Псы войны. Противостояние
Шрифт:
– Но, майор Зигунов….
– Майор отвечает за боевую подготовку, а не за политику. К тому же Буасса один из немногих военных из Зангаро, которые у нас есть. Береги его!
– А как с субординацией?
– Считай, что он тебе подчинён.
– То есть, я правильно понял, что имею право единолично принимать решения?
– Да. Он не будет вмешиваться в тактическое командование.
– А в остальном? – Акимцев попытался перекричать гул винтов.
– Товарищ майор, – вдруг рядом раздался голос капитана Галицкого. – Пора лететь…
– Да, сейчас, – оглянулся на него Лунёв. Он протянул руку Акимцеву и добавил: – Авы, товарищ капитан, действуйте по обстановке. Тут от Вас всё сейчас зависит!
– Понял, Борис Николаевич! – Акимцев приложил руку к своей панаме и отошёл в сторону.
– Последние наставления начальства? – произнёс
– Скорее инструкции, как действовать в внештатной ситуации, камрад, – ухмыльнулся Акимцев. – Вас это тоже касается.
Марш на Коро прошло без эксцессов. Дорогу показывал Эвалт, который за последние пять недель только и делал, что изучал окрестности. Топографических карт местности, на которой предстояло воевать не было. Поэтому Акимцев использовал своеобразные схемы, которые набросал его предшественник лейтенант Липкин. Они были составлены на основе личных наблюдений лейтенанта, сержанта Эвалта и информации местных жителей. Картами это можно было назвать с большой натяжкой: это были скорее кроки, где указывались видимые ориентиры и примерные расстояния до них. Они охватывали треугольник, большую часть которого занимало латеритовое плато. Его основанием которого были Хрустальные горы от боганской границы до Буюнги, а вершиной – Базаким. К югу от перевала Акука гилеи отступают от подножья гор на несколько километров и в начале сентября уже не представляют того буйного великолепия, которое им присуще в остальные месяцы. Это связано с тем, что в канун сезона дождей меняется направление атлантических ветров, прорывающихся через Хрустальные Горы. Дождевые облака, висящие над Загорьем, уходят к востоку и лес подступивший к подошве гор на время высыхает, образуя полосу саванны шириной пять-шесть километров. В это время восточный склон представляет поросшую густым кустарником равнину, прикрытую кронами лесных великанов. За месяц пологий восточный склон подсыхает под действием прямых солнечных лучей, а краснозём, покрывающих их, в результате десквамации постепенно превратился в твёрдую глинистую корку, которую можно разбить разве что киркой или мотыгой. Благодаря многолетней эрозии склона образуется латерит, который не в состоянии размыть даже обильные тропические дожди. Горные кланы бавинду издавна заселяли это район. В отличие от своих южных соплеменников они использовали латерит в качестве кирпича, строя из него дома. Если их южные сородичи постепенно ассимилировались своими соседями – фангами, бамилеке, бенга, то горцы сохраняли свою расовую чистоту и самобытность. Они хорошо освоили склоны Хрустальных Гор. Они пасли коз и сеяли традиционные для этой местности культур: кукурузы, сорго и бананов. С этим несложным хозяйством легко справлялись дети и женщины, поэтому главным занятием мужчин была охота, охота не только на животных, но и на людей. Согласно теории Мванзы в Загорье сложилась типичная для народов, переживающих период «военной демократии», набеговая экономика:
– Лет двести тому назад, – рассказывал Алек, – среди бавинду начались процессы, связанные с разложением родовой общины. Появление европейских торговцев на побережье привело к росту имущественного неравенства. Сначала оно происходило на уровне кланов, а затем и внутри них. До появления Мурата у местных племён уже были признаки концентрации военной власти у родовой верхушки. Этот самородок воспользовался этой ситуацией для укрепления своей власти в Загорье. В его туземной империи военные предводители стали играть важную роль: получив нарезные ружья, они сначала поработили более слабые кланы, а потом стали нападать на своих соседей. Часть периферийных кланов бамилеке, фангов и бакайя попали под их власть. Они стали нести повинности, в первую очередь, принудительные работы. Именно при Мурате самые мощные кланы бавинду поменяли свои социально-экономические функции на военно-полицейские.
– Но как Мурат контролировал гилеи? – спросил капитан, не интересовавшийся историей Зангаро. – В них же чёрт ногу сломит!
– А никак, – пояснил Алек. – Мурат возложил эти функции на форонов – военных вождей бавинду. Согласно легенде, их было ровно шестьдесят. Каждый из них в мирное время мог иметь двадцать стрелков. Они следили друг за другом, собирали налоги со своих соплеменников и присылали свои отряды на помощь своему сюзерену. Подчинив гилеи, Мурат переселил несколько кланов в долину Зангаро,
– Разделяй и властвуй! Чем не полиция!
– Именно так.
– А как же проходил сбор налогов?
– Налогов бавинду не платили, но основные продукты Загорья – каучук и кофе обменивали на соль и патроны по установленным нормам. За всем этим стояли фороны, которые распределяли товары среди своих поданных по своему усмотрению.
– Ага, понял. Двойная эксплуатация. А если форон что-то толкал налево?
– Такие случаи покрыты мраком тайны. Вероятно, всё это имело место…
– Но почему бавинду так деградировали за последний век?
– А почему Вы считаете, капитан, что они деградировали?
– Ну, – задумался Акимцев, – посмотрите, как они живут!
– При протекторате бавинду стали жить гораздо хуже, чем при Мурате. Произвол форонов, корве, неэквивалентный обмен…
– Разве фороны приобрели большую власть в это время? Я где-то читал, что колониальная администрация уничтожила это сословие!
– Формально – да, но фактически – нет. Многие из них, так сказать, перекрасились – стали чиновниками колониальной администрации.
– Ну тогда их должен был вычистить Кимба!
– Кимба? Ха-ха! Он сам происходит из этой прослойки. Как, по-вашему, он встал у руля государства? Откуда у него появились средства на образование, всеобщая поддержка бавинду?
– Я думал, что он выходец из простого народа, из самых низов. Так, по крайней мере, было написано в военно-политическом обзоре, который я читал, перед вылетом из Москвы.
– Вы всегда верите тому, что пишут Ваши политические руководители?
– Ну, скажем, не всегда, – замялся Акимцев и с интересом посмотрел на своего собеседника. Тот бодро шёл по тропе в Коро и вовсю жестикулировал:
– В Африке нет политики в обычном понимании, – говорил он. – Здесь если социализм, то он – африканский, если демократия, то – ограниченная, если правосудие, то – выборочное. Зато всюду присутствуют лень, взяточничество, попрошайничество…
– Я думал, что эти люди голодают…
– Они просто не хотят работать. Впрочем, хватит об этом…
– Вы так смело говорите о проблемах, Алек! Разве Вы не боитесь?
– Кого? Вас, Евгений?
– Ну, например, или Эвалта.
– Нет, не боюсь. Вы не скажете, а сержанту никто не поверит. Это ещё одна черта африканского общества – чем старше начальник, тем слышнее его голос. Аргументы остальных мы запросто не замечаем…
– Даже наших советников?
– Даже их. Мои соотечественники Вас любят и слушают, пока Ваша страна бесплатно нам присылает оружие, машины, продовольствие. Посмотрим, что будет, когда Вы захотите получить деньги…
– Зачем Вы мне это говорите?
– Хочу, чтобы вы не питали иллюзий в отношении их, – Алек махнул рукой на бредущих вереницей вооружённых людей.
Солдаты особой роты, подбадриваемые Алеком, вытянувшись в цепочку, дружно шагали по грунтовой дороге. Одеты они были в френчи и бриджи, сшитые из тонкой хлопчатобумажной ткани местного производства, лёгкие ботинки на каучуковой подошве и кепи. У многих за спиной висели широкие шляпы, сплетённые из местной соломы. Они одинакового хорошо спасали от палящего солнца и тропического дождя. Изучив особенности туземцев, Евгений изменил порядок марша. По уставу было положено делать десятиминутный привал после каждых пятидесяти минут движения, но Акимцев решил не соблюдать этих правил и останавливал колонну каждые два-три часа. После пятнадцати-двадцати минут отдыха, он вновь подымал солдат и вёл их вперёд. Стремясь как можно быстрее достичь Коро, он решил не делать перерыва на обед и перед выходам приказал раздать солдатам двойную порцию фуфы. Однако, получив обеденный паёк солдаты, несмотря на строгий запрет, съели его загодя. В результате марш к Коро занял у отряда Акимцева всего тридцать часов. До боганской границы было свыше сорока километров… Алек с пятью автоматчиками первым вступил в деревню. Он беспрепятственно прошёл место засады, в которую три недели назад попал отряд Двакки. Пока основная часть особой роты двигались к Коро, Евгений в сопровождении Эвалта осмотрел место боя. Исходя из условий местности, противник очень удачно расположил своих немногочисленных бойцов. Естественно, что весь расчёт был построен на безалаберности африканцев. Любой тактически грамотный офицер прежде, чем двигаться к деревне должен был осмотреть холм, контролировавший выход из джунглей.