Птица и меч
Шрифт:
Я не могла приготовить ему снадобье или чай из целебных трав, как сделала бы в отцовской крепости, где у меня были под рукой все нужные ингредиенты. Здесь я была совершенно беспомощна — ни уменьшить боль, ни унять лихорадку. Я даже не могла объяснить Келю, что мне требуется, или послать слуг на кухню за припасами. В подземелье я избавила короля от агонии простыми словами, но не рискнула бы прикоснуться к нему на глазах у советника. Тогда я просто не переживу эту ночь.
Воздух между нами вибрировал от недоверия. Я со вздохом выкинула мысли о Келе из головы и постаралась сосредоточиться на короле, чей облик вызывал трепет даже сейчас, под гнетом тщательно скрываемой болезни. Наполнив таз водой из кувшина на тумбочке, я перенесла его на кровать, намочила тряпицу и принялась протирать распаленную кожу Тираса, пока вода не нагрелась, а я сама порядком не вымокла. Конечно, от этих усилий было мало толку, но король не проронил ни слова жалобы — лишь смотрел на меня темными отчаянными глазами. Его агония звучала как барабанный бой. Тот гулким эхом отдавался у меня в висках, и я в очередной раз задумалась, почему никто его больше не слышит. Я улавливала пульсацию человеческих жизней словно бы с самого рождения, но уже смирилась, что остальные люди воспринимают мир иначе.
Я в бессилии опустила взгляд.
— Кель. — Голос короля прозвучал неожиданно твердо.
— Да, Тирас? — Советник в два шага оказался у кровати. Ладонь машинально легла на эфес меча — как будто он лично собирался сражаться с болезнью.
— Оставь нас.
Посмотрев на меня, Кель свел брови к переносице, однако спорить не стал.
— Я буду за дверью. — И он метнул в меня предупреждающий взгляд на случай, если я замыслю убить короля. Пожалуй, я бы рассмеялась, если бы король не был так болен.
Дверь бесшумно закрылась. Я отложила тряпицу и подняла глаза на Тираса. Его вид вполне подтверждал мои ощущения. Король больше не корчился от боли — сейчас он выглядел скорее обессиленным, словно болезнь пожирала его изнутри, и я вновь задалась вопросом, в чем ее причина.
— Положи на меня руки, — попросил он мягко. — Как раньше.
Я не двинулась с места: сперва мне нужно было понять. Я указала на живот короля и вопросительно подняла бровь. Он покачал головой. Я указала на горло. Снова нет. Тогда я последовательно коснулась его висков, ушей, рук и ног — и он наконец заговорил.
— Везде, — сказал Тирас просто. — У меня болит везде. Под кожей будто жидкий огонь.
Я вдруг поняла, что у меня под кожей тоже кипит огонь: щеки вспыхнули румянцем, грудь сдавило. В прошлый раз король едва был в сознании. Теперь же его глаза не отрывались от моего лица, и это делало процесс лечения пугающе интимным. Я уже сидела на кровати рядом с Тирасом, так что мне оставалось только прижать руки к его сердцу и закрыть глаза. Пальцы невольно задрожали, и он накрыл их сверху своими ладонями.
— Ты боишься, — пробормотал он; я кивнула, не открывая глаз. — Ты боишься меня?
Я снова кивнула. Да, я боялась его. Боялась, что не смогу ему помочь — или, еще хуже, смогу и это заклеймит меня как Целительницу. Тогда я подпишу себе приговор. Неожиданно Тирас со свистом втянул воздух, и его выгнуло дугой. Я мгновенно забыла про свои сомнения, изо всех сил придавила его к кровати и постаралась сосредоточиться.
Жар погаснет, боль уйдет, превратится пламя в лед, — велела я мысленно, представляя, как слова стекают у меня с пальцев и впитываются в его кожу.
Пламя гаснет, боль уходит, За собой беду уводит. Исцелит болезни сон, Станет тихим вздохом стон.Слова мерцающим облаком повисли в воздухе. С четким ритмом удерживать их было легче — и я вдруг поняла, что именно поэтому ведьмы рифмуют свои заклятия. Так слова обретали вес и большую силу. Раньше я никогда не делала ничего подобного, все мои слова были простыми и приходили по одному. Но пока я повторяла про себя этот нехитрый стишок, кожа Тираса действительно стала более прохладной и влажной, а дыхание успокоилось. Я успела заметить, как он погрузился в целительный сон, а в следующую секунду меня и саму поглотила тьма.
Когда я проснулась много часов спустя, за окном была ночь. Кто-то зажег канделябр, и его теплый бронзовый свет уютно скользил по стенам комнаты. Я в растерянности села на кровати, изумленная, что прошло столько времени. Король спал рядом. Я осторожно провела кончиками пальцев по его коже — та была прохладной и сухой. Потом приложила ухо к груди, вслушиваясь в мерный стук сердца, и чуть не провалилась в сон опять — так глубоко было мое облегчение. Когда Тирас внезапно заговорил, я дернулась и зашипела — больше звуков в моем распоряжении не было.
— Ты заснула у меня в постели, — заметил он мягко, как будто мне была оказана величайшая честь.
Я мрачно смотрела на его ухмылку, пока глаза привыкали к тусклому свету. Затем отвернулась и поднялась со всем достоинством, на которое была способна. Я проспала добрых полдня и теперь чувствовала себя трупом, восставшим из склепа. Не лучшее состояние, чтобы препираться с нахальным королем, особенно если ты не можешь говорить.
— Ларк.
Я помедлила на дрожащих ногах, ожидая продолжения. За спиной зашелестела ткань — похоже, Тирасу тело служило куда лучше. Я краем глаза наблюдала, как он подходит к столу, сервированному для простого ужина. Интересно, кто еще видел меня в постели с королем? Оставалось надеяться, что только Кель, — тот хотя бы знал, зачем я здесь.
Тирас наполнил стакан водой из графина и залпом выпил его, потом еще один. Я следила, как ходит под кожей мощный кадык. Утолив жажду, король налил себе бокал вина, а стакан протянул мне. Я с благодарностью приняла его: после долгого сна горло казалось набитым песком.
— Ты помогла мне, — сказал Тирас мягко. — Чем я могу тебя отблагодарить?
Он так и не объяснил, от какого недуга страдал или что послужило его причиной, но сейчас выглядел совершенно здоровым.
— Нарисуй, чего ты хочешь, — предложил он настойчиво.
Я задумалась, отпустит ли он меня домой, если я изображу отцовскую крепость? Впрочем, это не имело значения, потому что домой я не хотела. Я хотела читать. Я подошла к полкам, уставленным книгами. Ладони благоговейно пробежались по корешкам, но я не доставала ни одну из них. Была вещь, которую я желала сильнее книг. Я вернулась к королю, опустилась на корточки и сделала вид, будто приглаживаю невидимую бороду. Мне нужно было увидеть Буджуни.
При виде моей пантомимы король недоуменно нахмурился, а затем расхохотался в голос, так что я подпрыгнула. Вот же ненормальный.