Псы войны
Шрифт:
— Я об этом и говорю, — поддакнул секретарь. — Состояние нашей организации оценивается в пятьдесят миллионов долларов. Но ведь это только начало. Огромные деньги вложены в Дальний Восток, они, кстати, себя еще не оправдали. Большие деньги внесены в развитие туризма в Танзании. Сколько? По-моему, два миллиона.
Александр Васильевич кивнул головой. Гольберг, сняв очки и близоруко щурясь, продолжал:
— Шесть миллионов у вас лежит в акциях «Тюменской нефти», которую еще пока только бурят. Десять миллионов сейчас вложили в электронную промышленность, и тоже пока безрезультатно, да?
Логинов снова кивнул.
—
— Кстати, о наших «комсомольских» партнерах, — вдруг вспомнил босс. — Не думаешь ли ты, Давид, что через пару лет дальневосточные братья, окрепнув на московской земле, создадут для нас самих угрозу?
— Возможно, — Гольберг немного помялся. — Скорей всего так оно и будет. Но надо учитывать, босс, и тот факт, что для сотрудничества нам придется поддержать младшего из братьев Шаблиных. Потом, когда они достаточно окрепнут, мы должны будем удерживать их в рамках построенного ими элитарного поселка, и не далее. Для этого в близлежащих населенных пунктах мы создадим тренировочные лагеря боевиков. Для будущей армии это не столь важно. Таким образом мы их удержим в «рамках пограничных столбов». Выведем хунхузов из большой игры, не дав им объединиться с другими организациями. Впоследствии их можно будет присоединить к нам на правах временной автономии. А потом посмотрим. И уже сейчас надо заняться подготовкой кадров в системе правоохранительных органов. Не покупать «ссучившихся», а разводить «своих» милиционеров, которые через десять-пятнадцать лет займут посты начальников районных, городских, областных управлений, войдут в министерство… — Гольберг договаривать не стал. Продолжение могло бы показаться боссу фантастической глупостью.
«У парня башка варит, — думал Логинов, слушая секретаря. — Нужно убирать Джасанова, мы с Махмудом безнадежно устарели. Если вместо него я поставлю советником Гольберга, то есть шанс добиться места „босса боссов“. Давид Гольберг — это мое второе дыхание».
— Ну что же, Давид, ты неплохо продумал программу на ближайшие десять лет, — сказал вслух Логинов.
— Да, я много размышлял об этом. Только поставив перед собой великую цель и достигнув ее, можно самому стать великим, — проговорил Гольберг.
— Ну что ж, как только мы закончим с Дальним Востоком, Алик станет «капитаном» в Астрахани, а ты будешь моим советником, — заявил босс. — Но сначала надо решить наш дальневосточный вопрос.
— Конечно, конечно, — согласился секретарь. Сейчас Давид думал о том, что неплохо было бы поиграть в теннис. Так, пару сетов, чтобы размять кости. А то от кресла уже трое суток не отрывался, из машины на самолет, потом снова на машину. Гольберг задремал, проснулся от прикосновения к нему руки стюардессы.
— Что, что случилось? — спросонья задергался Гольберг.
— Желаете что-нибудь выпить? — поинтересовалась симпатичная стюардесса.
— Кофе, пожалуйста.
— Простите, мисс, — обратился к стюардессе Логинов. — Когда мы прибудем в Ростов?
— Через два с половиной часа.
Как только девушка отошла, Александр Васильевич обратился к Гольбергу:
— Как только мы прибудем в Ростов, Давид, нам надо будет расстаться. Ты поедешь в Краснодар. Вот адрес моего друга. Объяснишь ему ситуацию, он поможет. Там тебе предстоит набрать две дюжины парней с боевым опытом, желательно воевавших на Кавказе, и обязательно найдешь офицера. Должен же ими кто-то командовать. — Последнее Логинов произнес скорее всего для себя. — Головорезов нанимай на месяц. Как наймешь, отправляй во Владивосток. Только предупреди Улдузова. Я поеду на Украину, мне Надо уладить кое-какие дела. Потом встречаемся снова в Ростове в гостинице «Дон», обсудим наши дела на будущее.
— Хорошо, босс, — сказал Гольберг. — Деньги перевести из концерна «Свой путь»?
— Ни в коем случае. Выяснишь полностью сумму, позвонишь в Екатеринбург директору акционерного банка и сообщишь ему. Я сегодня свяжусь с Барановым и предупрежу его, так что позвонишь в Екатеринбург.
— Хорошо. После всех этих дел нам, вернее, вам, босс, придется задуматься о собственной армии. Не о той своре телохранителей, что могут палить в десятку из кармана. А о настоящих солдатах, чтоб были готовы к войне в лесах, пустынях, морях. Сегодня только первый признак того, что нужны свои профессионалы. В дальнейшем, если мы этого не поймем, нас уничтожат те, которые поймут это раньше.
— Да, Давид, ты, возможно, прав. Мы и об этом поговорим, но после. Сначала надо решить проблемы в Приморье. Потом начнем реконструкцию нашей системы.
За разговором они не заметили, как пробежало время, и вот уже стали снижаться, а молоденькая стюардесса объявила:
— Через несколько минут наш самолет совершит посадку. Просьба прекратить курить и пристегнуть ремни.
Воздух наполнялся тяжелой сыростью, внезапно наступила тишина в лесной чаще — все это говорило о приближении бури.
Кольцов посмотрел на небо, затянутое плотными тучами, и сказал Татенкову:
— Ну что, Ветеран, наконец-то будет подходящая погодка. А?
— Да, погодка будет что надо, — проговорил Петр, сворачивая спальный мешок. — Теперь зарядит на неделю, и будем купаться в грязи, как свиньи.
— Ничего, ничего, — успокоил его Глеб, — это лучше, чем если с тебя, сухого и чистого, сдерут скальп. Скажи, чтобы готовились к походу, а Янычар пусть подойдет ко мне.
Наемники собирали вооружение и амуницию, затем навьючивали мулов. Животные за неделю отдохнули и сейчас стояли, затянутые кожаной сбруей, под тяжестью вьюков, весело кивая вытянутыми мордами. Глеб Кольцов надел ремень с подсумками, повесил на шею «Калашников», натянул поверх пятнистую натовскую плащ-накидку.
— Ну что, выступаем? — раздался голос за спиной. Глеб повернулся, перед ним стоял Вано Болонидзе, он был в своем комбинезоне, обшитом нейлоновой растительностью, лицо расписано зеленокоричневым узором и для несмываемости покрыто жиром. Лишь вместо громоздкого «РПК» из-под руки грузина выглядывал ствол миниатюрного «узи».