Птенцы Виндерхейма
Шрифт:
– В том углу – Хагалаз.
– Надо составить какое-то слово! – воскликнула Альдис.
– Если продолжать мыслить по аналогии, нам нужно что-то связанное с солнцем, – продолжал рассуждать Хельг, отвернувшись от зрачка.
– Какие там еще руны?!
– Обязательно должна быть Соула, – сказал Хельг, даже не пытаясь проверить свою догадку.
– Почему Соула?
– На сакральном Футарке она обозначает солнце. Жрецы говорят, что в соматических практиках она лучше всего проводит энергию
– Так, давай по порядку. Что за сакральный Футарк?
– У всех рун есть два смысла: сакральный и повседневный. Повседневный смысл мы используем в быту для общения. Соула в нем просто означает звук «эс», Хагалаз – звук «ха». А вот сакральный смысл используют жрецы, потому что он связан с богами. Феху в нем означает огонь, Уруз – дикую силу, Турисаз – темных богов, Ансуз – светлых богов, Райдо – путь, судьбу, Кеназ – гениальность, божественный разум. И так далее. У всех рун есть сакральные значения. Если разгадка связана с солнцем, то, может, руны нам нужны для того, чтобы… – Хельг замолчал, не доведя мысль до конца, и задумался.
Девушка вздохнула. Она не знала сакральных значений Футарка. Она даже не знала, что у него существуют сакральные значения. Все знать невозможно.
«Если бы не Хельг, долго бы я сидела тут, пытаясь понять, что к чему».
– А какой сакральный смысл у Хагалаз и Ингуз?
– Хагалаз – это гнев, разрушение. Храмовники ею обозначают Катаклизм. А Ингуз символизирует… – Тут Хельг очень мило покраснел и кивнул на картину с зачинанием первого конунга. – В общем, вот это самое… Любовь, короче…
Альдис внезапно стало жарко.
– Тогда какая руна означает власть? – жадно спросила она. Ощущение того, что они с Хельгом на верном пути, перешло в уверенность.
– Это должна быть Ансуз. Светлые боги правят миром, и поэтому Ансуз подразумевает и власть. Художники, расписывающие храмы, по настоянию жрецов добавляли Ансуз в одежды богов и конунгов… Ты думаешь, что нам нужны те же смыслы рун, что и значения картин?
– Ну конечно! Все сходится. Мы должны что-то сделать с камнями, на которых нарисованы руны. Что? Они не двигаются… – Она ударила каблуком по плите с Ингуз. – Звук глухой.
– Может, на них нужно стать одновременно? В группе, которая попадает в ловушку, должно быть пять человек. – Хельг нахмурился. – Это было бы плохо…
– Надо попробовать все варианты. Показывай, где остальные руны.
Под руководством Хельга Альдис обошла каждый камень. Она топала и прыгала на рунах, ощупывала плиты и простукивала их, искала щели и потайные кнопки, но безрезультатно.
– Ничего! – Она яростно пнула стену. – Проклятье, только не говорите мне, что на них нужно нажимать одновременно! Нас здесь слишком мало для таких упражнений!
Хельг, молча наблюдавший за ее усилиями,
– Может, нужна какая-нибудь последовательность? Ты проверяла их так же, как расположены картины?
– Нет.
Альдис заново прошлась по опостылевшим камням. Как только ее нога ступила на последнюю плиту, послышался тихий рокот, и стена рядом медленно поползла вверх.
– Получилось! А ты голова! – Ей захотелось петь, танцевать и даже обнять Хельга. – Хорошо, что мы тебя встретили. Я не знаю сакрального смысла рун.
– Йотун с ним, – Хельг подхватил Лакшми и нырнул в расширяющийся проем. – Давайте выбираться! Мало ли, что тут еще придумали. Может, у нас вообще одна попытка. Поднимется, а потом сразу опустится!
Девушка кивнула и протиснулась за ним. Как бы подтверждая слова Хельга, дверь за их спинами поднялась до верхней точки и снова начала опускаться.
– Ты такой умный! – восхитилась Лакшми. Альдис промолчала, но мысленно согласилась. Справедливость требовала признать: парень соображал быстрее и лучше ее.
Хельг улыбнулся южанке:
– Если бы не ты, мы могли бы и не догадаться, что речь идет о солнце.
А вот с этим Альдис вполне могла бы поспорить, но не хотелось огорчать Лакшми. Бхатке будет легче, если она почувствует, что тоже приносит пользу.
Они прошли по длинному туннелю. Если приглядеться, можно было заметить, что правая сторона пещеры – природного происхождения, а левая сложена из рукотворных каменных блоков. Через каждые несколько шагов в ней встречались широкие плиты, похожие на ту, что преграждала выход из комнаты-ловушки.
– Неужели за каждой плитой ловушка? – спросила Альдис.
Как будто отвечая на ее вопрос, из-за очередной плиты послышались глухие удары и крики: «Выпустите! Откройте!»
– Я надеюсь, – ехидно заметил Хельг, – мы не будем помогать им?
Альдис так изумилась, что даже сбилась с шага. Всеотец, что этот парень мелет?
– Зачем? Пусть сами думают.
– И правильно. – Он порывался еще что-то добавить, но смолчал, и Альдис еле удержалась, чтобы не потребовать объяснений. За кого, в конце концов, он ее принимает?!
С другой стороны, ну какая разница, что думает какой-то Хельг? Она заплатила ему шариками, он помогает. Все честно. Остальное неважно.
Но почему-то совсем забыть о несказанных словах и косом взгляде не получалось. Мнение Хельга было важным, хотела Альдис того или не хотела. Наверное, потому, что он не был идиотом, подобно многим другим ее ровесникам. И еще потому, что он действительно искренне заботился о пострадавшей Лакшми, на что способны немногие. Альдис мысленно отругала себя, но перестать думать об этом не смогла.