Псы войны. Противостояние
Шрифт:
Через четверть часа четверо геологов с оружием и рюкзаками собрались вместе. Иванов посмотрел на часы и оглянулся. Желто-красная земля. Белесо-желтое от полуденного солнца небо. Серо-зелёные из-за марева вершины Хрустальных гор и серые островерхие хижины, украшенном покосившейся то ли часовенкой, то ли вышкой. Это Африка, тропическая Африка. Земля, которую он узнал немногим более пяти лет назад, когда участвовал в геологической экспедиции по Гвинее. Дощатый навес в тени пальм лишь создавал иллюзию прохлады, зной проникал повсюду. Верочка с красным от загара лицом села на доски и обмахивалась подобием веера. Кобура с её пистолетом съехала между ног и весьма сексуально лежала на бедре. Её карабин в матерчатом чехле был прислонён к стене сарая. Борис в выгоревшей, пыльной рубахе, перетянутой портупеями, тщетно пытался освежить лицо мутноватой, теплой водой, черпая ее пригоршнями из широкого глиняного сосуда. Планшет и кобура провисли на его ремне почти до самых колен. Только Фёдор Иванович, вечный заместитель и ближайший помощник невозмутимо стоял, опершись на второй карабин.
– Хорошо, что я оставил Элану в Габероне, – пробормотал профессор. – Здесь она была бы лишней. Он не представлял, как его симпатичная молоденькая ассистентка, пережившая тепловой удар после активных солнечных ванн, смогла бы пережить этот переход. В отличие от Эдика, который так и не смог оправиться от дизентерии, он оставил её в посольстве для обработки материалов экспедиции. Полковник Петров не возражал. Где-то далеко-далеко, дома, сейчас тоже лето. Мягкое, пряное приобнинское утро, извечный непокой великой реки… Благодатное лето с пляшущими солнечными бликами на воде изгибах, с прохладной истомой тайги, где, покрытые влажными туманами, растут высокие сосны и кедры по колено во цветастых и вздыбленных мхах. Азарт рыбалки и охоты, с глухариным током, с опаленными солнцем и кострами на березовых опушках. Россыпи цветов на них с голубикой и брусникой, вкусно, прохладно и сочно лопающейся на зубах, точно кетовые икринки, птичьи перепевы в сплетеньях древесных крон, а воздух! Дышать – не надышишься, там дышать словно петь. И, конечно, главное – Академгородок. Бетонные трассы лучами расходятся от него в разные стороны, новые, бетонные пирамиды построек, решительно врезавшихся в буро-зеленую стену тайги, и приземистые бревенчатые бараки первопроходцев таежной целины, перезвон поездов, гул работы в портах, лязг машин, гул гусеничных вездеходов…
– Товарищи, предъявите оружие к осмотру, – негромкий хрипловатый голос Акимцева вывел из профессора из приятной дремоты. Он открыл глаза и увидел перед собой усталого, опалённого местным солнцем капитана. Его сопровождали шестеро рослых африканцев, вооружённых «калашами». Передав ему свой «ТТ» профессор с интересом наблюдал, как Акимцев проверяет его оружие. Неспешно, внимательно, профессионально. За себя Иванов не волновался: война и долгие годы в экспедициях приучили его к бережному обращению с оружием, но как справились его коллеги? Капитан вернул пистолет профессору и удовлетворённо хмыкнул. На очереди был Фёдор Иванович: к нему тоже не было претензий.
– Рекомендую носить карабин в чехле, – буркнул Акимцев напоследок. Следующей на очереди была Верочка. Она уже давно была на ногах и ожидала своей очереди. Её красное от загара невыразительное лицо в полутени навеса напоминало лицо хищной птицы. Она, по-видимому, немного волновалась: переминалась с ноги на ногу и постоянно поправляла, стянутые в узел выгоревшие добела волосы. Когда Акимцев подошёл к ней, она ловка вынула свой пистолет из кобуры и сноровисто расчехлила карабин.
– Отлично, – удивлённо произнёс проверяющий после тщательного осмотра. – Вы, наверное, хорошо стреляете?
– Да, – потупившись пролепетала Верочка, которая строила Акимцеву глазки ещё на «Академике Комарове».
– Очень надеюсь, что до этого не дойдёт, – жёстко произнёс Акимцев, возвращая карабин. – А это что такое?
Он взял двумя пальцами пистолет Бориса: он весь был бурым от латеритовой пыли.
– Мой пистолет, – пролепетал Борис.
– Вы его когда-нибудь чистили?
– Н…нет, не успел…
– Почему? Вы не проходили стрелковую подготовку?
– П…почему. Инструкции по стрелковому делу…
– Тогда почему Вы даже не очистили своё личное оружие от заводской смазки! – гаркнул Акимцев. – Почему оно всё в пыли!
– Но я не думал, что тут опасно… – попытался оправдываться Борька. – Я его ни разу не доставал…
– Вы, что думаете, оружие вам просто так выдали, – Акимцев обвёл геологов грозным взглядом. – Вокруг полно опасностей. Здесь водятся не только четвероногие хищники, но и двуногие…
– Но Александр Васильевич обещал нам надёжную охрану, – заступился Иванов за своего ассистента.
– Да. Охрану обеспечиваю вам я, но это не значит, что оружие может быть не боеготовым…
– Я понял Вас. Евгений Николаевич, – миролюбиво произнёс профессор.
– Вот и хорошо, – понизил голос Акимцев. – Теперь я познакомлю с Вашей личной охраной…
Профессору в силу его возраста и Верочке в силу её половой принадлежности были прикомандированы по два бойца, а Фёдору и Борьке – по одному. Кроме обеспечения безопасности охранники выполняли функции носильщиков, неся на себе часть личных вещей геологов. Как объяснил профессору Акимцев расчёт строился на том, чтобы в среднем на человека выходило не более полутора пулов, включая оружие. Остальное оборудование экспедиции тащила целая толпа негров из бомы Коро под надзором десятка солдат. Ещё несколько человек во главе с Акимцевым составляли передовое и боковое охранение колонны. Тропа шла по восточному склону Хрустальных Гор, по которой передвигалась экспедиция, была пустынна. Лишь однажды им навстречу попались две женщины с причудливыми прическами, похожими на петушиные гребни. К их спинам были привязаны детишки лет пяти. При виде приближающейся колонны они шарахнулись в придорожные кусты и скрылись в чаще. На одном из крутых поворотов отряд вдруг остановился: тропу медленно переходила семья бабуинов, крупных, похожих на собак обезьян. Иванов схватил фотоаппарат и подошёл к Акимцеву, который приложив ладонь к козырьку панамы наблюдал ща животными. Самец – самая большая особь в стае – встал поперек дороги и оскалил белые клыки. Две самки поменьше, с детенышами быстро пересекли дорогу и исчезли в камнях. Вслед за ними сошел с дороги и их защитник – не торопясь, спокойно, то и дело оглядываясь на остановившихся людей. Больше непредвиденных задержек на пути экспедиции не было. Марш был проведён и организован безупречно: уже через три дня геологическая партия достигла цели и приступила к обустройству лагеря. Он находился в месте слияния двух ручьев, стекавших с Хрустальной Горы, и с лёгкой руки Борьки получил название «пятачок».
Эта местность ничуть не напоминала гилеи. Ручьи с шумом сбегали по склонам и звонко разбивались о камни, образуя пороги. Они сливались в быструю, бурную речушку, за много веков сумевшую пробить себе русло в латерите. Её воды бежали куда-то вниз в заросшее зеленью ущелье.
. – Красиво, а Верочка?
– Сюда только туристов возить.
– Давайте назовём речку Вероника, – предложил шутливо Борис.
– А давайте, – подхватил профессор
По склонам холмов росла яркая зелень кустов и небольших, искривленных деревьев, перевитых лианами.
Природа здесь словно специально создала место для отдыха. Небольшая площадка открывалась сразу же за поворотом: две скалы стояли перед нею, как ворота. Дальше тропа шла немного вниз и пересекала по узкому подвесному мостику неширокое, но глубокое ущелье, на дне которого шумела вода. Направо ущелье расширялось в заросшую кустарником котловину, окруженную, словно стенами, причудливыми скалами. Оттуда доносились звуки, похожие на лай и другие, которых Борис раньше никогда не слышал.
– Обезьяны, – вдруг произнёс Акимцев, ни к кому не обращаясь.
– Где? – спросила Вероника, схватившая капитана за руку, будто невзначай.
Она тщетно пыталась разглядеть что-нибудь в хаосе камней и зелени.
– А ты присмотрись! Во-он там…
Акимцев протянул руку, и девушка принялась вглядываться в указанном направлении.
– Вижу! Рыжие!
– Действительно, это обезьяны, – подтвердил профессор, рассматривавший ущелье в бинокль. Они носились между камнями, визжали, кричали, тявкали. А вокруг – зелёные холмы под ярким синим небом, залитым белым солнечным светом