Птенцы Виндерхейма
Шрифт:
Подростки замерли, не решаясь войти. Через дверной проем виднелась каменная статуя, изображающая крылатую деву. В этот раз никаких рисунков.
– Ну что, – нарушила молчание Альдис, – не будем откладывать неизбежное?
Лакшми задрожала, а Хельг нахмурился и успокаивающе погладил южанку по голове:
– Выбора нет. Надо идти вперед.
Альдис набрала воздуха и шагнула, Хельг с Лакшми последовали за ней. Как только вся троица оказалась внутри, каменная плита поползла вниз.
Стены этого помещения были выложены серым
«Валькирии, – вспомнила Альдис. – Так называли крылатых дев, сопровождающих богов в битвах. А Храм Солнца по велению Всеотца так назвал воздушные турсы…»
Валькирия протягивала вперед и вниз сложенные вместе ладони. Руки каменной девы находились как раз на уровне груди Альдис. Девушка обошла вокруг статуи, изучая монумент.
– Здесь какой-то стишок.
На постаменте действительно были выбиты стихи.
Приди и преклони колени предо мною,В ладони мне сокровище вложиИ отрекись от клеветы и лжи.В тот миг врата я тайные открою.– Буэ, ну и скверные вирши!
Видел бы их ее учитель изящной словесности, тиранивший девочку амфибрахием и гекзаметром в той, прежней жизни! Его, поклонника эпичных саг древности и возвышенного слога, хватил бы удар.
Хельг придержал Лакшми, помогая ей сесть, и встал за спиной Альдис, тоже вчитываясь в корявые строчки.
– Нам, наверное, нужно что-то сделать с ее руками, – заметил Хельг.
Девушка сокрушенно покачала головой:
– Сокровище? У нас нет ничего, кроме шариков, карты и одежды.
– Меня больше интересует, что имеется в виду под «клеветой и ложью».
– Такое ощущение, что эти слова для рифмы добавлены, – фыркнула Альдис. Ее все еще коробило от бесталанности стихов. – Так… что у нас может быть сокровищем? Шарики? А как быть тем, кто растратил все снаряды? Одежда? Нет, глупо… – Она повернулась к бхатке. – Лакшми, у тебя есть сокровище?
Лакшми побледнела и сжала руку на груди, словно защищая что-то маленькое, но бесконечно для нее дорогое.
– Не отдам, – прошептала она еле слышно.
Хельг выразительно взглянул на Альдис и кивнул в сторону южанки. На что он намекал, Альдис не поняла, но известие о сокровище Лакшми ошарашило ее не меньше, чем мальчишку.
– Нет, ну этого не может быть… – растерянно начала она, обращаясь к Хельгу, и замолчала. Бхатка, набычившись, переводила взгляд с одного своего спутника на другого и отчаянно сжимала кулачок. – Лакшми, а что там у тебя?
Сокурсница только помотала головой. Кажется, она готова была драться за свое «сокровище» до последнего.
Девушка попробовала сосредоточиться. Совершенно невозможно, чтобы в ладони статуе требовалось вложить именно медальон южанки. Или амулет – что там Лакшми на шее носит? Ведь ни у Альдис, ни у Хельга ничего такого с собой не было. А создатели ловушки еще в прошлый раз доказали, что из комнат есть выход, надо только немного подумать.
Хельг подошел к Лакшми, сел рядом, обнял и погладил по волосам.
– Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
И тут Лакшми прорвало. Она заревела еще горше и безнадежней, чем тогда, когда Альдис наткнулась на нее. Девушка плакала, уткнувшись в плечо Хельгу, и Альдис даже почувствовала неловкость от этой сцены, как будто случайно увидела что-то непристойное и непредназначенное для чужих глаз.
– Не будет! Никогда уже не будет все хорошо. Я ненавижу эту дурацкую академию! Я никогда не хотела здесь учиться. Я хочу домой, к маме.
– Я тебя понимаю, – тихо сказал Хельг. – Здесь плохо. Здесь причиняют боль. Но мы тебе поможем.
– Как? – спросила бхатка сквозь слезы.
– Я тебя защищу, – серьезно и немного торжественно пообещал юноша.
Лакшми обмякла в его руках. Ее лицо все еще было заплаканным, но на губах опять появилась глупая улыбка. Хельг наклонился над ней.
– Ты мне веришь? – хрипло спросил он.
Альдис почувствовала, как у нее начинают полыхать уши. Ей было безумно стыдно за них обоих. Эта сцена была просто невыносима, ее необходимо прервать, а парочка в углу словно забыла, что в комнате есть еще кто-то, кроме них двоих.
– Да ладно, – сказала она, – может, твое сокровище еще и не подойдет. Может, здесь вообще что-то другое имеется в виду.
Слова девушки вернули спутников к реальности. Лакшми снова напряглась и отстранилась. Хельг вскочил и уставился на Альдис с возмущением и яростью.
«Да, я тебя понимаю. Я бы тоже возмущалась. Но ты сам виноват – нашел время и место».
– Чего смотришь? Оставим пока всякие клятвы. Сейчас нужно задачку решить.
Хельг молчал, прожигая ее взглядом, и Альдис решила подсластить пилюлю:
– Давай, Хельг, ты же умный. Что может быть сокровищем? Может, попробуем шарик? Или карту?
– А может, лучше начнем с одежды?
Это предложение заставило ее растеряться:
– Ты серьезно?
Раздеваться перед мальчишкой?! Неужели он действительно ждет, что она подхватит эту идею?
Альдис на секунду представила, как они втроем голышом стоят перед статуей на холодном полу. Следующая сцена, которую услужливо подсунуло воображение, была еще непристойнее, и она почувствовала, как запылали щеки.
– Что за ерунда!
– Ты не понимаешь. – Парень был предельно серьезен. – А вдруг под клеветой и ложью подразумевается то, что мы обманываем свое природное естество нарядами? Может, нам нужно вернуться в те времена, когда валькирии носились в небесах, а люди были чисты и непорочны.