину. Они прибывали на повозках, лодках, грузовиках. Три дня назад к пирсу причалил отремонтированный "Гвенко", новый хозяин которого, итальянец с труднопроизносимым именем Норбиатто, привёз товары прямо из Уарри. На следующй день он, взяв груз какао, уплыл. Мозес Нис, как комендант города, следил за порядком и был очень горд, возложенной на него обязанностью. Вот и сегодня он в сопровожднии одного из своих солдат появился на берегу.
Ещё в детстве он любил смотреть, как появляются лодки: сначала дальней россыпью точек на мерно дышащей глади океана, потом стремительно растут, обретая знакомые формы. Будучи ещё несмышлёным мальчишкой, он старался первым из своих приятелей углядеть лодку отца. Потом он сам занимался этим промыслом. Вот и сегодня он смотрел, как лопасти коротких весел вспыхивают бронзовым светом в лучах заходящего солнца. По мере приближения лодок толпа, в молчании стоящая у самой воды, оживала.
Торговки, пришедшие сюда, чтобы побыстрее и подешевле скупить рыбу, стайки мальчишек, носящихся по берегу в сопровождении удивительно тощих, полных восторженного собачьего счастья псов, и, конечно, жены рыбаков с детьми. Они были привязаны за спиной, цеплялиць за куски материи, обернутые вокруг материнских бедер, или сидели у их ног. В какой-то момент всё это стало волноваться и шуметь: это первая лодка появилась на гребне зеленого вала и устремилась к берегу. Вся в белоснежной пене набегавшей волны она пролетела над грязно-желтой линией прибоя и тяжело плюхнулась за самым её краем. Затем появилась вторая, третья... Стоявшие на берегу люди кидались к ним и с громким гомоном, хватались за темные, прокаленные временем, солью и солнцем борта, помогая выскочившим из неё рыбакам оттащить её подальше от воды. Когда лодки были уже на берегу, начинался быстрый раздел добычи по чтким, установленным традицией правилам. Мозес их прекрасно знал, и поэтому не вмешивался в перебранки, возникавшие на берегу. Они, как правило, быстро заканчивались к обоюдному удовлетворению обоих спорщиков. Так было и на этот раз. Задумавшись комендант Турека наблюдал за рыбаками, которые укрывают орудия лова от начинающегося дождя и уже собирался идти, как кто-то его ухватил за плечо. Это был Хаджи Мишел.
– Пойдём в мэрию, - властно произнёс он.
– Надо поговорить!
Для Мозеса Ниса авторитет вождя был неперекаем...
Дорога от Браззавиля к городку Кинкала пролегала между холмами. Где-то здесь в провинции Пул находился учебный лагерь, в котором должна была возникнуть Народно-Освободительная Армия Зангаро. Голон уже третий час трясся в джипе, наблюдая монотонную вереницу невысоких холмов. Он дремал, изредка поглядывая в окно, и думал о превратностях судьбы. При выезде из Браззавиля они проехали через Баконго. Чепиков сказал, что здесь расположен "Бульвар способных". Заинтересовавшись его рассказом, Сергей попросил сделать небольшой крюк, чтобы его осмотреть. В отличие от соседних улочек бульвар был застроен домами из кирпича или бетонных блоков.
– Эти дома были построены в годы аббата Фюльбера Юлу и принадлежали чиновникам, "способным" оплатить цемент, кирпич, алюминиевые листы для кровли. Отсюда и название бульвара. Список адресов этой улицы мог служить справочной книгой казнокрадов и взяточников прежнего правительства Юлу. Вероятно, многие из них когда-то боролись за свободу Конго, но не выдержали испытание властью, - философки рассуждал атташе.
– Интересно, а чем мы отличаемся от них?
– подумалось Сергею.
– Ведь я тоже имею квартиру, машину, дачу, желаю продвижения по службе. А предположим прийдёт у нас к власти какой-нибудь маршал или, боже упаси, генерал ГБ с маоистскими замашками и начнётся всё по новой. Меня объявят стяжателем, бюрократом, ретроградом, вышвырнут в отставку. Боже мой!
Леса, когда-то покрывавшие их склоны, были давно вырублены. Узкая песчаная дорога петляла среди кустарника, перемежавшегося бамбуковыми рощами и зарослями слоновой травы. Больше похожая на тростник, она поднималась выше кузова автомашины, закрывая скучающему дипломату обзор. С каждым новым поворотом открывалась то бескрайняя панорама уходящих за горизонт возвышенностей с редкими маленькими деревушками и пальмовыми рощами, то прямо к дороге подступали густые купы бамбуковых зарослей, то селения с хаотично разбросанными группами домов. Когда навстречу выезжал очередной грузовичок с пассажирами, машины долго, медленно разъезжались, тяжело буксуя в песке. Впрочем, движение в этих местах было небольшое, ибо население в Пуле довольно редкое. По пути Сергей видел три или четыре маленькие деревушки, состоявшие из нескольких дворов. Архитектура этих деревень удивительно гармонировала с окружающим пейзажем. Издали они походили на громадные термитники, столь же естественно вырастающие из почвы, как и окружающие их деревья. Каждый двор представлял собой группу из четырех - шести глинобитных хижин, занятых одной семьей. Иные из них были сложены из кирпича и крыты железом, большинство же -- глинобитные мазанки под соломой. Эти сооружения казались такой же частью природы, как окрестные пальмовые рощи, как зеленые купы бамбука; они словно вырастали из земли, из которой и были сооружены. Рядом с ними немногочисленные современные постройки казались чужеродными...